– Слышал, слышал, бабушка. Ты каждый раз это говоришь. Но что ж тут поделать: каждому свое. – Эдик обнял старуху и расцеловался с ней.
Вера Федоровна просто расцвела с приездом сына. Да и остальные женщины при появлении Эдуарда-младшего в доме словно преобразились. Зато мужчины были не в восторге.
– Эдик? Зачем ты здесь? – неприятно удивился Георгий Эдуардович, появившийся вскоре на веранде.
– Я к маме приехал. И ты мне вроде отец.
– Именно вроде.
«Неужели знает? – слегка похолодел красавец. – Ах, мама, мама! До поры до времени надо быть осторожнее!»
– Лучше бы ты делом наконец занялся.
– Как ты, папа? – с иронией спросил сын.
– Эдик!
Это напоминало крик раненой птицы. Интересно, где до этого находилась Настя? Сердце должно было подсказать влюбленной девушке, что герой ее ночных грез появился в доме. А она пришла чуть ли не последней!
– Здравствуй, Эдик! Я так рада! Без тебя здесь скучно.
– Доброе утро, – на веранду вышла немного печальная Нелли Робертовна. – Эдик, наконец-то ты объявился. С Марусей уже познакомился? Ну, раз все в сборе, прошу за стол.
Э. Листов «Летнее утро», холст, масло
Ничто не предвещало грозы. Утро и впрямь было прекрасным! Сочным, ароматным, как клубника с грядки во взбитой пене белоснежных облаков, с капельками росы, только добавляющими сладости. Настроение у всех было замечательное! Или все просто делали вид. Ссора вспыхнула, как порох.
Вера Федоровна:
– …но почему-то природа, которую писал папа, совсем непохожа на ту, что окружает нас в этом подмосковном лесу. Какая-то гогеновская.
Георгий Эдуардович:
– Он тебе не папа. Это раз. И два: не говори о том, в чем не разбираешься.
Вера Федоровна:
– Уж извините, я так привыкла.
Олимпиада Серафимовна:
– А в присутствии сына ты осмелела… А где Егор? Наталья, я знаю, уехала по своим коммерческим делам…
Эдик:
– Братец видел, должно быть, в окно, что я приехал, и прячется в своей комнате. Недоумок. Простите, маман.
Вера Федоровна:
– И почему, мон шер, ты не ладишь со сводным братом?
Эдик:
– Он идеалист. Но идеалист везучий. Есть идеалисты невезучие, им не повезло с родителями, и посему приходится рано или поздно расставаться с идеалами. Или превращаться в наркоманов и алкоголиков. А нашему Егорушке повезло. Он может хоть всю жизнь забавляться за папин счет. Бродить по саду с книжкой в роли героя из поэмы Байрона и всем говорить правду в глаза. Ему же не надо приспосабливаться . Все равно накормят и напоят. Черт возьми! Неплохо живется на Руси юродивым! Или тем, кто прикидывается юродивыми.
Георгий Эдуардович:
– Егор лучше тебя.
Эдик:
– Да чем же?
Георгий Эдуардович:
– По крайней мере, он честен.
Эдик:
– Ага. А я подлец. Спасибо за любовь, папа.
Вера Федоровна:
– Эдуард! Георгий! Не ссорьтесь.
Именно в этот момент младший сын и появился на веранде.
Егор :
– Доброе утро.
Эдик:
– Что, голод сильнее принципиальности? А поклялся, что не сядешь со мной за один стол и куска хлеба в моем присутствии не преломишь, глотка воды не сделаешь. Я до сих пор помню эти слова, никогда ничего подобного раньше не слышал. Да и потом. Бред сумасшедшего.
Егор:
– Это не твой дом.
Эдик:
– Значит, не сядешь именно в моем? Тогда надо было уточнить.
Егор:
– Ты… ты плохой.
Эдик:
– Юродивый. И лечится твое юродство очень просто. Тебе надо работать.
Егор:
– А ты? Ты работаешь?!
Эдик :
– Ну, я как-то добываю средства к существованию. Самостоятельно.
Егор:
– Да ты… Ты… Ты…
Георгий Эдуардович:
– Да хватит вам уже! Вы же братья!
Егор:
– Ненавижу! И не буду есть!
Олимпиада Серафимовна:
– Да сядь ты. Чего взъелся? Брат пошутил.
Эдик:
– Ну, почти. Егор, ты очень полезен для общества. У эволюции должна быть и тупиковая ветвь. Есть же у человека аппендикс? Вот на кой он, спрашивается, нужен? А это работа для хирурга, чик – и готово!
Егор:
– Это ты аппендикс! И рано или поздно ты дождешься!
Майя сидела тихо, как мышка. То, что братья ссорятся, – неудивительно. Слишком уж они разные. Главное, чтобы от слов не перешли к делу. Эдик не случайно появился в доме. Дело-то, похоже, к развязке идет. Даже чужой человек, такой, как она, Майя, чувствует, как над семьей Листовых сгущаются тучи.
– Эдик, ты позавтракал? – строго посмотрел на старшего сына Георгий Эдуардович после того, как чашки опустели. Правила хорошего тона гласили, что надо сделать паузу, но, видно, хозяину дома не терпелось.
– Да, конечно. Я сыт. – Красавец отложил салфетку и встал.
Разговор все равно не клеился, Егорушка злился, Вера Федоровна заметно нервничала, остальные чувствовали напряжение, словно воздух был наполнен летающим порохом. Того и гляди, кто-то опять взорвется.
– Тогда мне хотелось бы с тобой поговорить.
– Прямо как в сериале! – усмехнулся Эдик. – Папочка-миллионер трагическим голосом заявляет своему наследнику: «Мне надо с тобой поговорить». Ничего приятного от такого разговора не жди. Что ж, папа, поговорим.
– Тогда пройдем в мой кабинет.
– Вот как? Он уже твой? А что скажет по этому поводу еще одна наша наследница?
Майя невольно сжалась. Одно только слово Эдика, и все повскакивают и закричат, показывая на нее пальцами: «Мошенница! Авантюристка!» А дальше начнется! Выгонят ее с позором, еще и в полицию заявят! Но Эдик почему-то молчал.
– С Марусей мы поговорим потом, – хмуро сказал Георгий Эдуардович. – Сначала я хочу объясниться с тобой. Окончательно.
– Ого! – Черная, словно нарисованная, бровь удивленно приподнялась. – Тон серьезный! Я готов.