Ладно, философию замнем для ясности, как говаривал мой папа. Тот самый, что сейчас в России дико раздражает Агафона. Когда-то не раздражал. Кормил, лечил, учил, защищал. Растил. Теперь папа с Агафоном стоят по колено в потоке времени и смотрят в разные стороны. Одному прошлое кажется долгим, а будущее коротким, другому — наоборот. Опять философия. Но я, правда, не хотел.
Вернемся к нашим маньякам. У Кальта есть алиби. Он не убивал Ханса и Гретель. Можно утверждать, что это доказано. Однако полиции Кальт про Харуна ничего не сказал. Скрыл свое безусловное алиби. Ради кого? Кто тогда убийца? Кто скрывает двадцать один год тайну того, что произошло с Хансом и Гретель Райнер в Ведьмином лесу? Может быть, прав Крюкль, и убийца детей Беа? И Кальт признался, что он спасал жену, когда взял чужую вину на себя. Беа давным-давно умерла и ничего рассказать уже не может. Но у нее, выходит, тоже есть алиби. Ханс и Гретель ушли с площадки в девять часов. Примерно в это же время Алоис Кальт звонил домой от Наджии. Беа была дома. Но если не она, тогда кто? Генрих? Девятнадцатилетний сын Кальтов с плохой репутацией у полиции? Или Беа успела и поговорить по телефону с мужем, и задавить ребятишек?
И еще один момент. Полиция осматривала белый «Фольксваген Гольф», а Кальт приезжал к Наджие на темной машине. Значит, в семье врача было две машины? На темной Алоис Кальт уехал на работу и после работы к больной афганке, а «Фольксваген» оставался дома. Кто и куда на нем ездил в тот вечер? Нужно снова встретиться с Кальтом. Еще необходимо найти Генриха Кальта. Он остался в стороне от этой мрачной истории. Непонятная для полиции деликатность. Мне всегда казалось, что полиция выворачивает наизнанку всех, кто так или иначе оказывается причастен к преступлению.
Мой мобильник начинает гудеть и биться, как припадочный. Ёперный вокал! Это Крюкль. Люди-пингвины — пташки ранние.
«Халло! — Халло!» Бывший комиссар полиции интересуется новостями. Нашел ли я Харуна? Неохотно рассказываю ему о вчерашней поездке к симпатичному афганскому семейству. Крюкль дотошно выспрашивает у меня подробности. Истязает мелочами. Я понимаю: ему не очень приятно узнавать, что все его триумфальное расследование убийств «Баварского монстра» и поимка маньяка окончательно летят коту под хвост. Я не про Катиного кота. Вся карьера Крюкля оказывается построенной на зыбучем песке. На чудовищной ошибке, из-за которой невиновный пробыл в тюрьме двадцать лет. Последствия для самого бывшего комиссара могут быть катастрофическими. И не только для него. Но он-то точно окажется козлом отпущения — главным виновником случившейся возмутительной ошибки. Впрочем, это мое субъективное мнение.
«Держите меня в курсе, герр Росс, чюсс!». — «Чюсс, герр пингвин!». Я так не говорю, конечно, а думаю. Разговор с Крюклем оставляет неприятное впечатление, как, впрочем, все общение с этим типом с квадратным ртом. Как говорится, разговор прошел, а осадок остался.
Сегодня в моей программе поминки по Наташе. Там, в далеком Казахстане, ее уже похоронили. Родные и друзья сидят сейчас за столом — едят, пьют водку. Точат лясы. Завесили зеркала, попрятали вилки. Женщины приготовили рис с изюмом, куриную лапшу, ну, еще что-то, что там полагается. Все очень вкусное. Только повод странный для чревоугодия. Смерть близкого человека. Неужели смерть вызывает аппетит у живых? Какой-то моральный каннибализм. Или аморальная кулинария. Пережиток.
Вечером и мы здесь помянем рабу Божью Наталью. На гриль-плаце. Федя после работы заедет за мной, заберет. Нужно прихватить с собой бутылку водки. У Марины все есть. Она запасливая, как таежная белка. Наш подвал ломится от всевозможного барахла. Напоминает таможенный склад с конфискованной контрабандой. Кухонные шкафы переполнены продуктами: консервы, конфеты, специи, приправы, алкоголь. Где-то там в засаде затаилась и бутылка фашистского шампанского из тридцать шестого года. Похожая на фаустпатрон.
Впрочем, белочкой я называл Виолетту. А она меня енотиком, когда была в хорошем настроении. Когда в плохом — попугаем. Наверное, похож. Но я отвлекся.
Набираю на клавиатуре письмо Алоису Кальту: «Я виделся с Харуном. Когда мы можем встретиться?» Теперь нужно ждать ответ. Как я понимаю, сначала домашний арестант должен получить разрешение на встречу со мной. Сегодня пятница, конец рабочей недели. Успеет ли Кальт связаться с начальством? Ладно, подожду.
Чувствую я себя неважно. Что-то мне поплохело. То ли дальняя поездка в симпатичную деревеньку, то ли тоскливая погода спровоцировали сильную головную боль. Контроль тремора рук не включается. И качает сегодня больше обычного. Ну, почему мне так никак? Это вам не нежная усталость после секса с Ланой, а изматывающее давление в висках с потерей ориентации в замерзшем пространственно-временном континууме. Не совсем понятно, где верх, а где низ. Но я живее, чем вы думаете. В теории, я хорошо отличаю пол от потолка.
Колокола за окном требуют, чтобы я занялся обедом. Спорить не буду — им виднее. Они там на высоченной колокольне висят давно, а я в Наш Городок попал недавно и не надолго. Такого опыта, как у них, у меня нет. Через двенадцать дней истекает мое пребывание в Яви. Заберу с собой меланхоличные воспоминания, депрессию и двух маленьких привидений. Интересно, с таким горестным багажом пускают в Навь?
Что-то я совсем раскис. Наверное, виноват дождливый октябрь. Под психоделический «Пинк Флойд» открываю банку с кричаще зеленым горошком. Режу красный синьор-помидор. Раскрашу-ка я свою пепельную реальность в праздничные цвета! Бесцветные пельмени из бездонного мешка надоели. Огурчик, перчик, оливковое масло, сыр. Ударим овощным салатом по хреновому самочувствию! Острым по кислому!
Поел, и сразу полегчало. Еда — она все лечит. Сейчас бы добавить чашечку крепкого кофе, и я опять пионер — всем ребятам пример! Незамедлительно выполняю собственное пожелание. Настроение поднимается. С таким бодрым настроем уже можно и на поминки. Теперь есть куда его понижать. Образовался зазор, люфт, простор для маневра настроением.
Мобильник не позволяет расслабиться перед компьютером: еще один звонок. Упс, сам комиссар Уль! Мой новый коллега по дегустации коньяка.
«Халло! — Халло!» Уль энергичен, весел, свеж. Он весь то, чего мне самому не хватает. Может быть, поэтому мы отлично дополняем друг друга?
Демонстрирую хорошее воспитание и справляюсь о его здоровье и здоровье поджаристой Майи. Уль благодарит, в свою очередь, спрашивает о моем самочувствии, затем неуклюже старается перевести разговор на женщину-кошку. Видно, что Лана его серьезно заинтересовала. Обожгла дыханием страсти. Ну и пусть, его проблемы. Моя секс-экстремалка не распахивается для каждого встречного. Лучше расскажу Улю о своей поездке к Харуну. Комиссар мгновенно забывает про моего очаровательного водителя. Полицай, он везде полицай! Уль не хуже Крюкля расспрашивает меня про Харуна. Потом велит не пропадать, обязательно информировать его о ходе расследования и в заключение желает мне хорошего дня. «Чюсс! — Чюсс!»
Вот вам, пожалуйста, два комиссара на выбор. Уль и Крюкль. Большой и маленький. Плюс и минус. А в среднем — сойдет. Баланс.