– Юра, ты мне об этом ничего не говорил, – упрекнула своего приятеля Людмила.
– Люся, я делал это с большой неохотой. Мне не хотелось бередить Нинину душу. Я знал, что у нее слабое сердце, и не только судебный процесс, но и наш разговор мог ее убить. Нина, на удивление, спокойно выслушала меня, но категорически отказалась заниматься этим. Она однозначно заявила, что никогда не будет настаивать на том, чтобы Соню признали не только умершей, но и безвестно отсутствующей. Я пытался ей объяснить, что в том случае, если Софья вдруг воскреснет, решение суда может быть отменено. Тогда Нина стала говорить очень странные вещи, не берусь сейчас передать все слово в слово, но примерно это звучало так: «Сонюшка для меня всегда будет живой, даже когда меня самой не станет. Родители дают ребенку жизнь, и они не вправе ее забрать, даже на бумаге. Благодаря мне и отцу она будет жить...»
– Что? – Людмила Степановна энергично всплеснула рукой. – Юра, ты ничего не путаешь? При чем здесь отец Сонечки? Ему никогда до нее не было никакого дела! Он упорно делал вид, что ничего не знает о существовании дочери, старшей дочери...
– Ну, знаешь, Люся, я в эти ваши дела никогда не лез, и кто отец Софьи, я лично без понятия. Только мне почему-то подумалось: если Соня жива, она скрывается у отца, которого здесь никто не знает. Не стал я никому ничего об этом говорить, а начальству доложил, что Нина отказалась обращаться в суд. Кажется, к ней потом из прокуратуры приходили, но твоя сестра твердо стояла на своем.
– Да, у Нины был сильный характер, потому и сердце больное, не берегла она его, не берегла... А насчет отца – это пустые фразы, зря ты к этому прицепился. Не может Сонечка у него скрываться, потому что он у всех на виду, здесь...
– Кто? Разве он из местных?
– Юрка, ты прямо как с луны свалился! Весь поселок давно уж догадался, кто Сонин отец, а ты один, наверное, ничего не знаешь...
– Ну прямо я один, вот Таня тоже об этом не знает, – сказал Пинкертон, вдруг вспомнив о моем присутствии. – Она ищет Соню, вот и скажи нам, кто ее отец. Может, она у него?
– Мне кажется, что я как раз догадываюсь, кто это, – сказала я, чем страшно удивила присутствующих.
Да, я, бесспорно, произвела эффект своим непринужденным замечанием и очень собой гордилась.
– Кто? – спросили в один голос Людмила Степановна и Юрий Борисович.
Я выдержала положенную в таких случаях паузу, а потом сказала:
– Петр Верещагин, не так ли?
По лицу Ереминой сразу же стало ясно, что я попала не в бровь, а в глаз. Но она не спешила вслух подтверждать мою гипотезу.
– Люся, это правда? – спросил ее Юрий Борисович и сам же ответил: – Да, такой слушок действительно ходил. Соня и Оля, они ведь как сестры-двойняшки, на одно лицо, хоть и разница в возрасте у них лет пять, наверное. Я никогда никаким бабьим сплетням не доверял. Мало ли кто на кого похож! Вон Васька Хорькин – вылитый Брежнев, но это же не говорит, что он его сын. Двойники часто встречаются. Оказывается, Соня и Оля – сестренки по отцу! Вот дела! Это они обе на бабку, Александру Викторовну, похожи. Красивая была женщина, она у нас в школе немецкий язык вела.
– Да, это так. Таня, но как вы узнали?
Я поняла, что пришло мое время раскрывать свои карты, поэтому рассказала, что Соня жила в Тарасове с документами своей сводной сестры. Услышанное настолько потрясло Еремину, что ее лицо приобрело меловую бледность. Пинкертон старался скрыть свое удивление, но расширившиеся зрачки его глаз говорили сами за себя.
– Это похоже на правду, – выдал он после некоторой паузы. – Ольга Верещагина действительно обращалась в милицию по поводу потери паспорта. Был такой факт, хотя в нашем поселке подобное встречается крайне редко. Ай да Нина, значит, она выкрала его и отдала своей дочери! Это меняет дело. Совсем без документов прожить невозможно, по фальшивке – рискованно, а тут практически настоящий паспорт, и фотка такая, что не подкопаешься. Если никуда с ним не влезать, то никто номер по базе данных сверять не будет, а потому не обнаружит, что он числится среди утерянных.
– Да, Соня вела себя очень осторожно, – подтвердила я. – Она жила на квартире у одной бабульки, естественно, без временной регистрации. Работала не по трудовой книжке, а по контракту, который даже уничтожила. Мой клиент хотел на ней жениться, но Оля, то есть Соня, сказала ему, что она замужем, а с разводом могут быть большие проблемы, поскольку ее муж – почти маньяк.
– Да уж, с ее паспортом брак не зарегистрируешь, – согласился со мной Юрий Борисович. – Кстати, Ольга-то Верещагина тоже замуж собирается выходить...
– Погодите, погодите, – заволновалась Людмила Степановна. – А где же теперь Соня? Здесь она ни за что не появится. Бедная девочка, сколько ей всего пришлось пережить! Знает ли она, что матери больше нет?
– Да-а, – протянул Юрий Борисович. – Только нашлась – и снова пропала. Здесь возможны два варианта. Первый – она по собственному усмотрению уехала из Тарасова, чтобы перепрятаться. А второй, как это ни печально, ее нашел Кураев и...
– Юра, да что ты такое говоришь! Как он мог ее найти в Тарасове и что он ей мог сделать? Неужели ты думаешь, он отомстил Сонечке?! – Людмила Степановна оторопелым взглядом уставилась на своего приятеля. – Но ведь он недолго оплакивал свою Розу. Не прошло и полгода после ее смерти, как Кураев снова женился.
– Все может быть. Люся, ты женщина мужественная, поэтому должна быть готова к любому исходу.
– Таня, а вы что думаете об этом? – спросила меня Еремина.
– Я согласна, действительно, возможны оба этих варианта. В любом случае я буду искать Соню, живую или мертвую.
– Неужели мне придется второй раз пережить ее смерть? Нина бы этого точно не вынесла...
– Скажите, Людмила Степановна, а у вас, как у врача, смерть Нины Степановны не вызывает никаких сомнений? У нее действительно был инфаркт?
– Да, но... почему вы меня об этом спрашиваете? Что вы хотите этим сказать?
– Я, кажется, догадываюсь, что Таня хочет этим сказать, но думаю, что ее подозрения надуманны... Какой инфаркт у Нины был по счету? Второй, третий? А тут она встретилась с Соней и...
«Навела на свою дочь Кураева, – мысленно продолжила я. – Наверное, и Пинкертон это понимает, но хочет успокоить свою Люсеньку. Странные у них отношения – взрослые люди, а конспирируются как подростки. Впрочем, какое мне дело до их личных отношений? Гораздо важнее знать, что же на самом деле произошло с Розой Кураевой. Кажется, смерть этой бедняжки и стала причиной всей последующей череды событий – от мнимого утопления Сонечки в Чувилихе до ее недавнего исчезновения из Тарасова».
– Ничего не могу сказать по этому поводу. Причиной инфаркта могло быть все, что угодно.
– Люся, ты, главное, не расстраивайся. Не нагнетай обстановку. Все рано или поздно выяснится. Ой, засиделся я тут у вас, домой пора. Танечка, пойдемте, я вас провожу. Не против такого старого кавалера?