Гости поднялись с подушек, как требовали здешние обычаи (не снимая головных уборов!), потом здоровались.
Увидев Наваля, целого и невредимого, Сайфуль обрадовался. Шекор-туран заметил это, хотя мулла старался скрыть проявления чувств (глаза на миг укрылись влагой). Наваль едва не бросился к дяде, но сдержался. Глаза племянника струились слезами. Приступили к ритуалу знакомства: хозяин представлял гостя мулле и наоборот. Вероятно, и тут сказались особенности местного этикета. Рослый мулла возвышался над всеми, равняясь ростом лишь с хозяином усадьбы.
Сам по себе процесс выглядел оригинально и колоритно. Сначала представили рафика Давлета – мулла с уважением пожал двумя руками ладонь туркмену, который ответил тем же. Следующим знакомили с муллой гвардии майора Чабаненко. И этот момент мулла что-то спросил на пушту – то ли у майора, то ли у хозяина. Тайфун быстро раскусил пуштунский маневр – мулла хотел выяснить – разбирается ли шурави в местных наречиях? Они быстро переговорили между собой на пушту, и довольный собой Тайфун отошел от муллы. В конце концов очередь знакомиться дошла и до Хантера…
Внезапно в Сашкиных глазах восстали видения: горящие бээмпэшки четвертой роты, вертушки, поднимающиеся в небо с грузом «двухсотых» и «трехсотых», падение в темную воду кяриза бессознательного Лома и мертвого Романа, ряды погибших, укрытых плащ-палатками, на телах сиротливо покоятся дембельские береты, уносимые ветром винтов…
Лютая злоба и ненависть мгновенно заполонили все естество молодого офицера, нечеловеческим усилием воли он едва сдержался, чтоб не наброситься на этого тучного волчару с ножом, перерезав горлянку. Все же разум взял верх, и старлей овладел собой.
– Шекор-туран… – сквозь сложные фразеологизмы пуштунских наречий услышал он собственный оперативный псевдоним.
Сайфуль изменился в лице: был загорелым, стал краснорожим. Видимо, в эти секунды он испытывал к Александру аналогичные чувства…
– Феде… асокер… рашеда… мотахереб… Шекор-туран! Саг фойерше… – Петренко выхватывал из речи муллы отдельные слова.
Рукопожатием они так и не обменялись, по-волчьему глядя в глаза друг другу…
А вот с хадовцами мулла обнимался и целовался, ведь они «числились» пуштунами…
– Вот тебе и Восток! – подумал Хантер, наблюдая за процедурой. – Спробуй их – разбери!
Сразу же уселись, улеглись – пить чай. Освежались приятным напитком, городили всяческую хренобень (насколько понимал без переводчика Александр), курили кальян с косяком и свои сигареты. Вот тут-то Шекор и понял, зачем Тайфун передал ему пачку «Мальборо». На его удивление, почти все – Кушим, Сайфуль, Наваль, оба хадовца и даже рафик Давлет – спокойно баловались кальяном с чарсом. Отказались лишь Тайфун с Хантером.
Неторопливо накурились, потом перешли к делу, ради которого собрались. Хозяин первым заговорил об обмене «призами», потом к торгам подключились Худайбердыев и мулла Сайфуль – они долго, на повышенных тонах что-то выясняли между собой, торгуясь как на рынке – по-настоящему.
– Товарищ капитан! – вдруг обратился к Сашке майор Чабаненко официальным тоном. – Сейчас здесь состоятся тайные переговоры, к которым вы, как младший офицер, не можете быть допущены, поскольку это находится вне ваших полномочий! Вы бы не могли подождать в соседней комнате? Вас вызовут, когда потребуется!
– Есть, товарищ майор! – встал со своих подушек Хантер и покинул высокое собрание не оглядываясь, как в той сказке.
Вышел тихо, но крепко затворив за собой тяжелые двери… Сердце турана билось зверем, попавшим в ловушку, руки мгновенно вспотели, пот ручьем лился со лба… Старлей снял с головы кепи и в сердцах швырнул на пол. За миг должен был овладеть собой – на кону стояло слишком много… Идентифицировав на вешалке халат муллы, не снимая его, Шекор-туран присел на корточки, вытянул острый штык и осторожно подпорол подкладку.
Достав «подметное письмо», он засунул его между верхней тканью и подкладкой. Отвернув «ухо» кепи, достал черную нитку, вдетую в иголку (он заранее подготовил три «комплекта портного»: зеленый, черный и белый, поскольку никто не знал – какого цвета будет верхняя одежда муллы) и быстро зашил полу халату.
Нехорошее дело не забрало много времени. Как ни удивительно, все случилось быстро, без суеты и сердцебиения. На всякий случай в конце Александр сделал крупный узелок, дабы упростить «поисковикам» процесс разоблачения.
– Был туран охотником и иногда браконьером, – старлей разрешил себе малую дозу самокритики. – А пришлось переквалифицироваться в портного! Перестань сказать! – вспомнил он одесскую поговорку.
Покончив с непривычным для себя портняжим ремеслом, Хантер сел в углу комнаты на лежавшую там вонючую овечью шкуру, закурил сигарету, потом – еще одну, потом – еще. Не замечая ничего, Хантер прикуривал новую сигарету от бычка и снова курил, складывая окурки горкой просто на полу… Сколько так прошло времени, он не знал, вдруг двери отворились, и в комнату заглянул один из хадовцев.
– Саиб туран! – обратился он к Петренко. – Тебья завьот рафик Давлят!
Александр вышел на террасу с нарочито равнодушным и напыщенным лицом.
– Искандер! – обратился к нему Худайбердыев. – Приступайте к обмену аманатами. Мы все – он обвел рукой по кругу – наблюдаем за вами. Вы все поняли?
– Так точно, рафик Давлет! – спокойно сказал Александр. – Наваль, ходи моя сторона! – нашел он возможность пошутить, обращаясь к племяннику муллы, как к давнему знакомому.
Наваль спокойно приблизился к Сашке, очевидно, совсем не опасаясь его. В этот момент встал мулла и что-то громко заговорил, обращаясь, будто бы к Александру, в то же время – к Худайбердыеву и Чабаненко. Кроме слов, уже слышанных, Хантер не уловил для себя ничего нового и полезного.
– Дядю гаварить, – выручил сообразительный Наваль. – Чьто он хатеть имет в себье такой асокер, как ты, туран, хотя ты зльоя, и убиля Саг и ещьо многа наших, ты – хирабрий воина…
– Да слышал уже я эти военные песни на болоте! – Шекор неучтиво прервал перевод. – Пошли, племяш!
Снова не оглядываясь, Александр вышел из комнаты, подталкивая впереди Наваля. На дворе пришлось повторить знакомую процедуру, только в обратном порядке – обуться, взять оружие, но руки мыть – уже не мыли, да и таза-красавца уже не было.
Не доверяя никому, Александр проверил свой автомат – на месте ли боек, патроны, поклацал курком подствольника. Все оказалось на месте, функционировало исправно. Удовлетворенный, он закинул оружие на плечо.
– Пошли, «комсомолец»! – обратился он к охраннику, возвышавшемуся немым болваном над рядами оружия. – Будем меняться!
– Пашли, туран, – не удивил пуштун знанием оккупационного языка. – Аткуда ты знаишь, чьто я – сатрудник ДОМА?
– Я все о тебе знаю! – нахально солгал Хантер, шагая к выходу.
За воротами, рядом с «тойотами» лашкара кишлака Сапамхейль блестел новенький пикап японского производства, настолько увешанный цацками, что невозможно было распознать марку автомобиля. Возле него толпились вооруженные до зубов моджахеды.