– Поехали на свадьбу к его сестре, – кивнул капитан на плачущего лейтенанта, – в уезд Сурубай, – детализировал он. – Там муж его сестри воеваль на стороне опозиция. И ночью нас захватил Саг, которий со своими асокерами, наплевал на наши законы и обичаи, разогнал свадьбу и нас, без оружия, пленить…
– Какие-то непонятки, – высказал сомнение Зверобой. – Ведь по вашим же законам, гость – лицо неприкосновенное?
– Ета война внесла много корективов в родоплеминное устройство, обичаи и традиции народов Афганистана, – не стал вдаваться в тонкости этнопсихологии капитан афганских Вооруженных Сил.
– Шекор-туран, я уходить… – подал голос «комсомолец», о котором почему-то забыли. – Сейчас рафик Кушим канчай разгавор и мой пост – там.
– Иди, саиб дост, – протянул руку пуштуну Александр. – Благодарю за службу!
– Ташакур тибе, туран, – пожал Сашкину конечность активист Демократической организации молодежи Афганистана. – Чьто Саг харап зделать! Он многая беда наделать в наш уезд, и ещьо би нам многа-многа дашти наделат…
Не говоря больше ничего, сдержанный пуштун пошел к дому переговоров.
– В самом деле, афганцы – прирожденные лингвисты! – с восхищением промолвил офицер-десантник. – Почти каждый знает и пушту, и дари, да и еще и русским кам-кам владеет!
– Многие владеют ещьо фарси и арабским, на котором написаний Коран! – заметил туран Шухраз. – Ето у нас в крови – способность к языкам. К поэтому же, обстоятельства заставляют изучать язык завоевателей: раньше очень многие владели английском языком, сейчас – русським…
– Ты, капитан, – вскипел Александр, – не очень завирайся! Мы пришли по просьбе вашего правительства, чтобы помочь вам…
Честно говоря, Петренко уже и сам уже не очень-то верил в эти пафосные слова. Непоколебимые устои пролетарского интернационализма потихоньку расшатались, в них появились трещины, пробоины и даже целые провалы…
Бывший пленник тактично промолчал – он находился не в том состоянии, чтобы вести политические дискуссии. Внезапно на помощь аманату пришел сержант Петрик.
– А что, товарищ старший лей…, ой, товарищ капитан, – исправился он, обращаясь к замполиту роты. – Этот туран правильно говорит, – у нас на Западной Украине много старых людей знает польскую, мадьярскую, румынскую и москальскую мову, – он называл вещи своими именами. – А в годы немецкой оккупации, насколько мне известно, еще больше знало и германскую!
– Стой, бесовская душа! – приструнил подчиненного старлей. – Не то договоримся до ручки!
– Стой, так стой, – обиделся сержант и полез на технику…
– Зверобой! – остановил сержанта офицер. – Пленников в броню, есть не давать, только – пить!
Проследив за тем, как выполняется команда, Хантер влез на броню. С машины было заметно, как на террасе продолжается неторопливое чаепитие (основные вопросы уже решены). «Комсомолец» занял пост на входе, сменив какого-то пуштуна, вероятно, это был его брат – они были разительно похожи.
Джойстик, слушая эфир, тщательно следил за происходящим на террасе. Позиция снайпера располагалась неподалеку, но лишь вплотную можно было выделить его среди местных предметов. Натянув на голову затасканный шлемофон, Александр вслушался в разговоры, звучащие в доме рафика Кушима.
Слышимость была не очень – радиостанция Р-107М имела отнюдь не выдающиеся тактико-технические характеристики, к тому же устарела как мобильное средство связи, но неприхотливость и относительная простота эксплуатации делали ее практически незаменимой в жестких условиях афганской войны.
На террасе разговаривали на пушту и, насколько смог понять Александр, обсуждали опять же погоду, поголовье скота и прогнозы на урожай. Уже знакомый со спецификой ведения переговоров в этой местности, Петренко догадался – переговоры уже закончились, в скором времени договаривающимся сторонам предстоит разъезжаться.
Так оно и получилось, стоило офицеру передать шлемофон подчиненному и сесть на башню перекурить, как ему доложили, что мулла Сайфуль прощается с хозяином дома, который вышел проводить гостя за ворота. Шикарный халат плотно облегал дородную фигуру служителя культа…
Заревел двигатель пикапа, и сильная новенькая «Тойота» (как показал вид спереди) легко повезла вверх гурьбу вооруженных «бармалеев». Мулла с племянником сидели в кабине, рядом с небритым водителем, остальная банда набилась в скотоотсек: стоя и сидя, свесив копыта с невысоких бортиков. Проезжая возле БМП Хантера, вражья свора вытворяла невесть что: выла, рычала, ругалась на всех языках, демонстрировала неприличные жесты, стреляла в воздух из автоматов.
Десант не остался в долгу – бойцы достойно ответили душманам аналогичным образом, а Джойстик, направив пушку на пикап, едва не нажал на гашетку электроспуска… И только оперативное вмешательство Шекор-турана в виде непереводимой на языки народов мира команды сохранило жизнь брутальным головорезам.
Вскоре на горку, тяжело дыша, приплелся Тайфун с красным лицом и запахом перегара. Безотказный «комсомолец» тянул за ним Р-107М. Передав радиостанцию, активист вернулся домой, а вот Тайфуну понадобилась посторонняя помощь, чтобы забраться на броню.
– Афорин, туран! – умостившись наконец рядом с Александром, промолвил Павел Николаевич, продемонстрировав типичный афганский жест – развернутую вверх правую ладонь. Сашка уже знал – на территории Афганистана известный международный жест, когда большой палец поднимают вверх, а ладонь скручивают в кулак, означает совсем не то, что во всем мире: «Отлично! Молодец!», а то, что на Западе называют «Фак ю!»).
Внизу заревел двигатель уазика, и легковое авто прошло мимо бээмпэшки. Сидя рядом с водителем, полковник Худайбердыев, с характерным цветом лица, сделал знак Хантеру, чтобы тот ехал за ним. БМП задрожала корпусом и побежала за легковушкой. Тайфун, взяв шлемофон, прижал к уху наушник, а к горлу – ларингофон.
– Иван, я Тайфун, как меня разбираешь? – крикнул он в эфир.
Очевидно, неизвестный Иван хорошо слышал не очень трезвого Тайфуна, поэтому вторая часть предложения была простой.
– Собирай свои рога, и чтобы через минуту был готов к маршу! – кричал майор, покачиваясь на башне в такт неровностям. – Команду на продолжение банкета получишь позднее!
В конце концов Александр понял, что Иван является никем иным, как «шишигой» с будкой радиоразведки: приглядевшись в бинокль, увидел, как бойцы обезьянами носятся по кунгу, переводя машину в походное положение. Из патрубков БТР-80 струился на ветру черный дым – охранники собирались ретироваться с места боевого дежурства. Пикап муллы исчез, и, сколько Хантер ни вглядывался в бинокль, так и не понял – куда именно направились Сайфуль с Навалем.
Проехав несколько сотен метров, УАЗ остановился, из него вылез рафик Давлет, махнув офицерам, путешествующим верхом на броне. Те послушно соскочили и приблизились к туркмену. Хадовцы дисциплинированно ждали в машине, один за рулем, другой – на заднем сидении.