— Слушаю вас, — не понял мальчик в бабочке и с полотенцем через плечо.
— Он был трезвый как стекло! — рявкнул Яша и показал официанту на закрывшуюся дверь. — А я пьян! Мы разошлись, не подравшись, впервые в жизни. Это гадкая примета, парень. Хуже не бывает. — Локомотив бросил на стол несколько купюр, с трудом поднялся и направился к выходу.
Дойти до дверей так же ловко, как и Кускову, ему не удалось.
— Куда ты прешь?! — возмутился паренек, подругу которого Яша грубо оттолкнул в сторону.
Вместо ответа Шебанин коротко размахнулся и, не рассчитывая силы, ударил мальчонку в подбородок. Тот прокатился по столам и стульям, а потом рухнул на спину.
Ресторан работал уже более трех часов, публика не менялась. Поэтому завсегдатаи, разогретые до максимума, восприняли жест Локомотива как сигнал к действию. Мужики, топливные баки которых были заполнены до краев, застоялись, им нужно было срочно разогреть остывшие двигатели. Завязалась драка, участие в которой приняли никак не меньше десятка человек. Половина бросилась бить Шебанина, остальные принялись колотить их.
Необходимость защищаться, усиленная алкоголем, превратила Локомотива в неукротимого хищника. Он сбросил пиджак и резал боковыми справа и слева. Каждый третий удар приходился в цель, и это доставляло оскорбленному авторитету несказанное наслаждение.
Вскоре он понял, что участвует во всеобщем переполохе уже довольно долго. Сквозь затуманенное сознание прорвалась мысль о том, что мебель ломается, кости и челюсти трещат, и кому-то вскоре придется платить за это удовольствие. Звонки из заведения, несущего материальный ущерб, и от дам, кавалеры которых потерпели поражение, уже наверняка зафиксированы в ближайшем райотделе. Поэтому нужно было как можно быстрее покидать ресторан. Яша так и сделал.
Он вырвался в прохладу вечернего воздуха, быстро пересек площадь и сел на лавку в парке. Отсюда очень удобно было наблюдать за тем, как к фасаду и тылу ресторана подъезжали автомобили с проблесковыми маячками. Из них, не дожидаясь остановки, сыпались люди в форме.
— Это я вовремя вышел, — похвалил себя Яша. — Как же Виталька меня нашел? А-а-а… Да он меня и не терял!
Ему вспомнилось, как Кусков жалел о том, что не рассчитался со старым другом в тот час, когда Яша прощался с Подлизой.
— Он за мной все это время ходил.
Нечего сказать, Штука поступил так погано, что хуже не бывает. Затей он бузу чуть раньше, и братва предъявила бы ему за беспочвенные обвинения. У Яши имелись доказательства своей правоты, да и Штука стоял на лестнице криминальных чинов на порядок ниже. А сейчас с него взятки гладки. Для всех окружающих он Яшу простил и не тронул. С одной стороны это выглядит как подтверждение той самой правоты Шебанина, а с другой выходит, что он отдал бывшего сотоварища на растерзание ментам.
Но обиднее всего то, что Кусков прав. Вокруг Яши остались одни дятлы, способные лишь стучать и собирать лесной мусор. Надави на них, и от показаний не останется ни слова.
— Прорвемся! — Шебанин упрямо ухмыльнулся и поднялся с лавочки.
Адреналин схлынул, азарт драки миновал, и Яша поежился. Прохлада начала ночи обещала ее совсем холодное продолжение. Догадываясь, что это озноб от спиртного, Шебанин глухо выругался, обхватил руками плечи и остановился.
Холод прошел, его окатило волной нестерпимого жара. Он стоял посреди парка в черной рубашке, на которую перед посещением ресторана был накинут пиджак от Понти! В карманах лежали деньги и портмоне с водительским удостоверением и двумя паспортами: российским и заграничным!
— Проклятье!.. — вдохнул Локомотив, вспоминая первые секунды ресторанной стычки. — Мои документы!..
Он сунул руки в карманы брюк. Там было так же пусто, как в первые дни организации собственной группировки. Локомотив развернулся и быстрым шагом пошел прочь.
Слава богу, у него хватило ума не таскать с собой банковские кредитные карточки и реквизиты новых счетов. Он уже не шел, а бежал к своему ресторану «Хеопс». Это было ближайшее место, где можно найти деньги. Много и сразу. Главное, чтобы его не принялись искать раньше, чем он доберется до казино!
Локомотив бежал среди деревьев, натыкался на парочки, удивленные его видом и поведением, мимо стаек пацанов, куривших у подъездов. Надо успеть раньше, чем…
Он резко сбросил скорость, прижался спиной к холодной стене дома и замер. Мимо проскочил серый «уазик» с включенными проблесковыми маячками.
Его ищут. Проклятье!..
Локомотив метнулся во двор, зацепился в темноте за край деревянного ограждения песочницы и рухнул на грудь. Кто же мог предположить, что так выйдет?!
Он, поднявшись, краем глаза заметил уже не «уазик», а белые «Жигули» с маячками, снова зацепился и упал.
— Черт!.. — Он рванул ногу на себя и разодрал брючину до самого колена.
— Стоять, Шебанин! — послышалось неподалеку. — Покажи руки!
Локомотив привалился спиной к грибку, торчавшему в центре песочницы, и закрыл глаза. Его легкие разрывались от нехватки воздуха.
— Куда же ты побежал, Шебанин? — На этот раз голос слышался совсем рядом. — Разве можно удрать с этой субмарины под названием «Екатеринбург»?
Локомотив чувствовал, как на его вытянутых руках защелкнулись браслеты.
— На что он надеялся? — Пащенко сидел у обрыва на берегу Исети и пытался сквозь рябь на воде рассмотреть дно.
Они с Копаевым торчали на этом привычном месте уже второй час. Растягивали две бутылки пива на весь разговор, стараясь, чтобы с последней каплей закончились и сомнения.
— А на что бандюк всегда надеется? На полный отказ от причастности. Но Меркулов ему показал пальцы Гонова и Зелинского, изъятые с фужеров в мебельной стенке, и Локомотив обмяк. Ты был прав, когда заставил меня и криминалиста откатать отпечатки этих злодеев со своего сейфа. Странно только, что Яша не удивился, как пальчики могли попасть на фужеры в его квартире. По всей видимости, он понял, что доказательства будут появляться по мере необходимости, если не хватает имеющихся.
Копаев качнул головой и заявил:
— Но еще страннее тот факт, что бравый адвокат Яши не обратил внимания на период, который прошел с момента смерти полицейских до производства обыска в квартире своего подзащитного. За это время исчезают не только отпечатки пальцев, но и память о событиях. Кто стал бы ставить в стенку грязные фужеры? Впрочем, эти доказательства в дело не попадут. Не все же в деревне дураки, правда?
Пащенко устало ухмыльнулся и проговорил:
— Вот следователь Меркулов, к примеру, не дурак, чтобы такими доказательствами формировать обвинительное заключение. Отпечатки — это так, в надежде на то, что кто-то купится. Так оно и вышло. Спалился сам Шебанин.
— Я, вообще-то, о Пермякове спрашивал. — Копаев выдержав паузу и вздохнул. — На что он надеялся? Но разговорились мы о Локомотиве…