— Ну как ты, освоился?
Виталий был похож на побитого котенка, которого злые хозяева почему-то выставили на улицу. Мне мельком подумалось, не является ли этот вид частью его имиджа, однако широкого развития эта мысль не получила.
— Ты с Игорем виделся? — тихо спросила я.
— Виделся.
— Ну и как он себя вел?
— Да нормально, в общем. Ему некогда было, поэтому он сказал, что мы потом поговорим, когда все за стол сядут. Так мы что, ради него сюда приехали?
— Ну да, как бы. Да ты не волнуйся, не стесняйся. Лучше иди с гостями пообщайся. А то стоишь в углу как бедный родственник.
— Хм… — усмехнулся он. — Так я и есть по сравнению с ними бедный.
По-моему, он отчаянно кривил душой, поскольку его так называемая «бедность» представлялась весьма сомнительной, если учесть, чьим сыном он являлся. Однако вполне возможно, Виталий любит самостоятельность и родительские деньги действительно не считает своими, предпочитая лично добиваться богатства. Я решила его поддержать на этом славном жизненном принципе.
— А ты, Виталь, не сравнивай. У нас же демократия в стране. Значит, все равны. А потом, кто знает, может, в будущем ты переплюнешь любого из собравшихся здесь по богатству.
Моя мысль Виталику определенно понравилась. Он заметно оживился, широко и очень симпатично улыбнулся, и я, пожалуй, впервые увидела его по-настоящему радостным. Правда, этот проблеск был мимолетным, и вскоре Виталий снова обрел облик хронического меланхолика.
А тем временем последние приготовления к застолью завершились. На столе располагались закуски в лучших русских традициях: икра, балык, соленые грибочки, копчености. Выпивка тоже была традиционной. В настоящий момент Михал Палыч любовно сжимал в руках бутылку водки, читая надпись на этикетке, а остальные бутылки были равномерно распределены по всей площади добротного дубового стола. Определенно, мне здесь нравилось, потому что в окружающей атмосфере абсолютно отсутствовали напыщенность и пафос — качества, которыми грешны некоторые представители так называемого высшего общества. Гораздо меньше мне бы сейчас понравилась изысканно-утонченная обстановка, которая, согласитесь, изрядно напрягает и требует четкого соответствия общему имиджу.
Сейчас же я чувствовала себя почти в своей тарелке, и это было чертовски приятное ощущение. Нравилось и то, что солидные дядьки вели себя просто и непринужденно, но одновременно с этим прилично. Один из них начал рассказывать мне о своем бизнесе, и я с некоторым удивлением заметила, что слушать его очень интересно.
— В какой-то момент, Танюша, я вдруг понял, что не могу работать на кого-то другого. И я решил во что бы то ни стало открыть свое дело. Это случилось в начале девяностых. Тогда очень легко было войти в бизнес, но очень трудно вывести его на достойный уровень. Фирмы открывались, какое-то время существовали, после чего обрастали кучей долгов и благополучно лопались как мыльные пузыри.
— Ну хватит тебе забивать голову нашей прелестной Танюше своими ностальгическими бреднями, — прервал моего собеседника Михал Палыч. — И вообще, с твоей стороны просто свинство так завладевать ее вниманием. Думаешь, если ты самый молодой среди нас, то тебе все можно?
Мой собеседник лишь усмехнулся в ответ. Он действительно был довольно молодым, к тому же очень симпатичным. Мне нравилась его манера говорить, но еще больше то, как он весело и вместе с тем проникновенно смотрел на меня. За стол мы сели рядом, и он опять стал развлекать меня рассказами о своей жизни. Обычно подобные истории отличаются большим занудством, но Слава — его звали так — умело преподносил произошедшие с ним события, рассказывая их, словно какие-то байки.
— Однажды я, будучи еще неопытным юнцом, здорово профанулся. Короче, по порядку, дело было так. Мне было лет двадцать, я учился в институте и работал везде, где только успевал. Родители у меня были самые обыкновенные служащие, но в некоторых компаниях я предпочитал это скрывать. И вот однажды я оказался на вечеринке, где все приглашенные были, по-нашему говоря, «крутые». Ну, понятно, разговоры соответствующие, все стремились показать понты, громко называли своих знаменитых знакомых и друзей. В общем, рисовались по-страшному. Так я, чтобы не показаться белой вороной, решил вести себя, как все, и тоже начал строить из себя «крутого». Стал в разговорах упоминать всем известные имена знаменитых людей нашего города, создавать видимость, будто бы с ними знаком. И так разошелся, что в пылу азарта говорю своим собеседникам, что, мол, сам директор первой в городе фирмы по недвижимости «Терем» — мой родственник. Смотрю: одна девчонка как-то подобралась и смотрит на меня очень подозрительно. Я внимания особого на нее не обратил, подумал, мало ли какие причуды могут быть у «крутых». Решил, что она на меня попросту «запала», но боится это открыто показать. Разговариваем, значит, дальше, а я-то воодушевился, что моя байка прошла, и начал ее развивать. Мол, дядька мой так к нашей семье хорошо относится, все праздники с нами проводит, на рыбалку и на охоту ездит, ну и так далее. Гляжу, а девчонка та с меня уже глаз не сводит, причем смотрит так скептически, как будто я ей что-то должен. Чего ей, думаю, надо? И тут все покурить вышли, а она мне иронично так говорит: ну, что, родственничек, может, познакомимся? Оказалось, что она — дочь того самого мужика, которого я за своего родного дядьку выдал. Остальные-то этого не знали, девчонка на удивление скромной оказалась, в малознакомой компании в отличие от некоторых предпочитала своим «крутым» предком не гордиться.
Мы все посмеялись над этой историей, а Михал Палыч спросил:
— А девчонка-то тебя не выдала?
— Да нет, наоборот! Мы после этого с ней даже встречаться начали. Ей понравилось, как я упоенно завирал, — добродушно сказал парень, открыто улыбаясь.
Я от души рассмеялась, а когда подняла голову, то увидела, что за нами напряженно наблюдает Игорь.
Извинившись перед Славой, я подошла к нему и вблизи заметила — выглядит Игорек неважно. Следы того, что в последнее время ему пришлось несладко, в буквальном смысле слова отразились на его лице. К тому же сейчас физиономия Игоря была откровенно злой, что отнюдь не украшало его.
— Привет, — непринужденно сказала я ему. — Куда ты пропал в последнее время?
— Дела были. А ты тут какими судьбами? — Он говорил достаточно резким голосом, время от времени многозначительно поглядывая на Славу и стараясь, чтобы я уловила движение его глаз.
— Да вот, Виктора Георгиевича решила почтить своим присутствием. Я вместе с Виталием приехала, — осторожно произнесла я, выжидательно глядя на Игоря.
— Так ты что же, его знала?
— Ну да, как видишь. Тебя это удивляет?
— А почему ты мне об этом не говорила?
— Так ведь ты мне тоже многого не рассказывал. Например, о том, что твой отец — Юрий Родионович Тищенко, предпочел умолчать. Да и вообще ты мне сразу довольно скрытным показался, вот я и подумала: «А чего это я, собственно, буду перед ним свою душу раскрывать?»