— Будем соображать, — согласился майор.

— Но я попробую хоть что-нибудь вспомнить…

Глава вторая

Чечня. 2002 год

Ветер дул северный, тягучий, степной, леденящий лицо и шею. Снег активно таял и пропитывал воздух влагой. Однако температура воздуха временами была еще минусовой, и ветер приносил холод.

Но земля на дороге — густой жирный чернозем — днем была вязкой и цепко хваталась за лодыжки, мешая ходьбе. Приходилось идти не по дороге, а по полю, по густой траве, местами достающей до пояса. Но трава росла так густо, и столько лет уже никто не прикасался к ней косилкой, что она успела переплестись и перепутаться стеблями, и порой приходилось «с боем» продираться через нее. Но даже такое передвижение было более скоростным, чем передвижение по грязной и разбитой грузовиками дороге. Обычно по ней вполне можно передвигаться, пропустив впереди себя танковую колонну. Но здесь танковая колонна не проходила, а только грузовики оставили колею и многочисленные ямы.

Ночью, в зависимости от погоды, дорогой идти было можно. Но только тогда, когда основательно подмораживало. А это случалось, в основном, во второй половине ночи. А в первую половину, когда грязь не успела еще схватиться, как цементом, отрицательными температурами, приходилось идти по траве.

В ногах чувствовалась вялость.

— Привал! — объявил лейтенант Никодимов и перевел дыхание. Маршрут утомлял даже его, что уж о солдатах говорить. Но они терпели, как и сам командир взвода. И привалу все были рады. Обычный привал — пятнадцать минут отдыха. Но если просто так упадешь на сырую еще и прохладную землю, разбросаешь руки в стороны и будешь думать, что отдыхаешь, ты не отдохнешь. Лучше уж потратить лишнюю минуту, сбросить рюкзак, снять бронежилет, и только тогда, подыскав себе место посуше или где трава погуще, свалиться и руки с ногами раскинуть крестом.

Командир взвода, как обычно, оказался в середине круга. Он не ложился, хотя тоже на землю сел и посматривал на небо. Взвод находился уже третьи сутки на марше. А в первые сутки, в самом начале движения, когда вот так же расположились отдыхать, в небе внезапно появилось звено из двух вертолетов МИ-8. Вертолеты летели в стороне, но взвод, должно быть, был замечен, потому что, совершив разворот, вертолеты вернулись и пролетели над ними. Сначала Юрий Владимирович не отреагировал на возвращение ракетоносцев. И только потом, когда вертушки совершили еще один круг и снова стали к ним приближаться, лейтенант заметил, как одновременно опустились носы того и другого вертолета. Так бывает, когда ракетоносцы идут в атаку. Их, видимо, приняли за банду, прячущуюся в траве. Офицер и двадцать три солдата с ним расположились тесным кругом, и хватило бы пары НУРСов, чтобы взвод перестал существовать. И, растеряйся лейтенант, быть бы беде. Однако Никодимов принял единственно верное решение. Отличить армейское подразделение от банды сверху было сложно. И те и другие носят камуфляж. Знаков различия сверху не видно. Оружие у всех практически одинаковое. А случаи расстрела авиацией своих же уже были известны и многократно обсуждались. Единственное, что могло отличить взвод, от банды, это строй. И лейтенант дал резкую команду:

— Взвод! В две шеренги становись! Быстро! Быстро!

После утомительного участка пути вставать никому не хотелось. Тем не менее резкий голос командира был отмечен всеми. Хотя необходимость построения не всем была понятна. Тем не менее команду выполнили быстро. Сам Никодимов повернулся в сторону вертолетов и хорошо увидел, как ведущий звена качнул крыльями, а потом лег на разворот.

Беда миновала…

* * *

Путь был долгий и, по возможности, предельно скрытный. Если вышли в середине дня и сначала, на контролируемой территории, двигались открыто и даже часть пути проехали на машине, пока водитель не отказался ехать дальше из-за грязи, то по территории, где в отсутствие федеральных сил еще хозяйничали банды, продвигались только ночью. И чем ближе была конечная точка маршрута, тем старательнее прятались, завидев издали грузовик или «уазик», пусть даже и военный. По здешней дороге проезжали только грузовики и «уазики». Ни одной другой машине справиться с вязким черноземом было невозможно. Да и зачем нужно было другим машинам выезжать на эту дорогу, если не так далеко существовала другая, идущая параллельно, с нормальным покрытием, которое когда-то даже асфальтом называлось. Впрочем, асфальт не всем был по душе или, скорее, по необходимости. Однажды на рассвете, незадолго до того, как должна была прозвучать общая команда к отдыху, взвод увидел, как буксует в грязи хваленый японец «Тойота Ленд Крузер». Машина мощная, но слишком оборотистая, и высокие обороты колеса закапывают ее в грязь и сажают на обе оси. И всякие электронные помощники и хитрые муфты дифференциалов оказываются не в состоянии что-либо сделать. За «Ленд Крузером» лейтенант Никодимов наблюдал в бинокль. Водитель и двое пассажиров поочередно орудовали одной на всех лопатой, пытаясь прокопать колею, чтобы сдвинуть внедорожник с места. Еще один пассажир в грязь не выбирался, сидел на заднем сиденье. Должно быть, чувствовал себя слишком значимой персоной, чтобы грязь месить. Все четверо были чеченцами. Бинокль не давал возможность хорошенько разглядеть автомобиль, но командиру взвода показалось, что машина бронированная. Только у бронированной машины стекла имеют, если посмотреть со стороны, затемненную кайму — технологическая неизбежность, выдающая класс машины и класс ее владельца. Не каждому достается бронированный внедорожник, стоимость которого в пять раз превышает стоимость оригинальной машины.

Никодимов, на всякий случай, записал номер внедорожника. Хотя Чечня и хотела считать себя самостоятельным государством, номера госрегистрации чеченцы использовали российские, если вообще ставили на машины номера. Кончилось дело тем, что один из пассажиров ушел по грязной дороге в обратную сторону. Наверное, в село за трактором. Карта местности показала, что до села двенадцать километров. Ждать, когда внедорожник вытащат, лейтенант не хотел, хотя солдаты с удовольствием отдыхали в то время, когда командир взвода производил наблюдение. Отдыхали они не зря. Командир решил, что хорошо отдохнули.

— Набрались сил? Ну и отлично. Головы не поднимать, ползком разрываем дистанцию с дорогой. Подняться можно будет только за ближайшим холмом. Вперед!

Ползти пришлось больше двух часов. Никодимов не знал, есть ли в машине бинокль. Но, если бинокль есть и если кто-то пожелает просто поглазеть по сторонам, он может заметить взвод, идущий в рост. И потому лейтенант предпочел иной способ отдаления от дороги. Впрочем, на занятиях и солдатам, и командиру взвода вместе с ними иногда приходилось ползать и дольше и преодолевать большие расстояния. И потому нагрузка никому не показалась чрезмерной. Зато благополучно ушли от возможного наблюдения за собой. А «засветка» в маршруте, тем более в самом его конце, разумеется не желательна. Но все закончилось благополучно. И только к девяти часам утра взводу удалось устроиться на отдых. Выставили, как обычно, трех часовых с разных сторон. Но обычным было не то, что часовых было трое, а то, что выставляли их с каждой стороны, откуда возможен был подход к месту отдыха взвода. Чаще выставляли четверых. В этот раз повезло, одну сторону перекрывала река. Хотя, наверное, в летнее время года это была не река, а речушка, почти ручей. Но в период активного таяния снегов в предгорьях вода в русле поднимается значительно, бурлила, набирала скорость и мощь. В такую речку никто соваться не пожелает. Человеческие ноги не смогут удержаться в этом потоке даже в том случае, если здесь не глубоко.