– Питер больше не помогает? – спросила Мирна.
– Нет-нет, он работает. Только мы с ним включаемся по очереди. Я провожу там большую часть дня. Это как наркотик. Питер любит работать, поймите меня правильно, но он работает так, как считает нужным.
Появился Габри с пивом.
– С тебя сто тысяч долларов.
– Поцелуй себя в задницу на прощанье.
– Если бы я мог целовать себя в задницу, то зачем бы мне был нужен Оливье?
– Мы тут говорили о четверге, – вмешался Гамаш. – Я слышал, будет вечеринка.
– Вы не возражаете? Я хотела все устроить, как просила Джейн в завещании.
– Надеюсь, ураган не разрушит наши планы, – сказал Габри, всегда готовый внести нотку мелодрамы.
«Жаль, – подумал Гамаш, – что я не подумал об этом». Он знал, что Клара устраивает что-то вроде поминок по своему другу, но это собрание могло иметь и очень практическую цель. Оно могло выявить убийцу.
– Не возражаю войти в число приглашенных.
Изабель Лакост оторвалась от компьютера – она писала отчет о проведенном в доме Фонтейн-Маленфан обыске и посещении доктора, лечившего Тиммер. Доктор вывел на монитор компьютера историю болезни Тиммер и наконец с большой осторожностью признал: да, существует ничтожная вероятность того, что кто-то ускорил ее уход в мир иной.
– С помощью морфия – это единственный способ. В ее состоянии многого и не потребовалось. Она его уже принимала – нужно было только чуть-чуть увеличить дозу.
– Вы это не проверяли?
– Не видел такой необходимости.
Потом он снова задумался. Лакост была неплохим следователем и не торопила его. Она ждала. И вот он заговорил снова:
– Такое часто случается в подобных ситуациях. Друг, а чаще член семьи дает больному смертельную дозу. Из милосердия. Это происходит чаще, чем мы думаем. Или хотим знать. Существует что-то вроде молчаливого согласия: когда летальный исход неизбежен в конце жизни, мы закрываем глаза на такие вещи.
Лакост могла втайне сочувствовать этому и в глубине души считала, что это правильно, но в данном случае вопрос был в другом и речь о милосердии не шла.
– Есть какая-нибудь возможность проверить это?
– Ее кремировали. По ее желанию.
Он выключил компьютер.
А два часа спустя она выключила свой. Была половина седьмого, и за окном стояла тьма-тьмущая. Прежде чем отправляться домой, ей нужно было поговорить с Гамашем о том, что́ она нашла в спальне Бернара. Ночь была холодная, и Лакост наглухо застегнула свою камуфляжную куртку, а потом двинулась по мостику через речушку Белла-Беллу в самый центр Трех Сосен.
– Отдайте мне.
– Bonjour, Бернар.
Она узнала этот грубый голос, даже еще не увидев мальчишку.
– Отдайте. – Бернар Маленфан шагнул к ней.
– Ты не хочешь мне рассказать об этом?
– В жопу твои рассказы. Отдавай.
Он поднес кулак к ее лицу, но не ударил.
Изабель Лакост сталкивалась с серийными убийцами, снайперами, жестокими пьяными мужьями и иллюзий не питала. Злобный, потерявший над собой контроль четырнадцатилетний мальчишка был не менее опасен.
– Ну-ка, опусти кулак. Ты ничего не получишь, так что оставь свои угрозы.
Бернар ухватил ее сумку, постарался вырвать у нее из рук, но Лакост ждала этого. Она знала, что большинство мальчишек и даже некоторые не очень умные мужчины недооценивают женщин. Она была сильной, решительной и умной. Она не потеряла голову и вывернула сумку из его руки.
– Сука. Это даже не мое. Ты думаешь, я стал бы держать у себя такое говно?!
Последнее слово он прокричал ей в лицо, и она почувствовала его слюну у себя на подбородке, дурной запах из его рта.
– Тогда чье же это? – ровным голосом спросила она, пытаясь сдержать рвотную реакцию.
Бернар злобно ухмыльнулся:
– Ты что, шутишь? Так я тебе и сказал.
– Эй, там у вас все в порядке?
К ним со стороны моста быстро направлялась женщина с собакой.
Бернар развернулся и увидел их. Он схватил свой велосипед и помчался прочь, вырулив так, чтобы наехать на собаку, но промахнулся.
– С вами все в порядке? – повторила женщина и дотронулась до Лакост. Та узнала ее: Ханна Парра. – Это был младший Маленфан?
– Да. Мы поговорили. Я в порядке, но вам спасибо.
И она не лукавила. В Монреале ей никто бы не помог.
– Не за что.
Они пересекли Белла-Беллу и оказались в Трех Соснах. У бистро они расстались, попрощавшись.
Оказавшись в светлом и теплом бистро, Лакост первым делом прошла в туалет и долго терла лицо ароматным мылом, потом плескала в него свежей водой. Отмывшись, она заказала мартини и поймала взгляд шефа. Он кивнул, показывая на небольшой уединенный столик. Мартини, вазочка с орешками и шеф перед ней – теперь Лакост расслабилась. Она рассказала Гамашу про обыск в спальне Бернара и протянула шефу изъятый предмет.
– Опа, – сказал Гамаш, разглядывая предмет. – Отдай в лабораторию, пусть снимут отпечатки пальцев. И Бернар, значит, отрицает, что это принадлежит ему? Он не сказал, чье это?
Лакост отрицательно покачала головой.
– И ты поверила, что это не его?
– Не знаю. Мне не хочется ему верить, но какой-то инстинкт подсказывает, что он говорит правду.
Только с Гамашем она могла говорить о чутье, интуиции, инстинкте, не испытывая при этом комплекса неполноценности. Он кивнул и предложил ей пообедать перед отъездом в Монреаль, но она отказалась. Она хотела увидеть семью, прежде чем они все улягутся спать.
Гамаш проснулся от стука в дверь. Его прикроватные часы показывали 2:47. Он надел халат и, открыв дверь, увидел Иветт Николь в невероятно ворсистом розово-белом одеянии.
Ей в эту ночь не спалось, она ворочалась с боку на бок и наконец свернулась калачиком, уставясь в стену. Как дело дошло до этого? Она чувствовала, что движется к катастрофе. Что-то пошло не так. Совсем не в ту сторону. Но каким образом? Она ведь старалась изо всех сил.
И теперь среди ночи с ней заговорил прежний знакомый голос: «Это потому, что ты в конечном счете – тот же дядюшка Сол. Глупый дядюшка Сол. Твоя семья рассчитывала на тебя, а ты все пустила коту под хвост. Стыдно!»
Николь почувствовала комок в груди и перевернулась на другой бок. Посмотрела в окно и увидела свет на другой стороне деревенского луга. Она выскочила из кровати, надела халат и побежала к Гамашу.
– Там свет горит, – сказала она без всяких вступлений.
– Где?
– По другую сторону. В доме Джейн Нил. Загорелся несколько минут назад.