— Она еще жива, — сказал Соломон, пощупав пульс актрисы. — Но она холодная, совсем замерзла. Надо немедленно оказать ей медицинскую помощь.
— Ты хочешь вызвать «скорую»? — спросила перепуганная насмерть Маша.
— Я бы вызвал, но здесь вы, это значит, что вас обязательно схватят и доставят в милицию. Но только уже не к Цареву. И если сначала вами заинтересуются как свидетелями, то потом, когда начнут выяснять, кто вы и откуда, то неприятностей не оберетесь. Поэтому предлагаю запереть чемодан и вывезти его отсюда, благо он на колесиках… Я знаю одно место, где ей смогут помочь. А ты, Маша, скажешь администраторше, что тебе только что позвонила мама и попросила срочно доставить в театр реквизит. Другого выхода я не вижу.
— Реквизит? — покачал головой Сергей. — А что, если она поинтересуется, что там?
— Она не имеет права, — заявил Соломон. — Это — частная собственность, которая охраняется законом. Так-то вот.
— У меня болит живот… — Пузырек кинулся в туалет.
— Никита, скорее, ты же нам сейчас все испортишь… — чуть не плакала Маша, глядя, как Сергей с Соломоном аккуратно, чтобы не прищемить тело Ларисы и ее пышные волосы, запирают большущий чемодан. — Быстрее!
— Маша, все, идем, ждать больше нельзя, — торопил ее Сергей. — Никитка нас догонит.
Соломон с Сергеем, слегка наклонив чемодан таким образом, чтобы им удобнее было схватиться за металлические ручки (чемодан был современный, а потому оснащен удобными ручками, делавшими его похожим принципиально на тачку), медленно и крайне осторожно стали выкатывать его из номера.
— Никитка, запрешь номер, а ключ сдашь администраторше! — крикнула Маша уединившемуся так некстати в туалете брату и побежала впереди ребят, чтобы успеть вызвать лифт.
Им повезло: администраторша была так увлечена беседой с посетителем, что почти не обратила внимание на ребят с большим чемоданом. Она лишь махнула рукой, мол, идите, и продолжила что-то объяснять стоящему напротив нее человеку.
— Сергей, отгони машину за угол, в более тихое место, мы же не можем ее заносить в машину, не вынимая из чемодана, — сказал Соломон. — Боюсь, что у нее атрофировались руки и ноги от неподвижного положения. Нарушено кровообращение и прочее… Вообще=то, я бы по-своему разобрался с тем, кто так поиздевался над вашей соседкой. Она что, кукла что ли?
Сергей сел за руль и поехал на другую улицу в то время, как Соломон с Машей вдвоем катили чемодан.
Услышав сзади топот бегущих ног, Маша обмерла. Даже побоялась обернуться. Но услышав знакомый высокий голосок брата, облегченно вздохнула. Запыхавшись, он тоже поравнялся с ними и попытался ухватиться за ручку чемодана.
— Я видел его, — говорил он, едва переводя дыхание. — Я видел этого… Ефима Борисовича, он только что разговаривал с той теткой в желтой кофте, администраторшей. Она сначала не поняла, что это мы, но потом, увидев меня, сказала ему: «Ефим Борисович, — Пузырек принялся копировать женским голосом администраторшу. — А вот и ребята, те самые, о которых я вам говорила…»
Он повернулся, и я увидел его. Это тот самый тип, который и похитил Ларису. Я его узнал. Он хотел меня о чем-то спросить, но я убежал. Так что, надо поторопиться, он в любую минуту может выбежать из гостиницы, чтобы остановить нас.
— Думаю, первое, что он сейчас сделает, это поднимется в номер и проверит, на месте ли его пленница, — ответил Соломон. — Но ты прав, нам действительно надо поскорее убираться отсюда…
Они свернули и увидели припаркованную к обочине «шестерку». Чемодан подкатили как можно ближе к машине, предварительно раскрыв заднюю дверцу. Соломон открыл чемодан и вместе с Сергеем достал оттуда довольно тяжелое и ставшее совсем холодным тело Ларисы.
Машу затошнило.
— Не бойся, она дышит, — успокоил ее Соломон. — А ты, Никитка, не смотри, а то еще спать ночью не будешь…
Ларису устроили полулежа на подушках и укутали всеми имеющимися пледами. По обеим сторонам от нее сели Маша и Никита.
— И куда мы теперь?
— Ты поезжай, я тебе скажу, куда ехать. Сейчас прямо, а потом у светофора свернешь налево.
На этот раз Соломон привез ребят на Набережную. И как нарочно, раздвинув тучи, на небе появилось бледное солнце. Его тонкие, прозрачные лучи заставили засеребриться гладь реки, настолько широкой, что перекинутый через нее гигантских размеров мост был не виден с далекого противоположного берега. Он как бы тонул в сиреневой дымке города под названием Энгельс.
— Это и есть Волга? — спросила Маша. — И мы поедем по мосту?
— Нет, Сергей, сворачивай еще раз налево и подныривай под этот мост, мы едем в Затон. Это такое место на самом берегу реки, но в черте города. Там живет одна моя знакомая. Она странная женщина, помешана на реке и рыбалке, больше всего на свете любит путешествовать по Волге, по островам… У нее большой дом, где мы и устроим вашу артистку.
врач? Где мы возьмем врача? Ей просто необходима медицинская помощь! — воскликнула Маша, представившая себе умирающую Ларису на грязном топчане рядом с полусумасшедшей «рыбачкой». Она с сомнением относилась к людям, хоть на чем-то «помешанным», как выразился Соломон.
— Я все продумал. Она вызовет «скорую» помощь и скажет, что нашла эту женщину прямо на берегу, на пляже, случайно. И тогда никому и ничего не надо будет объяснять, откуда она взялась на самом деле.
Солнце стало светить еще ярче и высветило целый зеленый городок прямо на берегу реки. В садах, разделенных заборами, виднелись лишь крыши домов — больших и маленьких, богатых и похожих на хижины. Они шли параллельно дороге, но слева, а справа, на пляжной полосе, гнездились бесчисленные маленькие кафе, которые в этот день выглядели совсем безлюдными.
— Еще раз налево…
Сергей свернул, проехал еще немного и услышал: «Все, приехали».
Машина остановилась возле высокой живой изгороди, за которой не было видно абсолютно ничего.
Соломон вышел первым и подошел к узкой, выкрашенной красной краской калитке и нажал на звонок. Он отозвался где-то в глубине сада, после чего ребята услышали звук захлопывающейся двери и чьи-то легкие шаги. «Минутку, подождите минутку…» — услышали они женский голос, после чего калитка открылась, и Маша увидела высокую худую женщину в голубых джинсах и белой мужской рубашке. Седые волосы ее были забраны под синюю выгоревшую кепку. Половину лица закрывали темные очки.
— А, Соломон, — улыбнулась женщина, показывая белые ровные зубы. — Привет. Рада тебя видеть…
Женщина говорила с акцентом, но вот с каким — украинским или прибалтийским — Маша так и не поняла.
— Это мои друзья. Их соседка умирает, мы привезли ее к вам, помогите, пожалуйста… Скажите, что нашли ее на берегу… А я вам потом все объясню…
— Так она в машине? Что же вы стоите? Ребята, не бойтесь, я сделаю все так, как вы скажете… У меня и телефон есть… Но сначала я должна сама осмотреть ее.