— К его приходу включи какую-нибудь классику.

— Мне не на чем слушать музыку.

— Тогда давай на скорую руку сварим кофе. И испечем кекс. Тоже неплохо.

— Кофе у меня только растворимый, и даже если бы у меня нашлось все для кекса, возиться с ним я не стала бы.

— Как знаешь, — слишком жизнерадостно откликнулась она, подрезая стебли роз. — Тогда хоть подушись. Можно поставить цветы в этот кувшин? Ну что, так лучше?

Да, стало лучше. Со мной была Луиза с длиннющими ресницами, алым ртом, золотистыми ногтями, в облегающем зеленом платье. А моя халупа превратилась в самую обычную квартирку по соседству с пабом.

— Эти письма выбили меня из колеи, — призналась я.

Луиза наполнила чайник.

— Ну и куда его включать? Ни одной свободной розетки! Давно пора менять всю проводку. Если хочешь, можешь пока пожить у меня. Лишней кровати у меня нет, зато места на полу достаточно. Хочешь, приходи на выходные.

Не сдержавшись, я благодарно всхлипнула в ответ.

— Какая ты милая... — пробормотала я.

В спальне было довольно чисто — правда, я не заправила постель, а из корзины вываливалось грязное белье. Мы поставили корзину в шкаф, взбили подушку. Луиза сама отвернула уголок покрывала, как делала моя мама. Пройдясь по комнате, она остановилась у комода.

— А это что за коллекция? — спросила она.

— Вещи, которые мне присылают.

— Как письма?

— Да. Полицейские хотели забрать их.

Луиза принялась осматривать подарки один за другим.

Свисток, который мне следовало носить на шее на всякий случай. Розовые шелковые трусики. Круглый окатанный камень, похожий на птичье яйцо. Маленький плюшевый медвежонок.

— Кому в голову пришло прислать тебе эту штуку? — Луиза поморщилась, глядя на явно не новый розовый гребень.

— К нему была приложена инструкция. Гребнем можно ткнуть в нос или сильно оцарапать. Видимо, это здорово отпугивает убийц.

— Если они дождутся, когда ты схватишь гребень. Мило. — Она перевела взгляд на изящный серебряный медальон на тонкой цепочке. — А это, похоже, ценная вещица.

— Внутри чьи-то волосы.

— Кто его прислал?

— Понятия не имею. Он был завернут в вырезку из газеты со статьей о героях среди нас. Красиво, да?

— Заманчиво. — Она смотрела на колоду порнографических карт. На верхней женщина поддерживала снизу надутые, как мячи, груди. — Ох уж эти мужчины!

Несмотря на жару, мне стало зябко.

Ник Шейл прибыл в десятом часу. К этому времени я успела принять ванну и переоделась в джинсы и желтую ситцевую кофточку. Мне хотелось выглядеть опрятно и свежо, под стать квартире. Я уложила волосы на макушке и воспользовалась духами.

Ник был в шортах. Когда он снял с плеча холщовый рюкзак, я увидела влажный треугольник у него на спине.

— А вот и я! Смотрите, что я принес. — Он вручил мне коричневый бумажный пакет. — Абрикосы с уличного лотка. Не удержался.

Я вспыхнула, будто он принес мне цветы. По-моему, потенциальному покупателю квартиры незачем делать подарки ее владелице. Абрикосы были золотистые, налитые соком, почти прозрачные.

— Спасибо, — смущенно произнесла я.

— А мне можно попробовать?

Мы съели абрикосы вдвоем, стоя в узкой кухне, и Ник пообещал в следующий раз принести клубники. Я сделала вид, что не поняла намек.

— Хотите еще раз осмотреть квартиру?

— Конечно.

Он долго бродил из комнаты в комнату, смотрел на потолок, словно видел там что-то любопытное. В углах обнаружилась ускользнувшая от нас с Луизой паутина. В спальне он открыл встроенный шкаф, мельком взглянул на корзину с бельем и слегка усмехнулся. Потом повернулся ко мне:

— Не откажусь от бокала вина.

— У меня вина нет.

— Зато у меня найдется.

Он расстегнул рюкзак и вытащил узкую зеленую бутылку. Я дотронулась до нее: бутылка была холодной, стекло запотело.

— А штопор у вас есть?

Такое развитие событий меня не радовало, но штопор я принесла. Откупоривая бутылку, Ник повернулся ко мне спиной. Я протянула ему стакан и бокал, и он наполнил их вином — уверенно, неторопливо, не пролив ни капли. Ник сообщил, что живет в Норфолке, но ему нужна квартира в Лондоне, поскольку здесь ему приходится ночевать два-три раза в неделю.

— Значит, моя квартира может стать временным пристанищем? — спросила я. — Для нее это честь.

— Ваше здоровье!

— К сожалению, мне пора уходить. — Конечно, я соврала. Идти мне было некуда.

— Не поздновато ли? — Он допил вино.

Я не ответила. Зачем оправдываться перед незнакомым человеком?

— Заберите бутылку, — напомнила я.

— Нет, пусть останется у вас. — Он собрался уходить.

— А как насчет квартиры?

— Мне подходит. Я свяжусь с вами.

Я услышала, как внизу хлопнула дверь. Этот человек мне нравился. Интересно, какой у него почерк?

Глава 10

На следующий день в классе я чувствовала себя роботом. Разумным подобием учительницы начальной школы. Робот вел урок письма, а где-то внутри у него продолжал работать мой мозг. Обязательно надо избавиться от этой квартиры. Эта мысль повторялась навязчивым припевом, доводя до помешательства. Я с вожделением представляла себе, как в последний раз закрываю дверь нелюбимой халупы, приютившейся на шумной улице, и сразу забываю все, что с ней связано. На самом деле мне следовало принять меры безопасности, но мне казалось, что это все равно что мыть треснувшую бутылку. Эта квартира станет безопасной только в одном случае — если я покину ее навсегда. Ничто другое мне не поможет. Со следующей недели придется вплотную заняться поисками жилья.

Когда я покупала свою нынешнюю квартиру, я была еще слишком молода. Деньги, завещанные мне отцом, я воспринимала как выигрыш в «Монополию», слишком большой, чтобы быть настоящим. Отец советовал мне обзавестись собственным углом, и этот совет звучал как последняя воля умирающего. Он принадлежал к тем людям, которым для полного спокойствия достаточно иметь свой дом, не важно какой — и тогда все будет в порядке, что бы ни случилось в мире. И я, как послушная дочь — теперь-то я уже не дочь, ведь у меня нет родителей; я совсем одинока, мне страшно, — выполнила его наказ. Очень быстро. И поскольку в Лондон я перебралась из тихой деревушки, мне захотелось купить настоящую городскую квартиру поближе к центру, где есть магазины, рынки, люди, шум. Как раз такая и нашлась.

— Зоя!

Я вышла из состояния, которое сама считала дремотой, а посторонние наблюдатели — скорее всего лихорадочной деятельностью. Искренне удивилась, посмотрев на собственную руку, зажатый в пальцах мел и классную доску со старательно выведенными на ней буквами "Б" и "П". Обернувшись, я увидела в дверях Кристину, учительницу спецкласса. В нашей школе спецкласс — особое явление. Кристина занимается в коридоре, ее ученики по тем или иным причинам не способны учиться в обычных классах — из-за жестокого обращения, недоедания, длительного пребывания в зонах военных конфликтов Восточной Европы или Центральной Африки и так далее.