А теперь давайте посмотрим, как были потрачены те деньги, которые выплатил «Интер» за мальчика, — сменив во рту жвачку, зампредседателя указал на поле. — Вот видите, как они стоят? Эта схема применялась в пятидесятые годы! И мы хотим обыгрывать Португалию и Испанию! Им через пять дней с турками товарищеские матчи на выезде играть, так хоть не смотри — срам сплошной…
— О деньгах, — напомнил Копаев.
— Да что деньги! — вспылил Базаян. — За Россию обидно, — помолчав, он вдруг вспомнил, зачем сидит на трибуне. — Некто, договорившись с тренером, ввел в состав «Икс» мальчика из молодежного внутреннего чемпионата. И потратил на взятки пятьдесят тысяч евро. Плюс затраты на заработную плату скаутам, которые летают по всей стране и разыскивают юные таланты. Триста тысяч евро ушло в Федеральное агентство согласно установленным правилам. И агентству, в чью кассу добровольно вносятся такие суммы, не всегда выгодно выяснять, что за сделка заключалась и каковы ее последствия для российского футбола. Сто тысяч евро — главному тренеру за то, что дал добро привлечь юношу к участию в играх за сборную, и тридцать — тренеру за то, что никому не сказал, что за юное дарование оказалось в команде. Миллион — менеджеру и мальчику, причем последний до конца дней своих, если не поумнеет, будет думать, что это гонорар за высококачественную игру за «Интер», и не будет знать, в какой игре на самом деле участвовал. Сложите озвученные мною суммы, вычтите их из пяти миллионов евро, и вы получите три с половиной миллиона евро, которые заработали околофутбольные круги, вложив в дело пятьдесят тысяч.
— Сколько таких сделок заключается? — поинтересовался слегка ошарашенный Антон.
— Вы хотели спросить — на какую сумму? — улыбнулся сообразительнй Базаян. — От пятидесяти до ста пятидесяти миллионов евро в год. Но это только один из способов заработать, советник. Есть другие. Спросите, как выглядит общая сумма футбольного бизнеса, не имеющая к этому виду спорта никакого отношения?
— Спрошу.
— От полумиллиарда до полутора миллиардов евро в год.
— Черт возьми, — после нескольких секунд гробового молчания прохрипел Сидельников. — Но ведь такие деньги требуют немедленного отмывания.
— Это уже по вашей части, — сказал Базаян и вновь устремил взгляд на поле, в эпицентр событий. — Я вам раскрыл только одну схему. Но скоро она станет, как вы говорите, неактуальной. В Европе футболом занимаются не идиоты, и теперь клубы не заключают контрактов без аттестационных игр новичков. Они на пробах раскручивают кандидатов на полную катушку и только после этого начинают читать бумаги.
— Казино, — пробормотал Антон, глядя под ноги.
— Что? — не понял Базаян.
— Я говорю: например, казино.
— Как вариант — да. Если есть связи в игровых зонах России.
— Например, в «Азов-сити», — буркнул Копаев.
— Ну или на Алтае. Неважно где.
Копаев посмотрел на часы.
— Скажите, Фрунзик Норикович… Чисто гипотетически предположим, что я, следователь Генпрокуратуры, ушел в отставку, получил в наследство триста тысяч евро и решил вложить их в футбол. Ваша первая схема мне не подходит. Как подсказывает опыт моей профессиональной деятельности, войди я с такими инициативами в известные круги, в лучшем случае я останусь без денег. А в девяти случаях из десяти я останусь без головы. Но я хочу вложить деньги в футбол, чтобы триста тысяч превратить в большую сумму. Что я должен делать?
— Брать триста тысяч, ехать в Болгарию и покупать домик. Сваливать отсюда к чертовой матери. И забыть о футболе.
— Почему вы не свалили?
Базаян посмотрел на Кряжина грустным и, как показалось следователю, безнадежным взглядом.
— Я футболист. Пусть и отыгравший свое. Можете отнести это за счет моего кавказского максимализма, но перед тем как умереть, я хочу увидеть, как сборная России возьмет золотую Богиню Победы в руки.
— Вы собираетесь жить вечно? — саркастически ухмыльнулся Сидельников.
Базаян не ответил. Но через мгновение заговорил, что дало основание Кряжину думать о том, что зампредседателя о своей роли помнит постоянно.
— Триста тысяч… Маловато, конечно. Не тот масштаб. С такой суммой лучше всего открыть рюмочную в центре Екатеринбурга.
— Вы только что говорили, что, для того чтобы получить прибыль в три с половиной миллиона, достаточно потратить пятьдесят тысяч, — улыбнулся Копаев.
— А вы только что заметили, что если ты не вхож в околофутбольный криминальный мир, то тебе отнимут голову, — напомнил Базаян. — С тремястами тысячами и без связей отнимут обязательно. Давайте как будто вам достался в наследство замок, который стоит миллион евро, а? — встретив поощрительный кивок, Базаян по-детски обрадовался. — Так вот, я бы посоветовал вам открыть благотворительный фонд клуба «Игрек». Вы будете призывать юридические и физические лица вкладывать средства в лечение футболистов, их реабилитацию, откроете сайт в Интернете, где будете рассказывать о проделках их собак, публиковать мироточащие истории знакомств футболистов со своими нынешними женами, станете организатором фан-клубов, в общем, будете делать все возможное для того, чтобы на счет фонда перечислялись средства. И вот в процессе благотворительной деятельности вам как раз и придется, — по лицу Базаяна расплылась ядовитая улыбка, — заводить приятные связи. В основном это высшие должностные лица налоговой инспекции и функционеры Федерального агентства по спорту.
Антон пожевал губами, растер усталые веки и повернулся к Базаяну:
— Скажите честно, Фрунзик Норикович, у вас есть миллион евро?
Тот смотрел на советника долго, как может смотреть кавказец, старающийся сделать все для того, чтоб не увидеть в собеседнике объект для кровной вражды.
— У меня есть больше. Но вы не это хотели спросить, да? Вы хотели поинтересоваться, когда я вложу миллион в дело, да? Боюсь испортить о себе мнение, но я его в дело уже вложил.
Сидельников прогнулся до спинки впереди стоящего сиденья, хотя оно располагалось ниже его колен, и посмотрел на зампредседателя взглядом, не требующим озвучивания вопроса.
— Я открыл в Екатеринбурге детскую школу футбола. Я вложил больше, чем миллион, в дело, советник Кряжин, чтобы не видеть вот этого, — и легенда футбола показал Копаеву на поле, где уже заканчивали свою тренировку игроки «Олимпа».
Показал, одернул воротник расстегнутой куртки, вынул из кармана пачку сигарет и щелкнул зажигалкой.
Сидельников недоуменно поморгал:
— А здесь разве можно курить?
— А почему нет? — до сих пор находясь под впечатлением собственных слов, обидчиво бросил Базаян. — Здесь все курят.
— Почему же не курили вы? — почти разъярясь, спросил капитан.
— Вижу — вы не курите, и сам не стал.
Ох уж эта кавказская вежливость.