«Я воображала, что удаляюсь от моей мести, когда покидала Лондон для Беркшира, — думала она. Теперь я оставляю за собою мою месть в Гэзльуде, однако может ли мое предположение быть справедливо? Как все это могло случиться? Ланцелот Дэррелль отправился в Индию за год до смерти моего отца. Неужели это только сходство случайно!.. сходство между этим человеком и сыном мистрис Дэррелль?»

Она взвешивала все, представляла самой себе, как невероятно тождество этих двух людей, но снова поддалась мало-помалу убеждению, которое овладело ею так внезапно, так непреодолимо на улице Уиндзора. Между тем синьора в хлопотах своих переходила из одной комнаты в другую, останавливаясь по временам, чтоб бросить украдкой взгляд на задумчивое лицо Элинор.

Вскоре вошел Ричард Торнтон. Театр «Феникс» был закрыт для драматических представлений, но для живописца декораций работа в нем никогда не прекращалась. У молодого человека вырвалось восклицание восторга при виде той, которая сидела в кресле ее тетки.

— Нелль! — вскричал он, — разве настал конец света, и вы уже приняли назначенную вам позу при общем разгроме? Как я рад вас видеть!

Он протянул ей обе руки. Мисс Вэн встала и машинально положила свои белые пальчики на огрубелые ладони, протянутые к ней. В эту минуту живописец заметил, что с нею случилось что-то.

— Что с вами, Нелль? — вскричал он с живостью.

— Тише, Дик! — возразила девушка шепотом. — Я не желаю, чтоб про это знала синьора. Я нашла этого человека.

— Какого человека?

— Того, который был виною смерти моего отца.

Глава XXII. КОНТОРА КОРАБЕЛЬНОГО МАКЛЕРА

На другой день после своего приезда в Пиластры, Элинор Вэн просидела все утро за письмом к Лоре Мэсон. Она желала бы написать длинное письмо, зная, какое огорчение ее внезапный отъезд должен был причинить ее наивной и доверчивой подруге, но писать она не могла ни о чем: одна мысль исключительно поглощала все ее умственные способности и превращала ее в существо бесполезное и бессильное для обыкновенной деятельности жизни. Она излагала причину своего непредвиденного отъезда неясно и натянуто, она выражала свою преданность в избитых фразах, лишенных смысла. В ее словах проявилась некоторая энергия только тогда, как она коснулась настоящей цели своего письма и заговорила о Ланцелоте Дэррелле.

«У меня к вам просьба, милая Лора, — писала она, — употребите в дело всю вашу ловкость, исполняя ее. Узнайте, в котором году и какого числа мистер Дэррелль отправился в Калькутту, а также и название корабля, на котором он сделал переезд. Дайте себе этот труд, Лора, вы тем окажете большую услугу мне, а может быть, и ему».

«Если окажется, что он действительно был в Индии в день смерти моего отца, — думала Элинор, — тогда я не буду подозревать его более».

Позднее в этот день мисс Вэн ходила с Ричардом по улицам и скверам, где происходили все их прежние тайные совещания. В коротких и простых словах, она передала живописцу случившееся, и бедный Дик слушал ее с тем нежным уважением, с которым внимал всем ее словам. Но когда она закончила, он покачал головой с грустной улыбкой.

— Что вы полагаете теперь, Ричард, — спросила она?

— Я полагаю, что вы обмануты безумною мечтою, Нелли, — отвечал молодой человек, — Вы введены в заблуждение случайным сходством мистера Дэррелля с человеком, виденным вами на бульваре. Всякий другой человек с черными волосами и бледным лицом, стоящий в грустном раздумье на краю тротуара, напомнил бы вам образ, который так тесно связан с вашим воспоминанием об этом грустном времени. Забудьте это, моя милая Нелли, забудьте эту печальную главу в истории вашего детства. Прах вашего отца не будет вкушать более сладкого мира, потому что радость молодости для вас блекнет под влиянием этих горьких воспоминаний. Исполняйте свой долг, Элинор, в том положении, в которое вы поставлены. Вы не обязаны жертвовать лучшими годами жизни донкихотовскому плану мести.

— Донкихотовскому? — вскричала Элинор с упреком. — Вы не говорили бы этого, Ричард, если б ваш отец погиб, как погиб мой через низость игрока и обманщика. Напрасно было бы меня уговаривать, Дик, — продолжала она с решимостью, — если только ложно то убеждение, которое я не могу изгнать из моего сердца, ложность его должна быть доказана, если же оно справедливо, тогда я буду думать, что судьба сама поставила этого человека на моем пути и что мне назначено быть орудием наказания за его низкий поступок.

— Положим, Элинор, что это так, но мистер Дэррелль не может быть тем человеком.

— На чем вы это основываете?

— На том, что, по вашим собственным словам, он был в Индии в 1853 году.

— Да, так говорят.

— Разве вы имеете повод в этом сомневаться? — спросил Ричард.

— Да, имею, — возразила Элинор, — в первое время после приезда мистера Дэррелля в Гэзльуд, Лора Мэсон очень любопытствовала слышать рассказы о том, что она называла его приключениями в Индии. Она делала ему бесчисленное множество вопросов, и я припоминаю — не могу вам сказать, Дик, до какой степени невнимательно я слушала в то время, а несмотря на то, каждое слово представляется мне теперь так живо, как будто я прислушивалась к нему, сдерживая дыхание, как преступник во время уголовного суда прислушивается к показанию свидетелей против него — я припоминаю теперь, с каким упорством Ланцелот Дэррелль избегал расспросов Лоры и, наконец, просил ее почти грубо переменить предмет разговора. На следующий день приехал Монктон: он также завел разговор об Индии, и мистер Дэррелль избегал его расспросов с таким же неудовольствием и упорством. Меня вы можете предположить и слабой и безумной — я об этом и не спорю, но мистер Монктон очень умный человек: его нелегко ввести в заблуждение.

— Что же он?

— Он сказал мне, что в жизни Ланцелота Дэррелля должна быть тайна, и тайна, сопряженная с его жизнью в Индии, тогда я мало обратила на это внимания, теперь же, полагаю, что отгадала эту тайну.

— В самом деле? В чем же заключается тайна?

— В том, что он никогда не ездил в Индию.

— Элинор?

— Да, Ричард, я это полагаю, я в этом уверена, и вы должны помочь мне открыть истину, убедиться права я или нет.

Живописец вздохнул. Он питал надежду, что его прекрасная приемная сестра давно бросила и забыла свой несбыточный план мести в симпатичном обществе веселой девушки одних с нею лет, а между тем он видел ее опять настолько же твердой в своем намерении, как в тот вечер воскресенья, за полтора года тому назад, когда они ходили вместе по темным улицам Лондона.

Элинор подметила вздох своего спутника.

— Помните ваше обещание, Ричард? — сказала она. — Вы дали слово помогать мне и обязаны его сдержать, вы сдержите его — не так ли, Дик?

Пока она говорила таким образом, грозная богиня мести превратилась в сирену, Элинор плутовски заглядывала в лицо своего спутника, наклонив немного голову, и ее серые глаза бросали кроткий свет.