– Ты посмотрела, что за дверью? – спросила Наталия, вспоминая свое видение: ей тоже было жутко и она тоже слышала какие-то голоса.
– Нет, я выбежала из дома и вызвала «скорую».
– И это все?
– Не знаю… Мне кажется, что я что-то видела, но что именно, не разобрала.
– Когда приехала «скорая», ты им ничего не рассказала про стоны? И они… врачи-то сами ничего не слышали?
Но Соня замкнулась. Она наверняка что-то видела, но не хотела говорить, боясь, что ее не поймут. Наталия уже сталкивалась с таким поведением перепуганных людей: они боятся, что их примут за сумасшедших. Девушка сидела, вжав голову в плечи, и раскачивалась из стороны в сторону.
– Ей необходимо уснуть, – сказала Наталия Игорю, и тот понял, что, как только Соня уснет, они тотчас вернутся на Бахметьевскую.
Она заснула только после укола. Свернулась калачиком и задышала ровно, спокойно.
– Поехали!
Дом выглядел мрачно: зияющие черные окна, покосившаяся стена и леденящий холод, смешанный с запахом тлена и чего-то сладковато-тошнотворного…
Улица словно вымерла, редкие машины залетали сюда на оранжевое мигание светофора и тут же исчезали, растворяясь в ночи.
Они приехали на «Волге». Логинов с фонариком в руках подошел к распахнутой двери подъезда.
– Оставайся здесь.
– Я с тобой.
– Я же сказал, оставайся здесь!
– Но ведь это же опасно… – Она и сама не знала, что делать, слишком уж страшно было ночью входить в это мрачное нежилое строение, да еще зная о том, что там находится нечто, вызвавшее сердечный приступ Сониной тетки и шок самой Сони, это не говоря уже о том, что дом мог рухнуть в любое мгновение…
В конечном счете они вошли туда вместе, держась за руки. Вернее, это Наталия ухватилась за руку Игоря и теперь, дрожа всем телом, поднималась на второй этаж, где и находилась злополучная квартира.
– Увидела какого-нибудь пьяницу и испугалась, – пробовал успокоить Наталию Логинов, хотя она чувствовала, что ему не до шуток. Ведь прокурор тоже человек, которому ой как не хочется быть заживо похороненным под руинами.
Они поднялись на второй этаж и вошли в распахнутую дверь, освещая себе дорогу тонким лучом фонаря. В доме уже появились крысы, они шныряли, толстые и крупные, теплые и мерзкие, натыкаясь своими упругими телами на ноги непрошеных гостей и тихонько при этом попискивая. Наталия едва сдерживалась, чтобы не закричать.
Они вошли в прихожую квартиры, где, судя по описанию Сони, жила раньше ее тетка, затем последовали в большую комнату, где Соня и нашла ее, бесчувственную, но комната была совершенно пуста и сама по себе никакого страха вызвать не могла. Однако, когда Логинов открыл дверь следующей комнаты, Наталия почувствовала, как пространство вокруг нее дрогнуло и куда-то сместилось; она закачалась, чувствуя, что голова кружится, как карусель, и нет никакой возможности остановить этот бешеный полет.
Луч фонарика высветил окровавленную груду полуобнаженных тел… Запах разлагающихся трупов ударил в лицо, обволакивая как прохладная ядовитая слизь…
Игорь попытался вытолкать Наталию из комнаты, но она, едва держась на ногах, продолжала смотреть на открывшееся перед ними зрелище.
– Джек-потрошитель к нам пожаловал, – сказал охрипшим голосом Логинов, который меньше всего был готов к такому. – Пошли отсюда, надо срочно вызывать ребят. А тебя отвезу домой, присмотри за Соней, да и сама прими что-нибудь…
Взволнованный, он, поддерживая Наталию за локоть, вывел ее на улицу, усадил в машину и отвез домой.
– Я теперь не скоро, – коротко сказал он и уехал.
Наталия поставила чайник и села возле Сони на постели в гостиной. Та мирно спала под действием снотворного. «Бедная девочка… Она могла и не понять, что увидела…»
Наталия, выпив горячего чая, сначала забралась в свою постель и укрылась одеялом, но когда поняла, что не уснет, надела свитер, чтобы не трястись от озноба, зашла в кабинет и села за рояль.
Взяла несколько напряженных аккордов, соответствующих ее подавленному и нервозному состоянию, и закрыла глаза, погружаясь в теплый солнечный день: парк, щебечут птицы, довольно молодая еще женщина сидит на лавочке и грызет травинку… Заметно, что она волнуется и искоса поглядывает по сторонам. Вдруг она вскочила со скамейки, и стало заметно, как порозовели ее щеки: она дождалась кого-то… Дальше все смазалось, словно пленка оборвалась…
Наталия встала, включила свет и попыталась вспомнить, как выглядела женщина и во что была одета. Черное платье с белыми пуговицами, на шее белые бусы, кажется, из жемчуга (вряд ли настоящего)… Женщина русского, «хрестоматийного» типа, с русой косой, круглолицая и очень приятная.
Она снова выключила свет и, чувствуя себя ответственной за свои возможности, которые она теперь просто обязана использовать, чтобы, быть может, предотвратить новые преступления, стала играть все подряд, вплоть до бешеного, истерично-залихватского канкана…
С этой музыкой никак не вязался увиденный ею сельский пейзаж: старая высокая деревянная мельница с застывшими крыльями; зеленые поля и изумрудно-бархатистая курчавость лесов; деревня, а слева от нее белые аккуратные домики, река с разноцветными семечками-лодочками на берегу… Потом все это исчезло, и она увидела высокую и очень худую девушку с пепельными длинными прямыми волосами, зелеными глазами и темными выразительными бровями… Она бегала по зеленому лугу с охапкой полевых цветов, прижатых к груди, явно от кого-то убегая и хохоча во все горло… А потом Наталия услышала дикий крик и какое-то густое и характерное «хлюп», отчего все видимое пространство стало красным…
Она оторвала пальцы от клавиш и поняла, что дрожит всем телом. Даже толстый шерстяной свитер не спасал ее от смертельного холода, который исходил от собственных же видений.
Убийца настиг свою жертву, эту хохочущую девушку, и пустил ей кровь…
Наталия вернулась к себе и легла под одеяло, которое показалось ей сделанным из снега. Она протянула руку, подняла с пола телефон и набрала до боли знакомый номер:
– Я сейчас приеду к тебе, на полчаса… Мне холодно…
Она положила трубку, оделась и, убедившись в том, что Соня крепко спит, вышла из квартиры. Через четверть часа она уже подъезжала к дому, где жил Валентин. Припарковав машину возле подъезда, Наталия подняла голову и, увидев единственное освещенное окно на третьем этаже, удовлетворенно кивнула.
Пять минут – и она уже была в сильных и горячих объятиях своей второй жизни. Этот седой красивый мужчина одним взглядом мог вызвать в ней чувства, какие в состоянии испытывать только неискушенная шестнадцатилетняя девушка: острые и пронзительные в своей новизне и неожиданности.
– От тебя пахнет ночным прохладным воздухом, – услышала Наталия чуть позже, погружаясь в целительный и долгожданный сон.