– По-моему, я вышел из гостиной как раз вовремя, – улыбнулся он. – Вы не желаете обсудить со мной то, что вы только что видели?
– Так это с вами я должна обсуждать все, что происходит в моей голове? – раздраженно спросила Наталия, чувствуя, что ее терпению приходит конец. А ведь это только самое начало.
– Да, я и приставлен, так сказать, к вам именно для этого. Вы будете мне что-то рассказывать, а уж мы сделаем выводы…
– Знаете, мне хочется сделать вам больно, – сорвалось с языка Наталии, когда Луи прошел за ней и в спальню. – Может, вы еще и ляжете со мной в постель, чтобы подсмотреть мои сны?
– Если понадобится, то лягу, – совершенно спокойно и все с той же улыбочкой ответил ей Луи. Он был в длинном шелковом халате и чувствовал себя, конечно, хозяином положения. Наверно, он мог бы расхаживать по этому замку и в голом виде, подумала она.
– Хорошо, тогда присаживайтесь, и я расскажу вам кое-что, а заодно и спрошу. Итак. Вы полностью лишаете меня возможности перемещаться, так?
– Разумеется.
– Тогда, если вы наняли человека, вы должны были и расспросить ту же самую Сару о моих методах работы, а она должна была вам рассказать, в свою очередь, что я всегда веду линию расследования самостоятельно. Если я вижу человека и мне надо его найти, то я выхожу из дома и ищу его. В прямом смысле этого слова. И если мне надо будет искать его под землей, то я сделаю все, что только в моих силах, чтобы залезть под эту самую землю… А как же, скажите на милость, мне действовать сейчас? К примеру, я только что видела девушку, каким образом я опишу ее вам и как мы будем ее искать? Кроме того, я нахожусь как-никак во Франции, где все приличные люди говорят на французском языке. Я этого языка не знаю, поэтому мне трудно определить, о чем они говорят, и как же мне поступать в таком случае?
– О, не беспокойтесь. Все уже давно продумано. Вы говорите мне все, что видели, а искать буду я и мои люди.
– Но к чему такие сложности?
– Мне бы не хотелось, чтобы мы постоянно возвращались к нашим условиям… Я ответил на ваш вопрос, а вы просто расскажите все, что вы видели. И все. Итак, я вас слушаю…
Наталия вздохнула, но, понимая, что все дальнейшие пререкания все равно бесполезны, рассказала Луи все, что она только что увидела.
– Не могли бы вы начертить хотя бы самый общий план расположения зданий на площади, чтобы мы смогли определить по виду из окон, где, в каком доме находится мастерская?
– Могу, конечно…
Луи протянул ей блокнот и ручку, которые он, оказывается, принес с собой в кармане. Наталия начертила все, что помнила.
– Ну как, вам что-нибудь понятно?
– Да… – Луи внимательнейшим образом изучил чертеж, поблагодарил Наталию и, пожелав ей спокойной ночи, ушел.
А она, чувствуя себя как никогда несчастной и одинокой, долго не могла уснуть, ворочалась на постели, представляя себе рыжую девушку из мастерской и размышляя над тем, какое отношение она могла иметь к делу Изабель Гомариз…
Утром за завтраком Наталия намекнула Гаэлль, что хотела бы поговорить с ней с глазу на глаз. Луи Сора, который сидел за столом напротив Наталии, понял это и усмехнулся, вытирая губы салфеткой:
– Если вы хотите привлечь Гаэлль, вашу соотечественницу, на свою сторону, чтобы с ее помощью сбежать отсюда, то должен вас предупредить, что у вас все равно ничего не получится: замок надежно охраняется, кроме того, он окружен высокой стеной, по верху которой пущен электрический ток. Дело в том, что хозяин этого замка – человек, с которым вы разговаривали вчера и который нанял вас, – очень богат, в замке много ценных вещей, произведений искусства, я уж не говорю о картинной галерее…
– Если он так богат, то зачем ему искать какой-то дурацкий маркер? Ну и жил бы себе спокойно в замке, женился, завел бы детей… И что же такого может находиться в этом маркере, что он не может обратиться за помощью в полицию, а прибегает к услугам таких сомнительных личностей, как я? Мне все это непонятно.
– В вашу задачу и не входит понимать. Вам надо искать. И я надеюсь, что уже после завтрака вы начнете свою работу…
«Идиот, – подумала Наталия, – как можно о таких вещах говорить как о работе? А если мне не хочется этим заниматься, что, если моя голова действительно занята мыслями о побеге? Ведь это так естественно».
После завтрака она вышла на террасу и поняла, что та стена, о которой говорил Луи, действительно очень высока. Она роскошна, оштукатурена, украшена башенками и чугунными ажурными узорами. Парк, или сад, окружающий замок, весной или в разгар лета, очевидно, полон зелени и цветов, чего нельзя сказать о декабре…
Наталия, стоя на крыльце и кутаясь в легкое пальто, которое она нашла в гардеробе, наблюдала за садовником, который расчищал от опавших листьев дорожки парка, складывал их в большие бумажные мешки, которые грузил потом на тележку и увозил в глубь деревьев, где у него дымился костер…
По обеим сторонам крыльца в больших мраморных чашах еще продолжали цвести белые, розовые и желтые хризантемы, хотя и видно было по их потемневшим стеблям и цветам, что и их успел прихватить морозец…
– Вы хотели поговорить со мной? – услышала она голос Гаэлль и очнулась от своих мыслей.
– Да, но ведь вы сами слышали, что сказал Луи… Он прав, наверно… И мне вряд ли удастся сбежать отсюда. Единственно, о чем я хотела бы попросить, так это убедить Луи в том, что навряд ли я сумею найти эту женщину, находясь в плену. И дело скорее всего в психологии, нежели в чем-то другом. Я не знаю, в курсе ли вы моего дарования…
– Да, я в курсе… Хотя и в самых общих чертах… – Гаэлль, похоже, замерзла, она в отличие от Наталии была в одном лишь зеленом свитере и длинной шерстяной юбке: щеки девушки порозовели, а кончик носа и вовсе покраснел… Но выглядела она превосходно.
– Раз вы в курсе, то должны понимать, что речь идет о сети ассоциаций, не более… Я и сама подчас не могу объяснить, по каким принципам работает мой мозг в момент этих видений, и все, что с ними связано. Но одно знаю точно: он выдает эту зрительную информацию лишь в том случае, если я действительно думаю о том, что меня интересует… Мне любопытно посмотреть в глаза преступника – и я иногда вижу его. Но когда я думаю о том, как мне поскорее выбраться из этого проклятого замка, то будет неудивительно, если мои видения будут напрямую связаны со способом, как это лучше сделать. И уверена, что я сама себя в этом случае не подведу. Поэтому, если Луи Сора, решивший поиметь свои комиссионные на моих мозгах, проснется в одно прекрасное утро и узнает, что меня и след простыл, думаю, он осознает свою ошибку и весьма пожалеет о том, что держал меня взаперти. В конце концов, мы могли бы с ним заключить устный договор о той же работе, только на более удобных для меня условиях… Я вообще не понимаю, почему меня нельзя было нанять цивилизованным способом? Только в том случае я бы чувствовала себя более уверенной и более заинтересованной в исходе дела, нежели сейчас.