— А, начальник! — непочтительно приветствовал арестованный префекта претория.
Он мотнул головой в попытке отбросить со лба свесившуюся прядь, но волосы намертво прилипли в влажной коже.
— Ты плохо себя вел, Квинт, — Икел говорил тоном отца, который журит нерадивого сына.
— Чьи изображения ты держишь в ларарии, префект? Небось Юпитера или Марса.
А я поставил милашку Клоцину, покровительницу клоак и тайных комнат. Ты, префект, не понимаешь, как это важно — чистота отхожих мест.
Запах уборной был нестерпим. Камеры изолятора не оборудованы смывными уборными специально — чтобы арестованные яснее чувствовали свое униженное положение. Можно издеваться над человеком и не нарушая закона. Икел уселся на единственный стул и несколько секунд изучающе смотрел на пленника. Тот тяжело дышал, пот катился по его лицу не только из-за жары — в поезде Квинт оказал отчаянное сопротивление фрументариям Икела, и бравые агенты сломали ему несколько ребер. Теперь каждый вздох причинял пленнику боль.
— Тебя послали разведать, чем занимается наш умненький Трион. А что сделал ты? — спросил наконец Корнелий Икел.
— Я узнал, — отвечал Квинт.
— Узнал…-повторил в задумчивости префект претория. — А потом решил вместо того, чтобы передать найденные материалы мне, отправить их в «Акту диурну». Так?
Он думал, что Квинт начнет отпираться, и тогда Икел его уличит, сообщив, что в «Плясунах» разговор Квинта с Лапитом был подслушан и весь — слово в слово — передан префекту. Но Икел ошибся. Квинт не стал ничего отрицать.
— Подобный материал не принадлежит агенту фрументариев или первому префекту претория. Это достояние римского народа. Всех без исключения. Опубликовать мое донесение в «Акте диурне» — единственный способ избежать гнева богов. Боги обожают, когда люди каются в грехах.
Икел смотрел на арестованного и чувствовал, как в груди его поднимается волна ярости. Этот подонок даже не понимал, что наделал.
— О чем ты думал, когда принимал идиотское решение?!
— О благе Рима.
Икел грохнул кулаком по столу. Глиняная кружка, стоящая на краю, подпрыгнула, упала и разбилась, расплескав по каменным плитам остатки воды. Квинт с сожалением глянул на влажное пятно и облизнул пересохшие губы. Он так берег эти пару глотков, зная, что до утра воды ему больше не дадут!
— Ты — подонок, Квинт. Сначала был вором и жуликом и лишь потом сделался моим агентом.
— Я помню. Но разве подонок не может служить Риму?
— Ты не можешь знать, что такое — благо Рима!
Мерзавец хорошо владеет собой: Квинт знает, что живым ему отсюда не выйти, но делает вид, что ничего особенного не случилось. И спорить с ним бесполезно.
Квинт сам подписал себе смертный приговор, вообразив, что может служить Риму, не служа притом префекту претория. Корнелий Икел поднялся и шагнул к двери.
— Икел… — окликнул его Квинт. — Езжай сейчас в «Акту диурну». Опубликуй эту записку. Кто знает — может, ты еще успеешь.
— Прежде ты изображал дурака, Квинт. Это была твоя роль. И надо сказать — неплохая роль. Но сейчас ты сделался настоящим дурнем. Прощай.
Префект запер дверь изолятора. Придется держать непокорного фрументария в карцере до тех пор, пока Икел сам не расправится с Трионом. А потом Квинта на дороге задавит машина или кусок мрамора с фронтона упадет на голову непокорному фрументарию. Икел уже собирался лично отправиться в караульное помещение и вернуть гвардейца на его пост, как увидел, что навстречу ему бежит преторианец.
«Беда! — подумал Икел. — Случилось что-то непоправимое…»
Юний Вер, стоя у окна, видел, как трое подошли к дому. Отблески фонарей играли на бронзовых накладных орлах, на стальных шлемах. Он глазам своим не поверил. Преторианцы! Что им здесь надо? Он ожидал ударов в дверь и громогласного возгласа:
«Именем императора!» Но было тихо. Бесшумно один из преторианцев склонился над замком. Щелкнул металлических язык, выходя из паза, и дверь распахнулась.
Вер нащупал рукоятку меча, стиснул до боли и отступил в нишу. Трое вошли.
Луч фонарика скользнул по стенам. Совершенно бесшумно двое принялись подниматься по лестнице в спальню. Третий двинулся на кухню в поисках ненужных свидетелей. Вер вынырнул из ниши и грохнул преторианца кулаком в висок. Не издав ни звука, гвардеец повалился к ногам гладиатора. Тем временем обескураженные гости уже не таясь обшаривали спальни наверху. Слышался грохот переворачиваемой мебели. Как будто Элий мог спрятаться в шкаф или под кровать. Вот глупцы!
Ничего не найдя, преторианцы помчались вниз. Юний Вер выступил из темноты.
— Не меня ли вы ищете, доблестные воины?
— Где сенатор? — рявкнул здоровяк, что был на полголовы выше Вера.
— А зачем он тебе? Чтобы убить? Вместо ответа гигант ринулся на Вера.
Преторианцы в Риме не носят огнестрельного оружия. У гвардейца был только меч. А выходить с мечом против гладиатора было мягко говоря глупо. Вер отбил удар и тут же нанес два глубоких пореза на обеих руках гвардейца. Потом сделал выпад, делая вид, что метит в голову, мгновенно пригнулся и ударил по ногам. Лезвие чиркнуло ниже колен. Хрипя от боли, здоровяк осел на пол. Справиться со вторым оказалось еще проще. Преторианец сделал нелепый выпад, — и тут же его меч отбит, а острие клинка приставлено к горлу неудавшегося убийцы.
— Если хочешь дожить до приезда вигилов, отвечай, кто велел убить Элия.
Гвардеец в ужасе смотрел на Вера. Лицо его казалось голубоватым, а губы — синими.
— Говори! — Вер надавил сильнее, и из-под лезвия потекла тонкая струйка крови.
— Требую адвоката, — просипел гвардеец.
— Я — твой адвокат и обвинитель в одном лице! Говори!
— Икел… — выдохнул гвардеец.
— Ну, теперь мы должны удержать волка, или он нас сожрет, — сказал Курций, выныривая из темноты и делая руками жест, будто в самом деле кого-то держит.
Под мощным ударом рухнула наружная дверь в атрий. И преторианцы — не меньше двух десятков — хлынули внутрь. Вер даже не пытался сопротивляться.. Его и Курция повалили на пол, заломив руки. Освобожденный пленник Вера, держась за порезанную шею, шатаясь, шагнул к двери.
Центурион, командовавший гвардейцами, заметил приколотый к плечу Курция значок вигила.
— Преторианцев тоже арестуйте, — приказал центурион. — Потом разберемся.
— Волк вырвался, — пробормотал Курций.
— Где сенатор Элий? — центурион внимательно вгляделся в лица пленников.
— Сенатор всем нужен, — ухмыльнулся вигил.
— Обыскать дом, — приказал центурион преторианцев.