У нас с ним сложились прекрасные отношения и полное взаимопонимание. Олег к тому же обладает хорошим чувством юмора и старается оберегать меня в рамках дозволенного — ровно настолько, насколько позволяю ему это я.
— Что, французы приняли новый закон о национализации? — усмехнулась я, мысленно благодаря его за своевременный звонок, прогнавший тени прошлого.
— Все гораздо хуже! — интриговал Олег. — Красельников требует срочной встречи с вами. Он снова поругался с адвокатами жены.
Красельников — это моя головная боль! Знаете, бывают такие люди, которые сами себе создают постоянные неприятности из-за своего мерзкого характера, а попадая в них, требуют, чтобы все их принимались срочно героически спасать.
Данный господин имел неосторожность по большой страсти жениться на француженке и, пребывая в дурной влюбленности, закупить во Франции и Австрии недвижимость, оформив ее на двоих, подразумевая «вить гнездо», но передумал, дал «заднюю» и решил вернуть в единоличную собственность все накупленное. И потяну-у-улась цепь законных процедур!
Разводиться при этом он не собирается, а отдавать добро не горит желанием его жена. Они ругаются на три страны хором и матом на двух языках, потом страстно мирятся в постели и ругаются уже со своими адвокатами, потом снова друг с другом, и тянется эта фигня больше года и достала уже, как и сам Красельников, по самые гланды. Но послать его я не могу, ибо мужик он непростой и занимает высокое кресло, что б ему там плохо сиделось, и известен мордой своего лица большей половине страны!
— Требует немедленной встречи с вами, собирается очередной раз каяться и обещать, что больше так не будет, — докладывал Олег, — и надеется, что вы его успокоите и уверите, что все наладится.
— С французами связался? — уже включилась я в работу, вставая с дивана.
— Обижаете, Мирослава Витальевна, — немного пожурил он. — Они излагают свою версию так…
И Олег подробно описал, что именно наговорил Красельников французским адвокатам, в каких тонах и что пообещал. Ну, все не так страшно, в прошлый раз, например, он пригрозил пересажать их всех на хрен и вообще аннексировать половину территории Франции, аргументируя сию государственную претензию тем, что «давно заслужили, и надо было активнее немцам в Отечественную войну сопротивляться» — ну, понесло мужика по пьяни, бывает.
— Ладно, где и когда он намерен каяться? — уточнила я.
— В семь часов, в своем любимом ресторане, — тяжко вздохнул Олег, зная, как я не люблю проводить деловые встречи в ресторанах.
— Ничего не поделаешь, оповести клиента, что я приеду.
Звонок сына застал меня, когда я садилась в машину.
— Мамуль, как хандра?
— Временно притихла, еду на деловую встречу, — отрапортовала я и спросила в свою очередь: — Как фильм?
— Ничего, но не шедевр, — поделился впечатлениями сынок. — Ты когда дома-то будешь?
— Зависит от клиента, надеюсь, что максимум через час.
— Ну, удачи, целую! Не грузись там сильно чужими проблемами! — подбодрил Максим.
Золотой у меня сын. Шестнадцать лет! Высокий, уже на голову меня выше, крепкий такой, красавец и большой умница — первый ученик в школе, в маму пошел! Хотя, бог знает, может, и в папу — тоже, как выяснилось, чересчур умный и, как сам утверждает, с генетикой у него все в полном порядке, а то и лучше, чем в порядке. С генетикой — это здорово!
Тьфу ты! И чего я про него опять вспомнила?!
А вот не надо было поминать-то к ночи! Вот говорят же умные люди: не накличь!
Нет, ну не день, а сплошное минное поле, а я сегодня за нерадивого сапера выступаю! Вот тебе и очередная мина — господин Берестов собственной персоной, в компании двух мужчин за столиком по соседству с тем, за которым расположился мой клиент, к которому и подвел меня метрдотель. И, естественно, Сергей Константинович меня заметил и даже изволил эдак головкой приветственно кивнуть. Хорошо, хоть Красельников сидел к их столику лицом, а я устроилась напротив него, соответственно, спиной к берестовской компании.
Процедура покаяния и требования от меня немедленного ответа, как нам быть, повторялась уже столько раз, что стала почти ритуальной, иногда мне хотелось так врезать этому притырку по лысой башке, чтобы у него в глазах потемнело. Но приходилось ровным и уверенным тоном успокаивать, объяснять, какие мы должны предпринять шаги, уговаривать и бла-бла-бла свое адвокатское.
Клиенту понадобилось посетить туалетную комнату после моего выговора, и он, извинившись, встал и временно меня покинул. А я позволила себе немного расслабиться, за что и была сразу же наказана, потому что на освободившееся место уселся господин Берестов.
— Неужели это ваш покровитель? — с легкой усмешкой спросил он.
— Нет, это клиент нашей конторы, и я здесь на работе, — строго ответила я.
— Что вы такая неугомонная, Мирослава Витальевна, все работаете и работаете: то голым клиентам бумаги по утрам возите, то с неадекватными политиками ужинаете? — ерничал он.
Надо же, он запомнил мое имя-отчество, а мне показалось, так разозлился, что и внимания не обратил на «курьершу», правда, кляузу таки настрочить не забыл!
— А вы жалобу напишите, что вас нервирует моя слишком большая занятость, может, начальство и пересмотрит мой график работы.
— О, да вы еще и кусаться умеете, — усмехнулся он, изобразив большое удивление. — А утром все сбежать пытались и такой пугливой девушкой казались.
Шел бы ты, что пристал, очень хотелось сказать, и нервничала я в его присутствии, напрягалась. И как-то все это было неуютно, как в одежду меньшего размера влезла: жало, терло и раздражало до невероятности! И почему-то путало.
Это меня-то! Меня, которая на встрече с криминальной группировкой была спокойна, как норвежская рыба, меня, которая выстаивала без дрожи душевной против наездов и предупреждений такого уровня личностей, что только по стойке смирно! И чего я испугалась? Что он меня узнает? Да ладно! Что ему меня помнить? Себя испугалась, прошлого, которое полезло из меня сегодня, как из фоновой трубы? Или тех чувств, которые он во мне сегодня вызвал? А каких чувств?..
Вот этого я не знала, не понимала и не могла себе ответить на этот вопрос!
— Вы, кажется, снова испугались, — примирительным тоном сказал он. — Ладно, работайте, не буду вам мешать.
Заметив двигавшегося к столику Красельникова, господин Берестов поднялся, слегка наклонил голову прощальным жестом и вернулся на свое место.
Все оставшееся время, пока длилась моя встреча с клиентом, я нагревающейся спиной чувствовала присутствие Берестова сзади и его взгляд, прожигавший дырку между моими лопатками. Нет, ну вот дался ты мне! Ну почему я так попала-то?
Я постаралась завершить как можно быстрее наш разговор с Красельниковым и торопливо покинула ресторан, ни разу не взглянув более в сторону Сергея Константиновича.