– Не тяни, Эйла, – упрашивала Уба. – Все уже давно вышли из пещеры. Ты могла покормить Дарка попозже. Или сделать это на солнышке. Что хорошего торчать в темноте?
– Не покорми я его сейчас, он вскоре раскричится. Знаешь сама, как громко он кричит. Люди решат, что я плохая мать, – ответила Эйла. – Зачем мне еще больше портить мнение о себе? Креб предупреждал, в других Кланах удивятся, когда увидят меня. Но мне и в голову не приходило, что из-за меня хозяева могут не принять нас и что все уставятся на меня, точно на чудовище.
– Ну, в конце концов, они же приняли нас. Креб и Бран объяснили им, что ты женщина Клана. Ты же не можешь все время просидеть в пещере. Рано или поздно тебе придется выйти. Здешние люди быстро к тебе привыкнут, точно так же как и мы. Поверь, я совершенно не замечаю, что ты не похожа на всех остальных людей.
– Потому что я появилась в Клане еще до твоего рождения, Уба. А эти люди видят меня в первый раз. Ну ладно, ты права, хватит прятаться в пещере. Идем. Не забудь захватить что-нибудь вкусненькое – угостить медведя.
Эйла поднялась и, поглаживая по спинке Дарка, задремавшего у нее на плече, направилась к выходу. Проходя мимо очага Норга, она увидела его женщину и сделала жест, выражающий глубокое уважение. Женщина Норга ответила приветственным жестом и торопливо взялась за работу, явно смущенная тем, что Эйла заметила ее любопытный взгляд. Приблизившись к проему, Эйла глубоко вздохнула и гордо вскинула голову. Лучше всего не обращать внимания на всеобщее изумление, подбадривала она себя. Она женщина Клана, такая же, как и все прочие женщины.
Но стоило ей выйти на яркий солнечный свет, решимость ее поколебалась. Казалось, все люди, прибывшие на Сходбище, толпились у входа в пещеру. Сотни глаз, устремленные к выходу, ожидали, когда покажется диковинная женщина, которую почему-то называли женщиной Клана. Некоторые пытались скрыть свое любопытство, но многие забыли о правилах учтивости или решили пренебречь ими для такого случая. Увидев Эйлу, они уставились на нее, открыв рты. Эйла почувствовала, как щеки ее вспыхнули. Чтобы скрыть свое замешательство, она принялась возиться с ребенком, висевшим у нее на груди, устраивая его поудобнее.
Тогда изумленные взгляды устремились на Дарка. Внешность Эйлы так поразила людей, что поначалу они не обратили внимания на ее сына. Откровенные жесты и гримасы не оставляли сомнений в том, что собравшиеся не в восторге от ребенка необычной женщины. Люди понимали, что он и не должен походить на их собственных детей. Если бы Дарк был точной копией Эйлы, все восприняли бы это как должное. Что бы там ни утверждали Бран и Мог-ур, никто не сомневался: Эйла – одна из Других. Значит, и сын ее должен выглядеть так, как подобает рожденному среди Других. Но некоторые черты роднили ребенка с людьми Клана, и потому его уродство особенно бросалось в глаза. Все недоумевали, почему столь увечного ребенка оставили в живых. Он бросал тень не только на свою мать, но и на Брана, излишне снисходительного вождя.
Избегая смотреть в подозрительные, недоброжелательные лица, Эйла вместе с Убой направилась к клетке пещерного медведя. Увидев их, косматый увалень неуклюже поднялся и просунул лапу сквозь прутья клетки, ожидая угощения. Эйла и Уба отпрянули, увидев громадную лапу с толстыми тупыми когтями, предназначенными природой для выкапывания корней и клубней, которыми медведь питается на воле. При помощи таких когтей не заберешься на дерево, но пещерный медведь в отличие от бурого все равно слишком тяжел для этого. Лишь медвежата его достаточно ловки и проворны, чтобы лазать по деревьям. Эйла и Уба положили припасенные для медведя яблоки рядом с толстой решеткой.
Зверь, выращенный, словно балованное дитя, умел вести себя с людьми. Хотя он не знал, что такое голод, он научился выпрашивать лакомства. Поднявшись на задние лапы, он сделал передними умоляющий жест. Эйла едва не улыбнулась, увидев проделки мохнатого хитреца. Но она вовремя вспомнила, что надо следить за своим лицом, и сдержалась.
– Он и правда умеет говорить, – обратилась она к Убе. – Видишь, как он просит? У тебя есть с собой еще яблоко?
Уба вручила ей жесткий маленький плод. На этот раз Эйла приблизилась к самой клетке и протянула яблоко медведю. Он сунул угощение в пасть и потерся о прутья своей громадной косматой головой.
– Видно, ты просишь, чтобы я тебя почесала, сластена, – сказала Эйла.
Ее предупреждали, что в присутствии необычного питомца Клана хозяев нельзя упоминать его имя. Если назвать его Урсус или пещерный медведь, он сразу вспомнит, кто он такой, вспомнит, что, хоть люди и вырастили его, родился он в лесу. Тогда он превратится в дикого зверя, и Медвежий Ритуал, да и все празднество, будут испорчены. Эйла почесала у медведя за ухом.
– Что, приятно, лежебока? – спросила она и потянулась к другому уху, которое медведь с готовностью ей подставил. – Ты вполне можешь сам почесать у себя за ушами, да, видно, ленишься. Просто ты любишь, чтобы с тобой возились, толстый баловень, правда?
Эйла неторопливо почесывала огромную голову, но, когда Дарк тоже протянул ручонку и вцепился в густой коричневый мех, ей пришлось поспешно отскочить от клетки. С самого детства Эйла приносила в пещеру раненых зверюшек, возилась с ними и ласкала их. Сейчас перед ней был зверь во много раз больше, только и всего. К тому же от медведя ее отделяла надежная, крепкая решетка. Собственный ее страх улетучился без следа, но рисковать сыном она не могла. Стоило крошечным пальчикам Дарка коснуться медведя, зубастая пасть и толстые когти сразу показались Эйле грозными.
– Как ты осмелилась подойти к нему так близко? – с содроганием спросила Уба. – Я бы ни за что не смогла.
– Да он безобидный, точно малый ребенок. Но я забыла про Дарка. Эта громадина может серьезно ранить его, даже если легонько коснется лапой в знак приветствия. Сейчас, когда он просит угощения и ласки, он такой забавный и мирный. Но лучше его не сердить.
Бесстрашие Эйлы поразило не только Убу. Весь Клан, замерев, наблюдал, как она разговаривает с огромным зверем. Некоторые гости, особенно поначалу, бросились прочь не в силах вынести этого зрелища. Конечно, прибывшие на сход мальчики уже подбегали к клетке, и некоторые, упиваясь своей смелостью, дотрагивались до медведя. Что до охотников, они не привыкли обнаруживать свой страх, как бы он ни был силен. Но мало кто из женщин, за исключением представительниц Клана хозяев, решился бы подойти к зверю да еще почесать у него за ухом. Разумеется, люди не могли сразу изменить свое отношение к Эйле. Но храбрость ее вызвала невольное уважение.
Вдоволь насмотревшись на Эйлу, люди разбрелись кто куда, но время от времени она ловила на себе косые взгляды. Маленькие дети по-прежнему откровенно таращились на нее, но Эйла успела притерпеться к этому. В конце концов, решила она, детей всегда привлекает необычное. К тому же в их откровенном любопытстве не ощущалось подозрения или злобы.
Эйла и Уба направились к тенистому местечку под выступом скалы, на дальнем краю широкой поляны перед пещерой. Отсюда они могли наблюдать за происходящим у входа, не нарушая правил достойного поведения.