—Вот как? — только и нашлась выговорить я.
— Да, вот так. Мало того, в течение четырех месяцев не поступало никаких сообщений о разбойниках. И вот теперь, мадам, вы появляетесь здесь в обществе военачальника клана Макензи, и он сообщает мне, что его брат Колам считает, будто вы шпионка, работающая на меня!
— Но ведь это не так, — резонно возразила я. — Вы-то это знаете.
— Да, это я знаю, — с подчеркнутым терпением подтвердил он. — Не знаю я лишь того, кто вы есть на самом деле, черт меня побери! Но я намерен это установить, уверяю вас, мадам! Я начальник здешнего гарнизона. И как таковой я уполномочен предпринимать определенные шаги для того, чтобы обезопасить округ от предателей, шпионов и любых других внушающих подозрение личностей. И эти шаги, мадам, я полностью готов предпринять.
— И что же это за шаги, нельзя ли узнать? — поинтересовалась я — совершенно искренне, хотя в словах моих, возможно, прозвучала насмешка.
Он встал, посмотрел на меня сверху вниз в некоем раздумье, обошел вокруг стола и, протянув руку, вынудил меня подняться со стула.
— Капрал Хоукинс, — произнес он, все еще глядя на меня, — мне понадобится ваша помощь.
Капрал явно смутился, но тем не менее бочком-бочком подошел к нам.
— Встаньте позади этой леди, капрал, — скучным голосом приказал Рэндолл. — И крепко возьмите ее за локти.
Он отвел назад руку и ударил меня под ложечку.
Я не закричала, потому что не могла дышать. Я опустилась на пол, согнувшись вдвое, пытаясь вобрать в легкие хотя бы глоток воздуха. Я испытала невероятное потрясение — не от боли, которая, конечно, тоже дала себя чувствовать вместе с нахлынувшей слабостью. Просто за всю мою сознательную жизнь никто и никогда не бил меня намеренно.
Капитан присел на корточки возле меня. Его парик слегка покосился набок, но, кроме этого, да еще сильного, какого-то особенного блеска в глазах, он не вышел из рамок своей привычной и тщательно сохраняемой элегантности.
— Надеюсь, что вы не беременны, мадам, — произнес он вполне разговорным тоном, — потому что в противном случае беременность ваша вскоре прервется.
Я начала дышать с каким-то странным присвистом — и первые глотки кислорода причиняли мне боль в горле. Опершись на руки и колени, я приподнялась и ухватилась за край стола. Капрал, бросив на своего начальника испуганный взгляд, все-таки помог мне встать.
Черные волны то и дело прокатывались по комнате. Я опустилась на стул и закрыла глаза.
— Посмотрите на меня. — Голос был ясный и спокойный, словно мне предлагали чашечку чая.
Я открыла глаза и сквозь редеющий туман посмотрела на капитана. Он стоял передо мной, держа руки на своих изящных бедрах.
— У вас есть что сказать мне теперь, мадам? — спросил он.
— Ваш парик сбился набок, — ответила я и снова закрыла глаза.
Я села к столу в буфетной, глядя в чашку с молоком и пытаясь побороть приступы тошноты. Дугал взглянул на мое лицо, когда я спускалась по лестнице, поддерживаемая мускулистым молодым капралом, и тотчас, пройдя мимо меня по лестнице, поднялся в комнату Рэндолла. Полы и двери в гостинице были толстые и прочные, но мне слышны были громкие голоса наверху.
Я подняла чашку с молоком, но руки у меня еще дрожали, и пить из чашки я не могла.
Я постепенно приходила в себя от физической боли, но от потрясения — нет. Я знала, что этот человек — не мой муж, но сходство было столь велико, а мои привычки так укоренились, что я была почти готова довериться ему и, рассказать все так, как я рассказала бы Фрэнку, полагаясь хотя бы на воспитанность, если не на активное сочувствие. Его злобное нападение перевернуло мои представления и чувства, именно из-за этого я ощущала себя совершенно больной.
Больной и напуганной. Я близко видела его глаза, когда он опустился возле меня на корточки. На короткое мгновение что-то промелькнуло в глубине этих глаз. Всего только вспышка, не более, но я не хотела бы увидеть ее еще хоть раз в жизни.
Звук открываемой наверху двери вывел меня из задумчивости. Тяжелые и быстрые шаги возвестили о появлении Дугала, следом за которым на очень близком расстоянии шел капитан Рэндолл — на столь близком, что, когда Дугал, увидев меня, неожиданно остановился внизу, Рэндолл едва не уткнулся ему в спину.
Бросив на капитана Рэндолла короткий взгляд через плечо, Дугал быстро подошел ко мне, швырнул на стол монету в уплату за еду и, не говоря ни слова, рывком поднял меня с места. Он так стремительно вывел меня за дверь, что я только и успела заметить устремленный в мою сторону пристальный и хищный взгляд офицера в красном мундире.
Мы уселись в седла и тронули лошадей, прежде чем я успела обмотать вокруг ног свои широкие юбки, и волны ткани вздымались на ветру, словно непогашенный парашют. Дугал молчал, но, казалось, нашим лошадям передался его настойчивый порыв к движению — едва мы достигли большой дороги, они понеслись галопом.
На перекрестке, отмеченном пиктским крестом [25] , Дугал внезапно натянул поводья. Мы остановились.
Дугал спешился и привязал обеих лошадей за уздечки к какому-то деревцу. Потом помог мне сойти с седла и тотчас нырнул в кусты, знаком приказав следовать за ним.
Я поднималась по склону холма, ориентируясь на мелькающий в листве килт Дугала и то и дело быстро наклоняя голову, чтобы отпущенная Дугалом ветка не хлестнула меня по лицу. Холм порос дубками и молодыми соснами. Слева от меня щебетали в подлеске синицы, и чуть поодаль трещала, должно быть, целая стайка соек, отыскивающих корм. Свежая, ярко-зеленая трава раннего лета густо росла среди скал и камней, ковром устилала землю под дубами; под соснами трава не росла, земля под ними была устлана толстым слоем опавших иголок, среди которых кишмя кишели муравьи и другие мелкие насекомые, укрываясь от солнечных лучей и хищных птиц.
Резкие лесные запахи щекотали горло. Я бывала и раньше на таких холмах и дышала теми же весенними запахами, но тогда они смешивались с вонью выхлопных газов, доносившейся с дороги, а щебет птиц заглушался голосами туристов. В последний раз перед этим, когда я подымалась по такой вот тропе, земля была усеяна обертками от сандвичей и пустыми пачками из-под сигарет, а не распускающимися бутонами мальвы и цветами фиалок. Обертки от сандвичей казались достаточно умеренной платой за такие блага цивилизации, как, предположим, антибиотики и телефон, однако нынче я испытывала благодарность к фиалкам. Я очень нуждалась в мире и покое, и здесь я их чувствовала.
Почти у самой вершины холма Дугал вдруг свернул в сторону и скрылся в густом ракитнике. С некоторым трудом проложив себе дорогу за ним, я обнаружила его сидящим на плоском камне возле небольшого водоема. Покосивщаяся каменная стела с полустертым, почти неопределенным изображением человеческой фигуры возвышалась чуть поодаль. Я сообразила, что передо мною святой источник. Таких вот мест поклонения в Шотландии было полным-полно, и они часто скрывались в уединенных местах, а возле этого на ветвях склонившейся над водой рябины было повязано множество выцветших тряпочек — подношений от тех, кто молил святого о здоровье или о благополучии в дальней дороге.