Дугал кивком приветствовал мое появление. Он перекрестился, склонил голову и зачерпнул из источника воды в сложенные вместе пригоршни. Вода была необычно темного цвета и отдавала неприятным запахом— как видно, серный источник, решила про себя я. День стоял жаркий, мне очень хотелось пить, и я последовала примеру Дугала. Вода чуть горчила, но была холодная и нельзя сказать, чтобы невкусная. Я выпила немного, потом ополоснула лицо от дорожной пыли.
Я подняла голову, не вытирая лица, и увидела, что Дугал смотрит на меня с каким-то странным выражением. Нечто среднее между любопытством и расчетом — так бы я определила это выражение.
— Пришлось вскарабкаться в гору, чтобы испить водицы? — беспечно спросила я.
Бутылки с водой были у нас в седельных сумках. И я сомневалась, что Дугал поднялся сюда, чтобы просить святого о благополучном возвращении в гостиницу. Мне казалось, что его намерение носит более мирской характер.
— Вы хорошо знаете капитана? — неожиданно спросил он.
— Хуже, чем вы, — ответила я. — Я видела его до этого всего один раз, да и то случайно. Мы не пришлись друг другу по вкусу.
К моему удивлению, суровое лицо Дугала смягчилось.
— He могу сказать, что и мне он сильно по душе, — сказал он.
Побарабанил пальцами о край каменной ограды водоема, о чем-то размышляя, и повернулся ко мне.
— А кое-кто о нем весьма высокого мнения. Дескать, храбрый солдат и прекрасный воин.
Я подняла брови.
— Поскольку я не генерал английской армии, на меня эти качества не производят впечатления.
Дугал громко рассмеялся моей шутке, показав ослепительно белые зубы; смех вспугнул трех грачей с дерева над нами, и они улетели, хриплыми криками выражая полное свое неудовольствие.
— На кого вы шпионите — на англичан или на французов? — спросил Дугал, вновь меняя тему разговора самым неожиданным образом. — Или вы не шпионка?
— Конечно же нет! — резко ответила я. — Я Клэр Бошан, и более ничего.
Я обмакнула в воду свой носовой платок и обтерла им шею. Прохладные струйки побежали по спине под серой саржей моего дорожного платья, Я прижала посильнее мокрый платок к груди, и получилось то же самое.
Дугал молча внимательно наблюдал за тем, как я совершаю это омовение.
— Вы видели спину Джейми, — вдруг сказал он.
— Да, хоть и помимо моей воли, — сухо ответила я.
Мне по-прежнему было непонятно, чего он добивается своими бессвязными расспросами. Вероятно, сам объяснит, когда найдет нужным.
— Вы хотите узнать, известно ли мне, что это дело рук Рэндолла? Вы знали об этом сами?
— Я-то знал, — ответил он, глядя на меня оценивающим взглядом, — но не был осведомлен, в курсе ли вы.
Я пожала плечами, давая понять, что его вообще не касается, в курсе я или нет.
— Я, видите ли, был там, — с нажимом произнес Дугал.
— Где?
— В Форт-Уильяме. Я вел кое-какие дела с гарнизоном. Тамошний клерк знал, что Джейми мне родственник, и известил меня, когда они его арестовали. Ну я и отправился туда, чтобы попробовать помочь Джейми.
— Но, кажется, не слишком преуспели, — колко вставила я.
— К сожалению, не преуспел. — Дугал пожал плечами. — Если бы у них за старшего оставался прежний главный сержант, я мог бы по крайней мере избавить Джейми от второй порки, но Рэндолл только что приступил к командованию. Меня он не знал и был не расположен прислушиваться к моим доводам. Мне тогда пришло в голову, что он решил на Джейми показать всем для начала, какой он жесткий командир. Мягкости, мол, от него не ждите. Ежели ты командуешь мужчинами, опирайся на твердые правила. Либо завоюй их уважение — если сумеешь. Либо запугай их.
Я вспомнила выражение лица молодого капрала и подумала, что способ, выбранный Рэндоллом, мне ясен.
Глубоко посаженные глаза Дугала уставились на меня с нескрываемым любопытством.
— Вы знали, что это сделал Рэндолл. Джейми вам об этом рассказывал?
— Немного.
— Значит, он хорошо к вам относится, — раздумчиво проговорил Дугал. — Обычно он никому об этом не говорит.
— Даже представить себе не могу, почему бы это? — съязвила я.
До сих пор, когда мы прибывали в очередную таверну или гостиницу, я чутко прислушивалась, задерживая дыхание, к тому, как ведут себя мужчины, и успокаивалась, лишь определив, что они просто уселись на целый вечер поболтать и выпить у камина. Дугал понял, о чем я думаю, и насмешливо улыбнулся.
— Ну, мне об этом незачем было рассказывать, поскольку я и без того знал.
Он опустил руку в таинственно-темную воду и провел линию, над которой поднялось облачко сернистых испарений.
— Не знаю, как это бывает в Оксфордшире, — продолжал он со все той же насмешливой улыбкой, от которой я себя почему-то почувствовала неуютно, — но здесь у наc леди обычно не присутствуют на таких зрелищах, как наказание плетьми. Вы такое когда-нибудь видели?
— Нет, и не хотела бы увидеть, — ответила я. — Можно себе вообразить, каково это, если остаются такие рубцы, как на спине у Джейми.
Дугал покачал головой и плеснул водой в любопытную сойку, подобравшуюся к нам слишком близко.
— Нет, барышня, вы ошибаетесь, позвольте вам сказать. Воображение — вещь хорошая, но видеть, как человека хлещут по голой спине, — это совсем другое. Скверная штука, рассчитанная на то, чтобы сломить человека, да часто оно так и бывает.
— Но не Джейми.
Ответ мой прозвучал поспешнее, чем я бы хотела, но Джейми был моим пациентом, а потом мало-помалу сделался моим другом. Я не имела ни малейшего желания обсуждать его личную историю с Дугалом, но невольно уступала некоему болезненному любопытству. Я никогда не встречала человека более откровенного и вместе с тем более загадочного, нежели высокий юный Мактевиш.
Дугал коротко рассмеялся и провел влажной рукой по волосам, приглаживая пряди, выбившиеся во время нашего бегства — я считала это именно бегством — из гостиницы.
— Ну, надо сказать, что Джейми такой же упорный, как и вся их семья, — не люди, а камни, и он самый твердый из всех. — В словах Дугала, произнесенных брюзгливым тоном, тем не менее звучало уважение. — Джейми сказал вам, что его наказали плетьми за побег? — спросил он.
— Да.
— Он перелез через стену, едва стемнело, в тот самый день; как его привезли туда. Случай достаточно обычный, потому что условия содержания заключенных были не особенно строгими, но англичане установили ночное патрулирование вокруг стен. Гарнизонный клерк рассказал мне, что Джейми ввязался в драку, и, судя по его виду, драку крепкую, но он дрался один против шестерых, да еще вооруженных мушкетами, так что продержался недолго. Ночь он провел в цепях, а наутро его первым делом повели к столбу, возле которого наказывали плетьми. Экзекуцию проводили сразу после поверки, чтобы, так сказать, дать мозгам направление на целый день. На этот раз к плетям были приговорены трое, Джейми — последний по порядку.