Я взглянула на растянувшуюся колонну:
— Двести человек — внушительное зрелище.
— Сто семьдесят, — машинально поправил меня Джейми, возясь со стременами.
— Ты уверен? — с любопытством спросила я. — Лорд Ловат сказал, что посылает двести. Я слышала, как он назвал эту цифру в письме, которое диктовал.
— Сказал, но не послал. — Джейми выпрямился в седле и поднялся на стременах, указывая вперед на темнеющее на склоне холма пятно: там развевалось знамя Фрэзеров — шлем, увенчанный головой оленя. — Я пересчитал их, пока ждал тебя, — объяснил он. — С Саймоном тридцать кавалеристов, затем пятьдесят воинов с палашами и маленькими круглыми щитами — должно быть, местные стражники — и батраки, вооруженные чем попало, от кос до молотков у пояса, их девяносто.
— Наверное, твой дед надеется, что принц Карл не будет пересчитывать их лично, — цинично заметила я, — и хочет получить больше, чем заслужил.
— Да, но когда они прибудут в Эдинбург, их имена будут внесены в армейские списки, — нахмурился Джейми. — Пойду посмотрю.
Я медленно последовала за ним. Кажется, моей лошади было примерно лет двадцать, она могла идти только степенной иноходью. Лошадь Джейми шла резвее, хотя и ей было далеко до Донаса. Этого могучего жеребца Джейми по просьбе Карла оставил в Эдинбурге — тот пожелал выезжать на нем в торжественных случаях. Джейми согласился на просьбу Карла, так как подозревал, что старый Саймон не упустит случая завладеть красавцем жеребцом, если тот окажется в пределах его хватки. Судя по событиям, которые разворачивались передо мной, Джейми не ошибался в оценке характера своего деда.
Вначале Джейми ехал рядом с писарем молодого Саймона, но вскоре я заметила: горячий спор закончился тем, что Джейми склонился в седле, выхватил у писаря поводья и вывел его лошадь на грязную обочину.
Мужчины спешились и встали лицом к лицу, готовые схватиться за оружие. Молодой Саймон, оценив ситуацию, тоже отъехал в сторону, сделав знак остальным продолжать путь. Он несколько раз проехался туда-сюда, затем присоединился к спорящим. Я хорошо видела покрасневшее от досады лицо Саймона, тревожное выражение на лице писаря и резкую жестикуляцию Джейми. С увлечением наблюдая за этой пантомимой, я увидела, как писарь, Покорно пожав плечами, отстегнул седельную сумку, пошарил в ней и вытащил несколько листов пергамента. Джейми выхватил их и быстро пересмотрел, водя по строчкам указательным пальцем. Остановившись на одном, он потряс им перед лицом Саймона и бросил остальные на землю. Молодой Лис был ошеломлен. Он взял лист, вгляделся в него и заметно смутился. Джейми вырвал пергамент, резким движением разорвал жесткий лист вдоль, затем поперек и затолкал куски в свою сумку.
Я придержала своего пони, который воспользовался остановкой, чтобы уткнуться носом в остатки скудной растительности. Когда молодой Саймон повернулся, затылок у него был ярко-красным, и я решила держаться в стороне. Джейми сел в седло и быстрым аллюром понесся вдоль обочины, направляясь ко мне. Красные волосы развевались по ветру, как знамя, глаза пылали гневом, губы крепко сжаты.
— Старый грязный прохвост, — сказал он без всяких околичностей.
— Что он сделал? — поинтересовалась я.
— Внес имена моих людей в свой список, — пояснил Джейми. — Объявил их частью полка Фрэзера. — Он обернулся и с тоской посмотрел на дорогу. — Эх, жаль, столько уже отмахали. Вернуться бы и поддать этой старой скотине!
Я удержалась от искушения и не стала подстрекать Джейми к еще более выразительным эпитетам в адрес его деда и вместо этого спросила:
— Для чего он это сделал? Чтобы показать Стюарту, какую большую помощь он ему оказывает?
Джейми кивнул. Бушующая в нем ярость несколько улеглась.
— Ну да. Чтобы выглядеть лучше, ничего за это не платя. И не только поэтому. Старый хитрец хочет забрать обратно свои земли, те, что ему пришлось отдать, когда мои родители поженились. Теперь он думает, если все пойдет как надо и он станет герцогом Инвернесским, то сможет объявить, что Лаллиброх является его собственностью, а я — просто его родственник. Доказательством этого является то, что он, откликнувшись на призыв Стюарта, поставил под его знамена людей из этого имения.
— И это ему удастся? — с сомнением спросила я.
Джейми глубоко вздохнул и выдохнул, из его ноздрей вылетело облачко пара, словно дым из пасти дракона. Он мрачно улыбнулся и похлопал по сумке, висящей у пояса:
— Теперь не удастся.
От Биали до Лаллиброха можно добраться за два дня. Это при хорошей погоде, крепких лошадях и с остановками только на еду, сон и соблюдение правил личной гигиены, но, как это обычно случается, в шести милях от Биали одна лошадь захромала, снег сменился дождем, на дороге появились покрытые льдом проплешины, так что прошла чуть ли не целая неделя, пока мы, усталые, грязные и голодные, спустились с последнего холма и увидели хозяйский дом в Лаллиброхе.
Мы были одни. Муртаг ушел в Эдингбург вместе с молодым Саймоном и его людьми, чтобы выяснить, как обстоят дела в шотландской армии.
Дом прочно стоял среди многочисленных надворных строений, такой же белый, как расчерченные снеговыми полосами поля, окружающие его. Мне живо припомнилось, что я почувствовала, когда впервые увидела это место. Тогда оно предстало передо мной в сиянии прекрасного осеннего дня, а не так, как сейчас — сквозь снежную пелену холодного ветра. Но даже тогда он показался желанным прибежищем. Теперь же ощущение надежности и безмятежного спокойствия только усилилось: через низкие окна просачивался теплый свет лампы, его легкая желтизна рассеивала глубокие сумерки раннего вечера.
Ощущение приветливости этого дома еще более возросло, когда я, перешагнув порог, уловила соблазнительный запах жареного мяса и свежеиспеченного хлеба.
— Ужин… — прошептал Джейми, закрыв глаза и вдыхая дразнящие ароматы. — Боже, я мог бы съесть целую лошадь. — С его плаща падали тающие льдинки, оставляя на деревянном полу мокрые следы.
— А я и думаю, что нам придется съесть одну из них, — заметила я, развязывая тесемки своего плаща и стряхивая снег с волос. — Те бедные создания, что ты сторговал в Киркимилл, едва шли.
В доме услышали звук наших голосов, дверь отворилась, послышался топот маленьких ножек и крики радости — это юный Джейми увидел внизу своего тезку. Привлеченные шумом, появились другие обитатели дома, и не успели мы оглянуться, как оказались в окружении Дженни, маленькой Мэгги, Айена, миссис Крук и, сопровождаемые служанками, устремились в зал.
— Как же я рада вас видеть, мои дорогие! — в третий раз повторяла Дженни, вставая на цыпочки, чтобы поцеловать Джейми. — Судя по тому, что говорят об армии, мы не надеялись увидеть вас так скоро.
— А как же люди? — спросил Айен. — Пришли с тобой или ты заглянул сюда ненадолго?
— Пришли со мной? — удивленно повторил Джейми. Он как раз обнимал свою старшую племянницу, но, застигнутый врасплох вопросом зятя, тут же забыл о малышке. Та сердито дернула его за волосы, он пришел в себя, рассеянно поцеловал девочку и передал ее мне. — Что ты хочешь сказать, Айен? — требовательно спросил он. — Все люди должны были вернуться месяц назад. Кто-то еще не пришел?