Как и Иза, Эйла всегда брала с собой сумку целительницы из шкуры выдры, в которой лежали размельченные корни и кора, листья, цветы, плоды и семена. Но там было всего понемножку на случай первой помощи. А дома, в пещере, лежало множество пакетов с разнообразными целебными растениями, хотя она жила одна и в общем-то такие большие запасы были ей ни к чему. Просто, воспитываясь с детства в семье целительницы, она привыкла собирать и сушить лечебные травы, когда наступало время их сбора. Эйла делала это почти машинально во время прогулок и охотничьих вылазок. Безусловно, у растений была обширная сфера применения, их можно было не только употреблять в пищу, но также использовать для плетения разной хозяйственной утвари, и Эйла знала о всех этих ценных качествах, но больше всего ее интересовали целебные свойства. Она с трудом могла пройти мимо какого-нибудь цветка, не сорвав его, если знала, что он обладает целительными свойствами, а таких растений ей было известно великое множество.
Растительный мир был хорошо знаком этой молодой женщине, и она всегда с интересом присматривалась к новым, неизвестным ей травам. Она сравнивала их с уже известными ей и умела отличать виды и даже подвиды растений, родственные типы и семейства. Но в то же время она отлично понимала, что сходные внешние признаки совсем не обязательно говорят о сходстве целебных свойств. Поэтому, встретив неизвестное растение, она старалась изучить его свойства, делая настои и выясняя на себе, какое действие оно может оказать на организм человека.
С особой тщательностью Эйла относилась к способам приготовления и дозам лекарственных настоев. Во-первых, листья, цветы или ягоды обычно заливались кипятком и настаивались; такой способ позволял сохранить ароматические, эфирные целебные вещества. Во-вторых, из коры и корней или кожистых листьев и семян обычно делались отвары, поскольку при кипячении удавалось извлечь из них смолистые и горькие вещества. В-третьих, Эйла знала, как выделить эфирные масла и смолы из травы, как приготовить успокаивающие боль припарки, тонизирующие и укрепляющие напитки и сиропы, мази и бальзамы, сделанные на основе жиров или других загущающих веществ. Она знала, как смешивать травы и как усилить или ослабить их воздействие в случае необходимости.
Естественно, метод сравнения был применим для изучения не только растительного, но и животного мира, для выяснения сходства и различия между животными. И познания Эйлы, касавшиеся строения человеческого тела и его функциональной деятельности, были результатом размышлений и умозаключений. Это был долгий путь познания, путь проб и ошибок, и хорошим подспорьем на этом пути были охотничьи трофеи, поскольку, разделывая туши, можно было получить обширные знания по анатомии и строению организма животных. Их родство с человеческими существами становилось очевидным, когда в результате несчастного случая люди получали травмы и раны.
В сущности, Эйла была ботаником, фармацевтом и терапевтом; ее целительная магия включала в себя те лекарские знания, к которым приобщались лишь посвященные и которые проверялись и накапливались из поколения в поколение собирателями и охотниками в течение сотен, тысяч, а возможно, и миллионов лет, ибо само их существование зависело от того, насколько глубоки и обширны их познания об этом земном мире.
Именно из этого бездонного источника неписаной истории и получила Эйла все медицинские сведения и навыки благодаря обучению, пройденному у Изы. Но поскольку эта молодая целительница обладала некоторыми врожденными аналитическими способностями и интуитивным восприятием, то она самостоятельно научилась определять и лечить многие заболевания и травмы. С помощью острых как бритва кремневых ножей она порой даже делала несложные хирургические операции, но основой ее целительского искусства оставались сложные активные вещества, содержащиеся в целебных растениях. Она являлась сведущим гомеопатом, и ее лечение было достаточно эффективным, однако ей была не под силу сложная хирургия, исправляющая врожденные пороки сердца.
Глядя на уснувшего мальчика, который был так похож на ее родного сына, Эйла испытала глубокое облегчение и благодарность судьбе за то, что Дарк родился крепким и здоровым. Но это не уменьшило огорчения, связанного с тем, что ей пришлось сказать Неззи горькую правду о неизлечимой болезни Ридага. Эйла не знала, как помочь ему стать сильным и здоровым.
После полудня Эйла занялась разборкой своих дорожных запасов, чтобы приготовить сбор трав, обещанный Неззи. Мамут молча наблюдал за ее действиями. Сейчас уже почти никто не сомневался в ее целительском мастерстве, включая Фребека, хотя он не собирался открыто признавать это, или Тули, которая, конечно, была не так криклива, но старику был хорошо известен скептический склад ее ума. Эйла производила впечатление обычной молодой женщины — очень привлекательной, даже на взгляд старого шамана, но он точно знал, что под этой красивой телесной оболочкой скрывается нечто куда более важное и значительное; правда, Мамут был далеко не уверен, что она сама в полной мере осознает свои возможности и способности.
«Какое трудное и исполненное таинственного смысла предназначение ведет по жизни эту женщину, — продолжал размышлять Мамут. — Она выглядит такой молодой, но редкий человек и к концу жизни обретет те знания и опыт, которые уже присущи ей. Интересно, как долго она прожила с теми людьми? Как она смогла постичь все тайны их целительной магии? Просто удивительно!» Старик знал, что такие знания передаются только избранным, а она была для Клана чужеродной, настолько чужеродной, что большинство тех людей даже не могли постичь глубину пропасти, отделявшей ее от них. Кроме того, у нее был дар Поиска, дар общения с миром Духов. Какие еще неиспользованные дарования могут скрываться в ее натуре? Какие священные знания еще не востребованы? Какие тайны не раскрыты?
Ее сила проявилась в критической ситуации; он вспомнил, как уверенно Эйла отдавала распоряжения Тули, да и Талуту. «Она командовала даже мной, — с улыбкой подумал Мамут. — И что удивительно, никто не возражал. Ее руководство казалось совершенно естественным. Какие превратности судьбы довелось испытать ей, чтобы обрести такую могучую духовную силу в столь молодом возрасте? Великая Мать имеет на нее определенные виды, я уверен в этом, только непонятно: почему Она свела ее с Джондаларом? Конечно, он также наделен особым даром, но это не делает его исключительной личностью. Какую же роль отвела ему Великая Мать?»
Эйла уже начала убирать остатки трав, когда Мамут вдруг заинтересованно взглянул на ее лекарскую сумку, сделанную из шкуры выдры. Эта вещь показалась ему странно знакомой. Закрыв глаза, он погрузился в воспоминания, и перед его мысленным взором вдруг возникла почти такая же сумка.
— Эйла, можно я посмотрю твой мешок? — спросил он, желая получше рассмотреть эту вещь.
— Что? Мою лекарскую сумку? — уточнила она.
— Я часто задавал себе вопрос, как она сделана.
Эйла протянула ему эту необычную меховую сумку, машинально отметив подагрические шишки на суставах его тощих старческих пальцев.
Старый шаман тщательно осмотрел ее. Сумка выглядела сильно изношенной — ею явно пользовались в течение долгого времени. Она была сделана не из отдельных кусков, а из цельной шкуры одного зверька. При разделке тушки обычно вспарывали брюшко, но в данном случае единственный надрез был сделан у горла, и даже голова осталась висеть на узкой полоске шкуры, соединявшей ее со спиной. Все кости и внутренности, видимо, вытащили через это отверстие на шее; так же была удалена и черепная коробка, так что осталось лишь уплощенное подобие головы выдры. Затем эту шкуру высушили и каменным шилом проделали маленькие дырочки вокруг шейного отверстия, чтобы продернуть в них кожаный ремешок, служивший завязкой. В итоге получилась мягкая водонепроницаемая сумка из цельной шкуры выдры, у которой сохранились даже хвост и лапки, а голова служила в качестве откидной крышки.