У братьев не осталось ничего, кроме одежды. Когда челнок затонул, вместе с ним ко дну пошли все их вещи, даже заплечные мешки, которые они взяли с собой, отправляясь из дома в Путешествие. Теперь Тонолан ходил в одежде людей из племени Шамудои, а Джондалар стал одеваться так же, как Рамудои. Однако после того случая, когда челнок уплыл от него и он неожиданно повстречался с плоскоголовыми, мужчина из племени Зеландонии всегда хранил различные орудия в подвешенном к поясу мешочке, и теперь эта привычка пришлась как нельзя более кстати.
– Пойду посмотрю, не удастся ли мне отыскать сухие стебли рогоза, которые можно использовать как палочки для добывания огня, – сказал Джондалар, стараясь не обращать внимания на боль в боку. – А ты попробуй набрать сухих веток.
Они пустили в ход не только старые, затвердевшие стебли рогоза. Из длинных листьев, прикрепленных к остову из веток ольхи, получился навес, необходимый для того, чтобы исходящее от костра тепло подольше сохранялось. Запеченные в углях зеленые верхушки и молодые корешки, к которым они добавили сладковатые корни аира, позволили им слегка подкрепиться. Пара тонких стволов ольхи с заостренными концами, ловкость и меткость людей, которым очень хочется есть, – и вот у костра уже лежат две утки. Братья сплели циновки из длинных стеблей тростникового проса. Одни они подвесили к краям навеса, в другие завернулись, пока сушили одежду, а потом, постелив их на землю, улеглись на них спать.
Джондалару плохо спалось. Его мучила боль в боку, но, хотя он понимал, что внутри у него что-то неладно, оставаться на острове было немыслимо. Нужно было добраться до более надежного места, и только тогда можно будет подумать обо всем остальном.
Поутру они соорудили корзины из листьев рогоза и ветвей ольхи, скрепленных полосками коры, и наловили рыбы. Уложив материалы для добывания огня и мягкие, гнущиеся корзины на циновки, они скатали их валиками, перевязали и закинули за плечи. Прихватив с собой копья, они отправились дальше. Хотя копья представляли собой всего лишь заостренные палки, с их помощью им удалось раздобыть еды на ужин, а используя корзины, они обеспечили себе завтрак. Для того чтобы выжить, куда важнее обладать знаниями, чем снаряжением.
Братья разошлись во мнениях относительно того, в какую сторону лучше направиться. Тонолан решил, что они уже добрались до края дельты, и полагал, что нужно идти на восток. Джондалар был уверен, что им придется переплыть еще один проток, и считал, что им нужно двигаться в северном направлении. Они приняли компромиссное решение и отправились на северо-восток. Вскоре выяснилось, что Джондалар был прав, хотя он был бы крайне рад ошибиться. Около полудня они оказались на берегу самого северного из рукавов великой реки.
– Придется опять перебираться вплавь, – сказал Тонолан. – Ты справишься?
– А куда мне деваться?
Они подошли к самой воде, и тут Тонолан вдруг остановился.
– Почему бы нам не прикрепить одежду к бревну, ведь мы делали так раньше. Тогда нам не придется снова ее сушить.
– Не знаю, – ответил Джондалар. – Одежда, пусть даже мокрая, помогает согреться. – Но Тонолан постарался проявить рассудительность, хотя в голосе его прозвучали нетерпеливые, отчаянные нотки. – Впрочем, если ты так хочешь… – Пожав плечами, Джондалар согласился с братом.
Раздевшись, Джондалар почувствовал, как от прикосновения сырого, промозглого воздуха по коже у него побежали мурашки. Он хотел было надеть пояс, к которому был подвешен мешочек с инструментами, но Тонолан уже завернул его в свою рубаху и стал привязывать вещи к найденному поблизости бревну. Джондалар погрузился в воду, которая показалась ему еще холоднее, чем прежде. Он стиснул зубы, пытаясь подавить рвущийся из горла крик, но, когда он потихоньку поплыл вперед, боль в ране слегка притупилась от холода. Он старался не делать резких движений и приотстал от брата, хотя Тонолану приходилось, плывя, подталкивать бревно.
Выбравшись на сушу, стоя на песчаном берегу, они поняли, что наконец добрались до устья реки Великая Мать, ради чего и отправились когда-то в далекое Путешествие. Но хотя взглядам их открылись просторы моря, они не испытывали радостного волнения. Путешествие давно утратило прежний смысл, и цель, к которой они раньше стремились, уже их не интересовала. Вдобавок они еще не добрались до края дельты, до земли, которая была бы по-настоящему твердой. Песчаная отмель, на которой они стояли, раньше находилась посредине протока, но позднее вода отступила. На пути у них еще оставалось обнаженное русло.
Высокий, поросший кустарником и деревьями берег, по краю которого, подмытому стремительным потоком, свисали корни, виднелся на противоположной стороне песчаного ложа, где еще недавно струилась река. Посредине его поблескивали лужи, и, хотя растения еще не успели укорениться здесь, на запах стоячей воды слетелись насекомые. Москиты уже роились вокруг братьев.
Тонолан отвязал узел с одеждой от бревна.
– Нам еще придется идти по этим лужам, да и берег там, похоже, топкий. Давай пока не будем одеваться.
Боль отнимала у Джондалара столько сил, что он решил не спорить с братом и только кивнул в знак согласия. Возможно, во время переправы он где-то потянул сухожилие, и поэтому так трудно выпрямиться.
Тонолан прихлопнул рукой москита и начал спускаться по пологому склону к опустевшему руслу некогда полноводного протока.
Их предупреждали множество раз: реку Великая Мать нельзя недооценивать; имея дело с ней, необходимо постоянно быть начеку. Покинутый ею проток по-прежнему принадлежал ей, и, хотя воды на время отступили, любого, кто посмел вторгнуться во владения Великой Матери, подстерегали расставленные ею ловушки. Миллионы тонн ила, несомого водами впадавшей в море реки, ежегодно оседали на территории дельты, раскинувшейся на площади более тысячи квадратных миль. Во время прилива опустевшее русло заливали воды моря, и оно представляло собой не что иное, как топкую низину, лишенную действенной системы водооттока. На влажной суглинистой почве росли зеленые травы и камыши.
Ступая по мягкой, вязкой глине, то и дело поскальзываясь, братья спустились с берега и, очутившись на ровном месте, отправились дальше, чувствуя, как вязнут их босые ноги в болотистой почве. Тонолан устремился вперед, позабыв о том, что Джондалару не по силам передвигаться с прежней быстротой. Он мог ходить, но спуск по скользкому склону стоил ему немалых трудов, и боль усилилась. Он двигался осторожно, тщательно выбирая дорогу и думая о том, что бродить по болоту нагишом и кормить своей кровью мириады изголодавшихся насекомых довольно-таки глупо.
Тонолан ушел далеко вперед, и Джондалар уже собрался было окликнуть его, но тут до него донесся отчаянный крик брата, и он увидел, как тот резко наклонился. Позабыв про боль, Джондалар бегом кинулся к нему. Внутри у него все похолодело, когда он увидел, что Тонолан увяз в зыбучих песках.
– Тонолан! О Великая Мать! – воскликнул Джондалар и кинулся к брату.
– Не подходи, иначе ты тоже провалишься! – крикнул Тонолан, силясь выбраться из трясины, засасывавшей его все глубже и глубже.