Еще немного погодя он спросил:
– А что означал твой жест?
– Я попросила Великого Медведя Урсуса позаботиться о нем, послать ему удачу. Этот жест означает: «Пусть тебя охраняет Урсус».
– Эйла, когда ты впервые обо всем мне рассказала, я не смог понять тебя толком. А теперь понимаю. Я бесконечно благодарен тебе за то, что ты похоронила его и попросила священных зверей Клана помочь ему. Благодаря тебе он наверняка отыскал дорогу в мир духов.
– Ты говорил, что он очень смелый. Мне кажется, смельчакам не требуется для этого ничья помощь. Для тех, кто не ведает страха, это просто еще одно увлекательное Путешествие.
– Он отличался храбростью и любил приключения. Он был на редкость жизнелюбивым и словно стремился взять от жизни все сразу. Если бы не он, я ни за что не отправился бы в такое дальнее Путешествие. – Руки Джондалара лежали на бедрах Эйлы. Он обнял ее за талию и прижал к себе. – И я не встретился бы с тобой. «Так вот что имел в виду Шамуд, когда сказал, что такова моя судьба! „Он приведет тебя в те края, до которых ты сам никогда бы не добрался“ – вот как он выразился тогда. Тонолан привел меня к тебе… а затем отправился следом за любимой в иной мир. Мне очень не хотелось с ним расставаться, но теперь я, пожалуй, могу его понять».
Они продолжали продвигаться на запад. На смену холмам снова пришли плоские, обдуваемые ветрами равнины, по которым струились ручьи и реки, бравшие начало среди расположенного на севере большого ледника. Их русла порой уходили в глубь скалистых расщелин или тянулись среди долин с невысокими склонами. Кое-где в степях попадались невысокие деревья: условия в этих местах не благоприятствовали их росту, хотя подземные реки и снабжали влагой их корни. Глядя на их изогнутые сучковатые ветви, можно было подумать, будто деревья застыли, нагнувшись под порывом шквального ветра и так и не распрямившись.
Эйла и Джондалар по возможности старались не покидать долин, в которых они могли укрыться от ветра и найти хворост для костра, ведь только там росло довольно много берез, ив, сосен и лиственниц. Впрочем, в степях водилось великое множество животных. Благодаря наличию нового оружия мужчина и женщина уже не беспокоились о том, как пройдет охота. Они могли в любой момент добыть свежего мяса и зачастую бросали остатки добычи, на запах которой вскоре сбегались четвероногие и слетались пернатые хищники.
Прошла половина лунного цикла, и они все еще находились в пути. Однажды выдался на редкость жаркий безветренный день. Почти все утро Эйла и Джондалар передвигались пешком, но, заметив впереди зеленый холм, взобрались на спину Уинни. Джондалар ощутил аромат, исходивший от разгоряченного тела Эйлы, и рука его скользнула к ней под рубашку. Оказавшись на вершине холма, они увидели за ним красивую долину с широкой рекой. Солнце стояло в зените, когда они добрались до берега.
– Куда повернем, на юг или на север, Джондалар?
– Давай не станем никуда поворачивать. Устроим лучше привал, – сказал он.
Эйла начала было возражать, мол, к чему останавливаться так рано, если на то нет веских причин, но Джондалар прикоснулся губами к ее шее, легонько потеребил пальцами сосок ее груди, и ей показалось, что устроить привал все же стоит, поскольку спешить им некуда.
– Хорошо, давай остановимся, – сказала она и соскользнула на землю. Джондалар спешился, помог ей снять вьючные корзины с Уинни, чтобы кобылка смогла отдохнуть и попастись, а затем заключил Эйлу в объятия и принялся целовать ее.
– Дай я сниму рубашку, – сказала Эйла.
Джондалар улыбнулся, увидев, как она стащила ее с себя через голову, а затем развязала шнур, на котором держались штаны. Он тоже принялся снимать с себя рубаху и тут услышал смех Эйлы. Пока он раздевался, она успела убежать и со смехом бросилась в воду.
– Я решила искупаться, – сказала она.
Джондалар кинулся следом за ней. Река оказалась глубокой и холодной, а течение – стремительным, но Эйла поплыла вверх по реке так быстро, что Джондалару едва-едва удалось догнать ее. Он привлек ее к себе и поцеловал, но она выскользнула у него из рук и со смехом устремилась к берегу.
Джондалар бросился за ней, но к тому времени, когда он вышел из воды, Эйла уже успела убежать довольно-таки далеко. Он устремился за ней, но так и не сумел ее поймать. Ему пришлось приложить немало усилий, и наконец он все же догнал ее и обхватил руками за талию.
– На этот раз тебе никуда от меня не деться, – сказал он и привлек ее к себе. – Смотри, как бы эта беготня меня не утомила, ведь тогда я не смогу подарить тебе Радость, – добавил он, хотя игривость Эйлы пришлась ему по вкусу.
– Я не хочу, чтобы ты дарил мне Радость, – ответила она. Джондалар разинул рот от изумления, на лбу у него пролегли тревожные морщинки.
– Ты не хочешь, чтобы я… – Он разжал объятия.
– Я хочу сама подарить тебе Радость.
Сердце, замершее на мгновение у него в груди, забилось ровнее.
– Ты всякий раз даришь мне Радость, Эйла, – сказал он и снова обнял ее.
– Я знаю, что тебе бывает хорошо, когда ты даришь мне Радость. Но я не это имела в виду. – Взгляд ее стал серьезным. – Я хочу научиться доставлять удовольствие тебе, Джондалар.
Он не смог сдержаться и принялся жадно и страстно целовать ее, словно никак не мог насытиться. Она отвечала на его поцелуи с таким же жаром. Они застыли, наслаждаясь, упиваясь друг другом.
– Я покажу тебе, как можно доставить мне удовольствие, Эйла, – сказал Джондалар и, взяв ее за руку, повел ее к зеленой лужайке у реки. Они опустились на траву, и он снова поцеловал ее в губы, затем в шею и легонько прикусил мочку уха. Руки его скользнули к ее груди, он наклонился, ища губами ее сосок, но Эйла внезапно отпрянула от него.
– Я хочу подарить тебе Радость, – сказала она.
– Эйла, для меня – огромное удовольствие дарить тебе Радость, и, если мы поменяемся с тобой местами, я вряд ли смогу испытать еще большее наслаждение.
– Тебе при этом будет плохо?
Откинув голову назад, Джондалар расхохотался и обнял ее. .Эйла улыбнулась, хоть и не поняла, что его так развеселило.
– Что бы ты ни делала, мне вряд ли станет плохо, – сказал он и, проникновенно глядя на нее синими глазами, добавил: – Я люблю тебя, женщина.
– Я тоже люблю тебя, Джондалар. Очень люблю, когда ты улыбаешься и вот так смотришь на меня или смеешься. Никто из членов Клана не мог смеяться, и мой смех был им неприятен. Я больше никогда не стану жить среди людей, которые не смеются и не улыбаются.
– Ты должна как можно чаще улыбаться и смеяться, Эйла. У тебя такая красивая улыбка. – Услышав его слова, она невольно улыбнулась. – Эйла, ах, Эйла, – проговорил он, а затем прильнул губами к ее шее и принялся ласкать ее.
– Джондалар, я люблю, когда ты ко мне прикасаешься и целуешь меня в шею, но я хочу узнать, что доставляет тебе удовольствие.