Ее слова заставили Джондалара задуматься.
— В той песне говорится, что Великая Мать претерпела все муки, рожая дитя. Это очень больно?
— У меня были трудные роды. Я не люблю вспоминать об этом. Но, как сказано в Песне Матери, он оправдал Ее страдания.
— А тебе страшно, Эйла? Ты боишься новых родов? — спросил он.
— Немного. Но в этот раз я так хорошо себя чувствую, что, возможно, и роды также будут менее мучительными.
— Я не представляю, как женщины выдерживают их.
— Мы рожаем, потому что это достойно того, Джондалар. Я так ждала появления Дарка, а потом мне сказали, что он родился уродцем и его нельзя оставлять в живых. — Она заплакала. Джондалар обнял ее. — Это было ужасно. Я просто не могла сделать этого. В нашем племени мать по крайней мере имеет право выбора. Никто не станет вынуждать меня.
Где-то далеко завыли волки, и в ответ им раздался гораздо более близкий и знакомый волчий вой. Волк нашел их, но в палатку не заходил.
— Неужели он тоже покинет меня? — с грустью сказала она. Она зарылась головой в его плечо.
Нежно обнимая Эйлу, он пытался хоть как-то утешить ее. Джондалар задумался о том, какие трудности приходится испытывать избранницам Дони. Дар новой жизни, конечно, велик, но все-таки… Он попытался представить, как новая жизнь начинает расти в нем, но это было выше его понимания. Мужчины не рожают детей. Зачем же тогда Великая Мать вообще создала мужчин? Если бы не было мужчин, женщины могли бы сами о себе позаботиться. Они не всегда беременны одновременно. Одни ходили бы на охоту, другие — помогали беременным или кормящим матерям. Женщины обычно помогают друг другу во время родов. Они могли бы, вероятно, обойтись и без охотничьих вылазок. В любом случае женщине с маленьким ребенком легче собирать плоды земли.
Его и раньше интересовал этот вопрос, и он подумал, задаются ли другие мужчины такими же вопросами. Если даже задаются, то предпочитают не говорить об этом. Дони, наверное, имела какие-то причины, чтобы разделить людей на мужчин и женщин. Все Ее действия обычно кажутся вполне разумными. В земном мире все очень правильно устроено. Каждый день встает солнце, луна постоянно проходит свои фазы, и сезоны четко следуют друг за другом каждый год.
Права ли Эйла? Неужели действительно мужчина необходим для зарождения новой жизни? Может, именно поэтому созданы мужчины и женщины? Погруженный в свои мысли, Джондалар продолжал обнимать любимую женщину. Ему хотелось найти причину, оправдывающую его существование, серьезную причину. Ему недостаточно было просто наслаждаться Дарами Радости и обеспечивать помощь и поддержку. Он хотел, чтобы его жизнь была необходима, чтобы его мужской пол был необходим. Очень хотелось верить, что без мужчины невозможно зарождение новой жизни, что без мужчины не может быть детей, что без него Дети Земли не смогли бы продолжить свой род.
Он так увлекся размышлениями, что не заметил, когда Эйла перестала всхлипывать. Он взглянул на нее и улыбнулся. Она уже уснула и дышала тихо и спокойно. Это был трудный и долгий день, она встала самая первая. Осторожно вытащив из-под нее свою руку, Джондалар помахал ею, чтобы восстановить циркуляцию крови, и широко зевнул. Он и сам устал. Приподнявшись, он потушил скрученный из мха фитиль масляного светильника и на ощупь забрался обратно под меховое покрывало, под бочок к спящей жене.
Утром, открыв глаза, Джондалар не сразу понял, где он находится. Он уже привык спать в лагерном шатре; в походной палатке было гораздо теснее. Хотя и к ней он успел привыкнуть. Целый год они спали вдвоем в этой палатке во время Путешествия. И вдруг он вспомнил. Вчера вечером они стали мужем и женой. Он протянул руку на ее половину лежанки, но место уже опустело. Потом до него донесся запах от кухонного очага. Сев, он машинально потянулся за своей чашкой и удивился, обнаружив, что она уже полна горячего мятного напитка. Он сделал глоток. Чай немного остыл, как раз как он любил, и кроме того, рядом с чашкой лежала свежеочищенная зубная веточка грушанки. Она опять позаботилась о нем, догадавшись, что именно ему захочется сделать утром, и все заготовила. Как же ей это удается?
Он сделал еще глоток чая, потом откинул меховое покрывало и встал. Эйла была возле лошадей, там же крутился Волк. Сполоснув рот, Джондалар пожевал кончик палочки и почистил зубы и, опять сполоснув рот, допил остатки чая. Он потянулся за одеждой, но потом, решив, что вокруг все равно никого нет, вышел из палатки обнаженным. Она улыбнулась ему и мельком глянула на его мужской орган. Он уже вполне взбодрился и начал расти. Ее улыбка превратилась в озорную усмешку. И он также усмехнулся ей в ответ.
— Какой прекрасный денек, — сказал он, приближаясь к ней с гордо поднятым мужским копьем.
— Я подумала, что нам неплохо было бы поплавать сегодня утром, — сказала она, глядя, как он приближается. — Ведь отсюда можно быстро дойти до пруда, что питает ручей нашего лагеря.
— И когда же ты хочешь туда отправиться? — спросил он. — Я слышу какой-то чудесный аромат от очага.
Она взглянула на него с лукавой улыбкой.
— Можем отправиться прямо сейчас, я сниму с огня наш будущий завтрак, — заметила она.
— Тогда делай как говоришь, жена, — сказал он, обнимая и целуя её. — Я только накину что-нибудь, и мы съездим туда на лошадях. — Потом он улыбнулся. — Так мы еще больше сократим путь.
Эйла захватила свою сумку, но они поехали без попон. Почти мгновенно лошади доставили их на берег родникового пруда, а сами отправились пастись на лужок. Расстелив на земле большое кожаное полотнище, они, смеясь, побежали в воду. Волк прибежал с ними, но, увидев, что они плещутся в воде, отправился по своим делам.
— Отличная водичка, очень хорошо освежает, — сказала Эйла, нырнув под воду и вновь появляясь на поверхности.
Джондалар тоже нырнул. Они переплыли пруд и вернулись обратно. На выходе из воды он подошел к Эйле.
— Значит, ты уже освежилась, — сказал он. — Тогда, наверное, стоит попробовать твоей утренней свежести. — Подхватив Эйлу на руки, он вынес ее на берег и положил на кожаное покрывало. — Вчера был очень трудный день, зато сегодня у нас масса свободного времени, — заявил он, глядя на нее своими удивительными синими глазами. Склонившись, он начал целовать ее, медленно и нежно прижимаясь к ней всем телом и чувствуя ее холодную от воды кожу и внутренний жар ее тела. Слегка поиграв губами с мочкой ее уха, он прошелся языком по шее и спустился к ее соскам. Вот что он хотел вкусить, и ей тоже этого хотелось.
Всячески теребя один сосок в пальцах, он посасывал и покусывал другой, уже чувствуя, что почти готов войти в нее. Под его ласковыми и дразнящими прикосновениями затрепетало все ее тело, и у нее тоже пробудилось стремление разделить с ним Дар Радости. Он погладил ее округлившийся живот, ему нравилась такая новая полнота, показывающая, что внутри растет ребенок, затем спустился пониже к ее пушистому холмику.
Эйла прогнулась ему навстречу, и он нащупал ее маленький бугорок. Острое чувственное биение нарастало в ней. Приподнявшись, он устроился между ее бедер. Раскрыв ее розовые складочки, он недолго смотрел на них, а потом закрыл глаза и попробовал найти ее вкус. Он обожал эту женщину, ему нравился вкус ее женских соков. Это была его Эйла.