Джондалар захватил с собой недоуздок Удальца, но игривый молодой жеребец заартачился, желая еще немного порезвиться. Пришлось терпеливо почесать его любимые мечта и погладить его, чтобы он стал послушным. Мужчина вскочил на него, и они тронулись в обратный путь через редкую рощицу этой небольшой долины.
Поравнявшись с Эйлой, Джондалар после некоторых колебаний заметил:
— Рамара сказала, что из разговора с тобой сегодня утром ей показалось, что ты приболела, возможно, потому, что с непривычки выпила березовицы Ларамара. Как ты себя чувствуешь?
"Пожалуй, здесь будет трудно хранить секреты", — подумала Эйла и сказала:
— Отлично, Джондалар.
— Он делает крепкий напиток. Ты ведь вроде бы не особенно много выпила его вчера вечером.
— Вчера я просто очень устала, — сказала Эйла. — А сегодня утром меня слегка тошнило только потому, что я жду ребенка. — По выражению его лица она догадалась, что Джондалара беспокоит не только ее утреннее недомогание.
— Да, вчера был такой насыщенный день. Ты познакомилась с множеством людей.
— И большинство из них мне понравились, — сказала она, с усмешкой поглядывая на него. — Просто было непривычно видеть столько народа одновременно. Одна ваша Пещера сравнима с целым Сходбищем Клана. Я не смогла даже запомнить всех по именам.
— Ну это же просто первое знакомство. Никто и не ожидает, что ты всех запомнишь.
Они спешились на лошадином пастбище и оставили животных у тропы, ведущей на террасу. Взглянув наверх, Эйла заметила, как впечатляюще смотрится на фоне ясного неба Падающий Камень, и на мгновение ей показалось, что он испускает странное сияние; но когда она прищурилась, сияние исчезло. Наверное, это блестят солнечные лучи, подумала она. Должно быть, так получается, если смотреть на него, не затеняя глаз.
Волк выскочил из высокой травы; он редко следовал за ними по пятам и обычно носился по окрестностям, исследуя маленькие норки и что-то вынюхивая. Заметив, что Эйла, прищурившись, разглядывает что-то, он решил, что уже можно выказать должное уважение главному вождю его стаи. Здоровенный хищник застал ее врасплох, подпрыгнув и положив передние лапы ей на плечи. Она слегка пошатнулась, но устояла и, собравшись с силами, старательно удерживала его, пока он ласкался, облизывая ее щеки и слегка покусывая их.
— Доброе утро, Волк! — сказала она, обхватив руками его пушистый загривок. — По-моему, ты сегодня тоже вполне доволен жизнью. Так же как и лошади. — Опустившись на землю, Волк последовал за ней вверх по тропе, не обращая внимания на изумленные взгляды людей, никогда прежде не видевших такого необычного проявления привязанности, и довольные ухмылки уже видевших такое приветствие, которые теперь наслаждались изумлением соплеменников. Эйла велела Волку следовать за ней.
Ей хотелось зайти в дом Мартоны, чтобы оставить бурдюк с водой, но Джондалар повел ее мимо жилых построек к другому концу пещеры. Миновав мастерские, они направились к юго-западному краю навеса. Эйла увидела впереди небольшую группу людей, собравшихся около очага, где вчера ночью жгли костер.
— А вот и вы! — сказал Джохарран, поднимаясь с удобной известняковой плиты и проходя им навстречу.
Когда они приблизились, Эйла заметила костерок, разожженный с краю, внутри большого очажного круга. Рядом стояла глубокая корзина с каким-то травяным напитком, от которого поднимался пар. Наружная сторона корзины почернела от копоти, и Эйла почувствовала запах сосновой смолы, с ее помощью обычно улучшали водонепроницаемость сосудов для воды.
Зачерпнув черпаком горячего напитка, Пролева наполнила чашку.
— Выпей немного горячего чая, Эйла, — сказала она, протягивая ей чашку.
— Спасибо, — сказала Эйла, взяв чай. Она сделала глоток. Настой на травах был приятным с легким сосновым привкусом. Она попила еще и поняла, что предпочла бы подкрепиться чем-то более существенным. От этого напитка она вновь почувствовала легкую тошноту, и у нее заболела голова. Заметив свободный плоский камень, она присела на него, надеясь, что живот сейчас успокоится. Волк разлегся у ее ног. Она держала в руке недопитую чашку, жалея, что не может сейчас заварить немного особого «похмельного» настоя, который она придумала для Талута, вождя Львиного стойбища Мамутои.
Зеландони пристально взглянула на Эйлу, и ей показалось, что она поняла ее внутреннее состояние.
— Может быть, настало время немного передохнуть и подкрепиться. У нас осталось что-нибудь от вчерашней трапезы? — обратилась она к Пролеве.
— Хорошая мысль, — поддержала ее Мартона. — День уже в полном разгаре. Ты что-нибудь вообще ела с утра, Эйла?
— Нет, — сказала она, испытывая благодарность оттого, что ее спросили об этом. — Я очень поздно встала, потом сходила к траншеям и отправилась к Лесной речке проведать лошадей. Потом набрала воды в ручье. — Она коснулась бурдюка. — Там меня и нашел Джондалар.
— Хорошо. Если не возражаешь, мы воспользуемся ею, чтобы приготовить еще чая, а я попрошу, чтобы нам принесли еды, — сказала Пролева, быстрыми шагами направляясь в сторону жилищ.
Мельком оглядев собравшихся на эту небольшую встречу, Эйла перехватила взгляд Вилломара. Они обменялись улыбками. Он разговаривал с Мартоной, Зеландони и Джондаларом, которые сейчас стояли к ней спиной. Джохарран о чем-то беседовал со своими ближайшими друзьями и помощниками Солабаном и Рашемаром. Эйла вспомнила, что Рамара, встретившаяся ей утром женщина с малышом, была женой Солабана. А вчера она также разговаривала с женой Рашемара. Закрыв глаза, Эйла пыталась вспомнить ее имя. Ее звали Салова. Эйла спокойно сидела на камне, чувствуя, как отступает тошнота; вскоре ей совсем полегчало.
Приглядевшись к остальным собравшимся, она припомнила седовласого мужчину, вождя соседней Пещеры. Его звали Манвелар. Он беседовал с мужчиной, которого, как ей показалось, она еще не видела. Он то и дело тревожно поглядывал на Волка. Высокая, стройная женщина очень властного вида была вождем другой Пещеры, вспомнила Эйла, но не смогла вспомнить ее имя. Рядом с ней стоял мужчина с татуировкой, похожей на ту, что была у Зеландони, и Эйла предположила, что он также был жрецом.
Ей пришло в голову, что все собравшиеся здесь люди представляли мирских или духовных вождей племени. В Клане их называли людьми высшего статуса. А в племени Мамутои подобное собрание называлось Советом Сестер и Братьев. В племени Зеландонии было не принято двойное руководство, осуществляемое сестрой и братом, которые обычно являлись равноправными вождями любого стойбища Мамутои; вождями Зеландонии избирались либо мужчины, либо женщины.
Пролева вернулась тем же быстрым шагом. На ней, видимо, лежала обязанность обеспечить пищей это собрание — Эйла заметила, что именно к ней обращались, когда испытывали потребность подкрепиться, — однако, очевидно, она просто организовала подготовку еды. Она вернулась на эту встречу, должно быть, считая себя активной участницей. Наверное, жена вождя также считалась своего рода вождем.