Ей казалось, что ее пылающая, пульсирующая адской болью голова отделена от тела. Члены одеревенели, она их чувствовала, но как-то отстраненно, как если бы ее руки, ноги и туловище покоились рядом, сваленные в кучу, бесполезной, бесформенной грудой, а жизнь переместилась целиком в гудящую черепную коробку.
Маргарита попыталась пошевелиться, чтобы определить, в каком положении находится. Она нечеловеческим усилием заставила ожить кисти рук, подвигала локтями, хотела согнуть в коленях ноги и вдруг с ужасом поняла, что… распята. Это первое ледяное откровение, пришедшее к ней, оказалось страшнее бесчувствия. Онемевшие руки были раскинуты в стороны и зафиксированы в запястьях, беспомощное тело – прижато к жесткой, бугристой поверхности, а ноги – сомкнуты и намертво приклеены друг к другу. Маргарита отчаянно закричала, но из горла вырвался лишь приглушенный стон, который к ее изумлению и страху, вполз обратно в грудь, всосанный легкими, и затих где-то в межреберье.
Она заморгала, силясь разогнать пелену перед глазами и хоть что-нибудь различить в мутной целлофановой мгле. Ее пугало собственное дыхание. Оно было тяжелым и неестественно глубоким, словно в грудную клетку ежесекундно вкатывали горячий валун, а потом стремительно выкатывали обратно. Обездвиженное тело стала пробивать холодная дрожь. Маргарита решительно не понимала, что с ней и где она находится. Пытаясь определить хотя бы последнее, она до боли в глазах вытаращилась в матовый полумрак.
Ей показалось, что из расфокуса появился зловещий абрис гигантского чудовища с распахнутой пастью и огромными горящими глазами. Она неясно увидела два ряда ровных зубов и клейкий серый язык между ними. Еще через мгновение означились и обрели контрастность предметы, яркий свет свернулся в крохотные мерцающие точки, а сомкнутая челюсть великана стала похожа на обычную стальную сетку. Маргарита, не моргая, уставилась на нее, стараясь сообразить, где видела точно такую же. Грязная металлическая решетка в обрамлении светящихся кружочков была ей, без сомнения, знакома. Стоит только сосредоточиться, успокоить кипящий мозг, урезонить дыхание – и она сразу разгадает этот геометрический ребус. Ответ был где-то рядом, крутился в воспаленном сознании, приближался, нависая, нырял в сторону и опять ускользал. Маргарита не успевала его остановить, ухватить за хвост и досадовала, что память изменяет ей, а мысли путаются.
Она застонала и, с усилием повернув голову вбок и скосив глаза, снова вздрогнула: справа над ней склонилась зловещая тень. Сутулый старик с толстым, как груша, обвисшим носом стоял в изголовье.
– М… м-м… – замычала Маргарита, испуганно таращась на незнакомца.
Язык снова уперся во что-то твердое и ребристое, а губы чуть не лопнули от напряжения.
Старик не шелохнулся. Казалось, он смотрит на нее с невыразимой печалью и сочувствием.
И опять ей почудилось, что этот безобразный грушевидный нос напоминает что-то очень знакомое… то, что она не раз видела и даже, может быть, держала в руках… варежку… нет… лампочку… бутылочку…
Глаза Маргариты, и без того вытаращенные, расширились до предела. Бутылочка! Конечно, это бутыль для капельных инъекций! А сам незнакомец не что иное, как… стойка капельницы!
И тут же ледяным валом нахлынуло озарение: алюминиевая сетка и два светильника по краям – это… Боже мой!… так выглядит потолок ПИТа!
Она лежит, привязанная к кровати, в палате интенсивной терапии! Над ней жужжат лампы дежурного освещения, а из бутылочки, подвешенной за кольцо стойки, по трубочке, подсоединенной к ее руке при помощи канюли, бежит неведомый раствор. В том месте, где игла входит в вену, Маргарита теперь явственно чувствует жжение.
«Какой ужас! – пронеслось в голове. – Я в реанимации! Значит, я была на волосок от смерти, но меня спасли… Что же со мной случилось? – Она зажмурилась, вспоминая. – Неужели авария? Я попала под машину?.. Или поскользнулась где-то и ударилась головой о тротуар?»
Последняя версия ей показалась наиболее правдоподобной. Иначе почему так раскалывается от боли голова?
Она попробовала пошевелить языком, и тот опять наткнулся на жесткую преграду. Резиновый или пластмассовый предмет у нее во рту отдавал горечью. Маргарита впилась в него зубами и тут же почувствовала неприятное шевеление в горле, вызвавшее рвотные позывы. Взбешенный мозг, лоскутами, кусочками возвращавший к ней сознание, выдал новую порцию озарения: эндотрахиальная трубка!
Она скосила глаза влево и отчетливо увидела в дрожащем полумраке черную вздымающуюся гармошку респиратора.
«Я подсоединена к аппарату искусственного дыхания!» – мысленно взвизгнула Маргарита.
Теперь стало объяснимым странное перекатывание тяжелого валуна в легких.
Непонятным оставалось главное: что за несчастье с ней произошло и почему она ничегошеньки не помнит?
Маргарита всхлипнула. Глаза застелил туман, горячие слезы защекотали щеку и переносицу. Минувшие события никак не желали лепиться в памяти. Когда сознание покинуло ее? Утром? Вечером? Ночью? Где она была? На улице? Дома? На работе?.. Стоп! Она вдруг отчетливо вспомнила разговор с Танкованом. Максим позвонил ей сам… И сказал, что хочет вернуться… Маргарита почувствовала теплую волну где-то под сердцем. Или это было во сне?.. Они бежали, взявшись за руки, по белоснежному песку у самой кромки воды… Черная тень догнала их, накрыла, поглотила… Нет – только ее, а Максиму удалось спастись… Жуткий сон… А звонок? Звонок был наяву! Танкован любит ее! Он хочет быть с ней, но ему мешает… Корж! Проклятый Корж!..
Маргарита застонала.
Все ее несчастья так или иначе – по его вине! Сашка, как злой гений, встает на пути, разрушая то, что уже было создано, и мешая тому, что могло бы сложиться… Звонок Максима ей не померещился, их будущая встреча – лишь дело времени, а не плод ее несбыточных фантазий, глупых надежд или помутненного сознания.
Маргарита нахмурилась, вспоминая. Танкован позвонил, когда она была на работе. Верно! Ночное дежурство только началось. Что было потом?.. Антиох. Бородач вел с ней душеспасительные беседы и пытался от чего-то предостеречь… От чего? От ненависти… От отчаяния… От чего-то еще… Он говорил, что она похожа на Гретхен из «Фауста», а та стала убийцей. Антиох боится, что Маргарита может кого-то убить… Глупость. Нелепые фантазии бородатого чудака. Хотя… кажется, ей и впрямь лезли в голову страшные мысли… Она представляла, как может расправиться с Коржом!.. Господи…
Перед глазами поплыли, сменяя друг друга, тусклые картинки. Вот – жестокое и немного насмешливое лицо Сашки… печальные глаза Антиоха… трясущиеся, слюнявые губы врача Журналова… человек с мячом – на его спине отчетливо виден номер «13» – он прорывается к воротам противника… Цифры на его майке расползаются, и вот это уже не цифры, а голодный худой пес с зубастой пастью… Футболист бьет по мячу… Гол!.. Нет, вратарь начеку. Он принимает удар…
Маргарита вздрогнула и открыла глаза. Сознание изменяет ей. Она то и дело проваливается в забытье. Но футбол ей не померещился. Его транслировали по телевизору, который работал за спиной дежурного врача… Евгений Игоревич стоял в дверях, загораживая проем, но включенный экран она увидела. И футболиста с номером «13», кажется, тоже… А потом погас свет… Правильно, все отделение оказалось обесточенным, и она еще подумала, что смотреть футбол уже нельзя. Однако врач не появился, даже не высунул носа из своего кабинета. И тогда… И тогда она пошла по темному коридору к электрощиту…