— Вы лорда видели там лично?
— Нет. Я его почувствовал. Еще до того боя почувствовал. До меня и раньше доходили сведения, что одна чеченская группировка занимается странными делами. Находили детей со следами пыток и отсутствующими органами без признаков хирургического вмешательства. Тут тебе все: и ритуал забора жизненной энергии, и разбор на запчасти. Это почерк лорда Хаарда, его визитная карточка. Вы, кстати, можете это увидеть сами.
Подполковник встал и вышел из кухни. Вернулся с пачкой фотографий и кинул их перед Валентином на кухонный стол.
— За пару дней до того боя мои ребята из разведгруппы на этот беспредел наткнулись. У Сани с собой был фотоаппарат. Вот он и нащелкал на память.
Валентин взял в руки фотографии. Они были сняты в помещении какого-то полуразрушенного здания. Младенец с развороченной ударом ножа грудью лежал на пыльном бетонном полу в центре пентаграммы, неподалеку от груды битого кирпича. Сквозь пролом в стене под острым углом падали лучи солнца, делая контрастными борозды пентаграммы и каббалистические знаки, начертанные, скорее всего, пальцем в пыли. На теле младенца отчетливо виднелись следы ожогов и мелкие колотые раны. Валентин поднял на подполковника глаза.
— Чем моложе жертва и чем больше мучается перед смертью, тем больше всплеск магической энергии, — пояснил Никольский. Валентин скрипнул зубами. Вячеслав Тихонович продолжил: — По этим фотографиям я понял, что он здесь. А потом был тот выстрел из гранатомета, обильно сдобренный зарядом мощной магии. К счастью, откат был тоже мощный. Не сумел лорд восстановиться, до того как ко мне явились собачки, — кивнул Никольский на адских псов. — Это уже здесь, в Рамодановске, было.
— И с чем они пришли? — хмуро спросил Валентин, брезгливо отталкивая от себя фотографии.
— Как в дурном детективе, — усмехнулся подполковник. — С предложением проследовать за ними. Мои персональные проводники в ад.
— Не дожидаясь, пока вы сами не откинете копыта? — изумился Валентин.
— Я для них лакомый кусочек. В процессе мщенья много душ невинных загубил. А тут вдруг захотел призвать к себе священника. Они этого не допустили. Им кающийся грешник ни к чему. Тогда я сделал собачкам предложение, от которого они не смогли отказаться.
— Да вы просто дон Корлеоне! Что за предложение?
— Они, по мере сил своих и возможностей, охраняют и подпитывают меня, а я обеспечиваю им ускоренный переход самых отъявленных грешников этого района в мир иной.
— Лихо.
— Ко мне как раз пришла группа уродов от Саши Дольцева. Он решил легализовать свой бизнес через сеть подставных фирм, одной из которых должен стать ЧОП «Страж». С его стороны было неглупо прикрыться именем героя чеченской войны. Глупо было связываться со мной. Охранное предприятие было создано, Дольцевская группировка разгромлена. Но чутье у него все же звериное. Вовремя почуял, что дело пахнет керосином, и слинял на Туманный Альбион. Часть его кровавых вкладов я обрубить не успел, но львиная доля все же оказалась в моем распоряжении.
— Я так понимаю, это вы тот меценат, что Московское РОВД подкармливает?
— Вы очень проницательны.
— Но зачем вам люди Дольцева в охранной фирме?
— Да, часть отморозков Дольцева я отмазал. Помог им выскользнуть из лап закона, — не стал отнекиваться подполковник. — Надо же кому-то делать за меня грязную работу. Заметьте, юноша, оставил только тех, на ком нет крови мирных граждан, а вот в разборках между бандитскими кланами себя проявили. Они занялись тем же, чем занимались в девяностые. Я сделал из них чистильщиков. Только клиентами их теперь стали бывшие подельники и прочая мразь. В районе скоро не осталось ни одного вора в законе. Дело прибыльное. В процессе чистки они бомбанули не один общак. Я их научил работать чисто и красиво. Все операции просчитывал сам лично, от и до. Никто ни разу не попался и не навлек на себя даже тени подозрений.
— Это меня и удивляет. Такой контингент любит пофорсить, пустить после удачного дела пыль в глаза. Обязаны были где-то засветиться.
— У меня дисциплина жесточайшая. Шаг вправо, шаг влево… без эксцессов, конечно, не обходится. Вот год назад, например, взяли халтурку в коллекторной фирме «Немезида»… стоп… Валентин Сергеевич Святых… — Подполковник уставился на Валентина новыми глазами. — Черт! Так это ж ты тогда навел на них страх Божий? Ну конечно! ФСБ! — Никольской откинулся на спинку стула и оглушительно захохотал. — Нет, ну надо же! Мир тесен. По старой памяти зашел, выходит?
— Да, — кивнул юноша, — уточнить кое-что хотел по этим отморозкам, а заодно выяснить, кто реальный глава фирмы. Не верил я, что в таком состоянии ею можно управлять.
— Напугал ты их тогда знатно, — продолжал веселиться подполковник. — Они тут в истерике бились, клялись, что без моего ведома больше никакой халтуры. Мы, говорят, крутые, а этот лейтенант полный отморозок! С ходу ногой в челюсть и волыну в лоб! Больше всего боялись моей реакции на прокол, а не того, что на фирму ФСБ навели.
— Задачку ты мне задал, подполковник, — почесал затылок Валентин. Они как-то незаметно перешли на «ты». — С одной стороны, беспредел, убийство отморозков, собачки адские под боком вертятся, с другой стороны, полностью декриминализированный район.
— А что тебя смущает?
— Так я же ведь обязан доложиться. — Юноша явно был расстроен.
— Не впутывай сюда своих, — сразу помрачнел подполковник. — Пока жив лорд Хаард, не впутывай.
— Жаждешь лично с ним покончить?
— Не в этом дело, — досадливо поморщился Никольский. — Просто никому, кроме меня, с этим мерзавцем не справиться. С ним могу покончить только я… а со мной он. И, если б не мои собачки, лорд Хаард это давно бы сделал. Он кружит где-то рядом. Отслеживает всех, через кого сможет меня достать, пока я окончательно не восстановил силы. Если среди твоих сослуживцев окажутся такие же, как ты, способные заметить адских псов, и они решат наведаться сюда, считай, попали.
— Это каким макаром? — нахмурился юноша.
— В последней чеченской вместе с магическим ударом лорд Хаард сумел поставить на меня метку. Кстати, ты женат?
— Да.
— И дети есть?
— Пока нет, но намечаются… — Сердце Валентина замерло.
— Я тебе сочувствую, — вздохнул подполковник. — Лорд Хаард обожает именно такие методы ведения войны. Он всегда действует через самых близких людей своих противников и их союзников. Каждый, кто сюда войдет и увидит песиков, вляпается по самые не балуйся. Кстати, ты первый, кто их увидел. Если в вашей фирме есть люди подобные тебе, лучше, чтоб они про меня не знали. Лишние жертвы ни к чему.
Лицо Валентина окаменело.
— И не вздумай никому называть его имя, если дорожишь жизнью своих родственников и друзей, — тяжко вздохнув, добавил подполковник. — Привязка и на имя идет. Тебе я его назвал, потому что ты и без того увидел этих псов. Еще раз извини. Мне очень жаль, что ты увидел моих собачек и услышал имя этой мрази.