— Слушай, Петрович, ну куда ты на меня еще и это навешиваешь? На мне семь дел об изнасиловании висят, из них пять со смертельным исходом. Педофил по городу гуляет. Все сроки вышли, сам же с меня потом стружку снимать будешь. Пусть этим гробокопателем Лызлов занимается. Это же его тема.
— Садись, майор, — хмуро буркнул подполковник.
Васнецов нехотя опустился в кресло, уставился на начальника отделения.
— Тут такое дело, Костя. — Подполковник побарабанил пальцами по столешнице. — Не могу я это дело никому больше доверить. Дело личное… как и у тебя.
— В смысле? — насторожился Васнецов.
— Соседка ко мне вчера пришла. Я ее очень хорошо знаю. Добрейшей души человек. Неделю назад беда у нее случилась. Дочка умерла. Совсем малявка. Еще семи лет не исполнилось. А на следующий день после похорон на могилку к ней пошла…
— Да я в курсе, — поморщился майор. — Лызлов мне вчера в жилетку плакался. Развороченная могила. На первый взгляд вроде бы вандал поработал, ерундовое дело, поправь бугорок, и все, но, учитывая поползшие после той статьи по городу слухи… — Майор махнул рукой и замолчал.
История была неприятная. Пару недель назад потерявшая ребенка из-за врачебной ошибки семья обратилась в суд. Для подтверждения неправильной постановки диагноза потребовалась повторная экспертиза, для чего была проведена эксгумация, но тела в могиле не оказалось. Вот тут-то родители погибшей девочки и вспомнили, что, когда пришли на следующий день после похорон на могилу, заметили, что она была разворочена. Словно в ней кто-то копался, а потом очень небрежно засыпал обратно. Эту историю немедленно раздули в газете, и в милицию посыпались заявления от возмущенных граждан. И, что самое страшное, почти все изложенное в этих заявлениях подтвердилось. За последнюю неделю было выявлено уже шесть пустых могил, а заявления все продолжали сыпаться. Объединяло все эти преступления только одно: все исчезнувшие из могил тела принадлежали девочкам от пяти до восьми лет. Последняя в этом скорбном списке была дочка соседки подполковника.
— Так что, Костя, берешься?
— А маньяком мне когда заниматься?
— Параллельно. Я твои дела о педофиле с делом гробокопателей объединяю.
— С какого бодуна? — опешил Васнецов.
— Есть подозрение, что твой маньяк еще и некрофил до кучи.
— С чего ты взял?
— С того, что вчера обнаружена еще одна разоренная могила. Могила Кати Самойловой.
— Твою мать! — грохнул кулаком по столу майор.
— Знакомая фамилия, не правда ли?
— Третья жертва маньяка. Может, случайность?
— Вот это и проверь.
— Скорее придется проверять, все ли жертвы маньяка спокойно в своих могилках лежат.
— И такой вариант не исключен. — Подполковник открыл ящик стола, извлек из него фотографию шестилетней малышки с огромными белыми бантами на голове и протянул ее майору. — Поверь, Костя, если бы не Юленька, я бы закрыл на это случайное совпадение глаза и ни о чем тебя не просил. Она у меня на глазах выросла. Красавица… в этом платье ее и похоронили. Лызлов парень молодой, опыта нет, а ты лучший следак отделения. Найди этого извращенца. Очень тебя прошу.
— Маньяка мне отдашь? — в упор спросил Васнецов.
— Отдам. Главное, сумей до него добраться. Я прикрою.
— Вот за это спасибо, Петрович. — Майор еще раз внимательно посмотрел на фотографию. — Я возьму?
— Бери, конечно. Теперь тебе этим делом заниматься.
— Можно идти?
— Иди, Костя. Лызлов сейчас по своим осведомителям шныряет, но, как только вернется, я его к тебе со всеми материалами подошлю.
— Добро.
Подполковник проводил взглядом выходящего из кабинета майора. Этот найдет. И некрофила, и маньяка, к которому у него был личный интерес. Землю будет рыть, но найдет. Зверски изнасилованная и буквально порезанная на куски племянница Васнецова умерла на операционном столе, не приходя в сознание, а ее мать, двоюродная сестра Константина, с тех пор стала клиенткой психиатрической лечебницы, и шансов на выздоровление, по признанию врачей, было мало. По идее подполковник обязан был сразу отстранить Васнецова от дела о маньяке, так как он являлся заинтересованным лицом, но старый друг очень просил, и Петрович сдался. Фамилии не совпадают, степень родства не совсем прямая, а если что, майор все на себя возьмет. Дескать, не знало родное начальство о родственных связях следователя с пострадавшей, и все дела.
Сознание медленно, но верно возвращалось в Валентину.
— Может, «скорую» вызвать? По-моему, я ему череп проломил.
— Вот когда сдохнет, тогда и вызовем. Черт! На месте надо было кончать. Какого хрена ты его прикладом, Михаил?
— Да-а-а…
— Вот тебе и да. Девчонка-то удрала. Жертвы насилия нет. Максимум, что ему теперь впаяют, незаконное ношение оружия и сопротивление милиции при задержании. Отсидит, выйдет и опять за свое возьмется.
Валентин зашевелился.
— Живучая тварь!
Валентин буквально физически чувствовал, как сломанные кости черепной коробки на затылке становятся на свои места и начинают срастаться. Лишней энергии от зомби он получил прорву. Интересно, сколько народу эта нелюдь уже угрохала, раз даже после такого оттока энергии сумела удрать?
— Может, все-таки «скорую», Вить?
— А может, пусть все-таки сдохнет? — зло прошипел в ответ невидимый собеседник Михаила.
Валентин слегка приоткрыл глаза и сквозь щелки век просканировал пространство вокруг себя. Судя по всему, его бросили на лавку в обезьяннике, не забыв заковать руки в наручники. Около решетки стояли два милиционера и с откровенной ненавистью, с долей презрительной брезгливости рассматривали его.
— По-моему, он пришел в себя.
— Жаль. Лучше бы сдох! — зло сказал Виктор и, заметив кого-то в глубине коридора, поспешил вместе с Михаилом к нему, исчезнув из поля зрения Валентина.
— Товарищ майор, похоже, мы вашего педофила взяли.
— Что?!! Где взяли?
— Около парка на Гагарина. Он от самого метро гнался за девчонкой с пистолетом. Свидетелей куча. Ребята сейчас данные с камер видеонаблюдения подвезут. Их там, около метро, целых три штуки стоит, а еще на входе банка и супермаркета, мимо которых этот псих пробегал. Так что не отвертится. Думаю, что это ваш маньяк.
— Ели бы ты знал, Витя, какой подарок мне сделал! Что при нем было?
— Удостоверение лейтенанта ФСБ и документы на табельное оружие, из которого он палил.
— Черт! В ФСБ доложили?
— Чего ради? Явная же липа. Да вы сами посмотрите, натуральная туфта!
Эти слова Валентина напрягли. При задержании сотрудника ФСБ органы милиции обязаны были немедленно доложить об этом в соответствующие структуры по месту службы задержанного лица, на что он, собственно, и рассчитывал. Но с какого бодуна его документы недействительны?