Голос отца, так похожий на его собственный, заполнял все пространство подземелья нелюдей.
— И тут ты увидел Кратчайший Путь… Ибо ты понял: этот трюк, обращающий глаза угнетенных к небесам, отвлекая от руки с кнутом, послужит твоим целям. Чтобы овладеть обстоятельствами, надо управлять действиями. Чтобы управлять действиями, надо управлять верой. Чтобы управлять верой, надо стать гласом небес. Ты дунианин. один из Подготовленных, а люди с их чахлым умишком — не более чем дети.
С высот разрушенного святилища Азореи тидонцы из личной гвардии Готьелка первыми увидели это: вспышка, за ней громовой раскат.
Вожди Священного воинства обыскали прилегающие к городу равнины, послали разведчиков даже к раздвоенным предгорьям Бетмуллы, но не нашли ни следа Фанайяла и его языческой армии. За исключением того, что Шайме сдан — во что айнритийские командиры едва могли поверить, — это могло означать только одно.
Наблюдатели, расставленные на холмах Шайризорских равнин, были наготове, как и граф Готьелк — он держал в резерве несколько тысяч тидонцев, хотя штурм стен Шайме много лет оставался его заветной мечтой. Все ожидали, что кианцы займут поле, поскольку там можно в полной мере использовать присущие им скорость и мобильность.
Способ действий, однако, озадачивал.
Граф получал донесения, где говорилось об активности язычников на юго-восточном направлении от Шайме, вблизи ворот Тантанах. Готьелк отправил гонцов к айнонам Чинджозы, фланги которого находились ближе всего оттуда, а потом приказал начать общее наступление. Если войско фаним предпримет вылазку из восточных ворот, он, согласно божественным наставлениям Воина-Пророка, должен будет собрать войска вдоль реки Йешималь, чтобы защитить два моста и один довольно опасный брод. Под штандартами с черно-золотым Кругораспятием тидонские рыцари в латах возглавили наступление, идя рысью на трофейных конях. Слева от них громыхал и дымился Святой город. Люди смеялись и показывали на айнонские знамена на многобашенных стенах Татокара. Продвижение было привычным, почти легким. Закаленный боями старый граф не обращал внимания на время, поскольку язычникам понадобится много часов, чтобы просочиться сквозь ворота и построиться для битвы. Но ворота не открылись.
Саперы работали много недель, подрывая основание стен. Никакие стены, говорил ясноглазый падираджа, не спасут нас, если начнут воевать магические школы. На помощь призвали математиков Ненсифона и великого архитектора Готаурана аб Сураки. А потом привлекли кишаурим.
Всадники на Азорее застыли и смотрели в изумлении. Блеснул свет — белый, голубой и синий, — затем дальние ворота Тантанах и кусок стены рядом с ними рухнули, подняв огромную тучу пыли. Ветер был слабым, и клубы пыли развеялись не сразу. Несколько мгновений видны были лишь огромные тени. Затем они увидели мастодонтов — целые дюжины! — топтавших обломки. Когда послышались их пронзительные трубные вопли, первые кианские всадники уже мчались по Шайризорским равнинам.
Грохот языческих барабанов внезапно усилился.
— Тебе оставалось только убедить их, что разница между твоим интеллектом и их разумом — как расстояние между миром и Той стороной. Сделай это, и они дадут тебе полную власть, будут преданы тебе до конца. Путь этот узок, но очень прост. Ты взращивал их благоговение и их убеждения, ты рассказывал им о том, о чем не может знать ни один человек. Ты взывал к искрам Логоса в их душах. Ты разбирал логику их пристрастий, объяснял значение старых догм. Ты давал им веру, основанную на истине, а не на ритуале. Ты вскрывал их страхи и уязвимые места, показал им, кто они есть, и в то же время использовал их слабости в собственных целях. Ты дарил им уверенность, хотя все в мире — тайна. Ты льстил им, хотя все в мире — безразличие. Ты показал им цель, хотя в этом мире царит анархия. Ты учил их неведению. И все это время ты говорил, что ты сам — один из них. Ты даже делал вид, будто гневаешься, когда они осмеливались высказывать сомнения. Ты ничего не навязывал и не предполагал. Ты воспитывал. Ты давал одному человеку колесо, другому — ось, третьему — упряжь, зная, что рано или поздно они соберут все части вместе и получат собственное откровение. Ты связал их предположениями, чтобы однажды они сделали тебя своим заключением.
Гладко выбритое лицо появилось в неверном свете огней. Сквозь завесу воды оно казалось ухмыляющимся черепом.
— И они сделали тебя пророком. Но даже этого было недостаточно, — продолжали шевелиться губы. — Не имевшие власти ничего не теряли, когда ставили тебя между собой и богами, поскольку давно перепоручили свои действия другим. Служение — самая инстинктивная привычка. Но те, кто наделен властью… Править от имени несуществующего короля — значит править напрямую. Рано или поздно знать должна была восстать. Кризис был неизбежен…
Моэнгхус встал — бледный, размытый, словно поднявшийся от земли пар. На мгновение вода очертила его фигуру, затем он вышел, весь мокрый, и обратил глазницы на сына. Он был обнажен, если не считать льняной набедренной повязки. Темные завитки лобковых волос просвечивали сквозь мокрую ткань. От усыпанной каплями кожи поднимался пар.
— Тогда, — сказало безликое лицо, — вероятностный транс подвел меня…
— Значит, ты не ждал видений? — спросил Келлхус. Лицо отца оставалось совершенно бесстрастным.
— Каких видений?
Казалось, крик надорвал его горло. Прошло несколько мгновений, пока Багряные колдуны наконец закончили свою песнь. Колдовское сияние утихло, затем угасло совсем. Барабаны грохотали под трескучим дождем пламени.
Красные огни.
Элеазар больше не смеялся. Он стоял за спинами первых отрядов, в сердце адской просеки, которую проложили через город его адепты. Из развалин поднимался дым, пламя взметалось ревущими башнями, стены торчали плавниками из гор битого кирпича, плавные волны дыма накатывали на зазубренный гребень, оставшийся от стены Татокара. Склоны Ютерума возвышались над завесой огня среди Хетеринских стен. Так близко! Стоит чуть вытянуть шею, и можно увидеть купол и карнизы Ктесарата. И там они найдут их… этих убийц.
Кишаурим бросили им вызов, и они пришли. Через многие мили и бесчисленные лишения, через все унижения. Они выполнили свою часть сделки. Теперь пора подвести счеты. Сейчас! Сейчас!
«Что за игру они затеяли?»
Все равно. Все равно. Если надо, он сотрет Шайме с лица земли. Перевернет всю землю!
Элеазар прижал к лицу багряный рукав. Несмотря на протесты Шалмессы, капитана джаврегов, он отодвинул в сторону высокий плетеный щит и поднялся на монолитный каменный выступ среди развалин. Волны жара окутали его.
— Сражайтесь! — крикнул он фигуркам вдалеке. Черное небо вращалось над ним. — Сражайтесь!
Чьи-то руки схватили его и потащили назад. Он вырвался. Саротен закричал:
— Эли, рядом хоры! Очень много… Ты что, не чувствуешь? Неплохо бы вымыться, мелькнула в голове глупая мысль. Соскрести с себя все это безумие.