Сорайя смотрела на нее так, словно Джулия была неким таинственным существом; допустим, таким, как мужчина нормальной ориентации, понимающий разницу между обувью от Маноло Бланика и обувью от Кристиана Лабутена.
— А у вас есть результаты медицинского освидетельствования, подтверждающие, что вы были девственницей? Например, записи вашего гинеколога?
— Нет, — ответила Джулия и поежилась.
— Тогда об этом вообще не стоит упоминать. А кто-нибудь из университетской публики в течение семестра видел вас и Габриеля вместе?
— Насколько я знаю, нет. Правда, в конце сентября мы ходили в танцевальный клуб с ним и его сестрой.
Сорайя поджала губы.
— Нам совсем не выгодно раскрывать тот факт, что вы являетесь другом его семьи. Тут возможен конфликт интересов. А пойти в общественное место, где вас могли увидеть вместе, — это вообще опрометчивый поступок, мисс Митчелл. Но, честно говоря, основная вина ложится на вашего друга. Уж ему ли не знать таких вещей? Поскольку характер жалобы нам неизвестен, мы должны придерживаться такой стратегии: во время встречи стремиться собрать как можно больше информации и при этом не произнести ни одного лишнего слова. Этим мы выиграем время, чтобы подготовиться к дисциплинарным слушаниям, если они последуют. Будем надеяться, что до этого не дойдет. На встрече с деканом я буду говорить от вашего имени. Поскольку он не раскрыл характер жалобы, весьма вероятно, само дело высосано из пальца и университетская администрация об этом знает. Мы не станем подбрасывать дров в их погребальный костер. — Взглянув на подавленное лицо Джулии, Сорайя нахмурилась: — Вы должны ощущать уверенность. Вы должны верить, что жалоба состряпана на пустом месте и что вы не сделали ничего плохого. Мне уже приходилось иметь дело с исками к университету, и я добивалась впечатляющих успехов. Такой же успех ждет меня и в вашем деле.
Слова Сорайи немного успокоили Джулию, но даже небольшое успокоение было лучше, чем никакого.
— За оставшиеся дни я хотела бы получить от вас список всех, кто мог бы подать на вас жалобу, с указанием возможных причин. Мне нужна очень подробная характеристика всех ваших конфликтных ситуаций с мисс Петерсон. Я попрошу одного из моих помощников провести небольшое расследование. В университете у меня есть, так сказать, доверенное лицо. Я с ним свяжусь и тоже попробую что-нибудь узнать. До тех пор, пока конфликт не будет урегулирован, вам с профессором Эмерсоном нужно вести себя поосторожнее. Никаких совместных появлений в публичных местах. И прошу вас не рассказывать ему то, о чем мы с вами говорили. Если жалоба касается неформальных отношений, у него будет свой адвокат, который позаботится о защите его интересов. Мне не хочется, чтобы из-за ваших интимных разговоров в постели пострадала защита, которую я буду строить для вас.
Глаза Джулии на мгновение вспыхнули.
— Габриель значит для меня гораздо больше, чем просто приятель. Если я в опасности, значит и он тоже. Наши отношения сложились по обоюдному согласию, и я не хочу, чтобы, защищая меня, он причинил вред себе. Любое обвинение в равной мере относится к нам обоим.
Сорайя с любопытством смотрела на Джулию.
— Вы уверены, что он занимает такую же позицию? Вы сообщили моему секретарю, что интересы Габриеля будет представлять Джон Грин. Если вы решили, как говорится, выступать единым фронтом, почему он не взялся защищать вас обоих?
Джулия открыла рот, но не смогла придумать ответ.
Сорайя сочувственно ей улыбнулась:
— Послушайте, вы не первая аспирантка, оказавшаяся в подобной ситуации. Я представляю, насколько вы сейчас расстроены и сбиты с толку. Но вы должны понимать: если жалобы против вас и вашего приятеля получат ход, не исключено, что он пожертвует вами ради защиты своей карьеры. Вам следует подготовиться на случай, если он решит бросить вас на съедение волкам.
— Габриель никогда такого не сделает. Он меня любит. Мы с ним говорили, что эту проблему будем решать вместе. И другие — тоже.
Сорайя снисходительно поглядела на нее:
— Любовь легко убить, особенно безработицей. Но не будем забегать вперед… Кстати, Габриель прислал мне предварительный гонорар, который я ему верну. Думаю, для меня лучше всего защищать вас pro bono. [14]
Джулия смущенно кивнула. Она и забыла, что услуги адвоката стоят денег.
— Я вам заплачу, но… не сразу. Мне понадобится некоторое время.
— Когда адвокат берется вести дело на общественных началах, он делает это не ради выгоды в дальнейшем. Я не вижу особой выгоды брать с вас деньги. Вам они понадобятся на учебники и на переезд в Массачусетс. — Улыбка Сорайи стала более жесткой. — Я не сторонница «сексуальной инквизиции», проводимой университетом. Поэтому все, чем я могу сбить спесь с декана Араса или унизить его, послужит во благо. Поверьте, представлять ваши интересы — одно из немногих удовольствий, выпадающих мне за последнее время. Фактически это я должна была бы приплатить вам за такую привилегию.
* * *
Вечером того же дня Джулия лежала, свернувшись калачиком, в кровати Габриеля и пыталась заснуть. Габриель сидел в кабинете, сердито вникая во все хитросплетения университетской политики по отношению к аспирантам. Он доискивался возможной причины, заставившей декана обратить внимание на Джулию.
Габриель делал все это для нее. Из-за нее могла пострадать его карьера. Возможно, теперь ей не видать Гарварда. Не выдержав напора этих мыслей, Джулия заплакала. Ей было тяжело сопротивляться непомерному давлению обстоятельств. И самым скверным было не знать, каков характер опасности.
Джулия вытерла слезы, приказав себе быть сильной. В это время в спальню зашел Габриель, чтобы взглянуть на нее. Увидев ее заплаканное лицо, он лег рядом.
— Дорогая, не плачь. Прошу тебя, не плачь. — Он помолчал. — Если бы я знал, что ты так расстроена, я бы не засиживался в кабинете. Мы ведь наняли лучшего адвоката. Мы дадим этой жалобе бой. Весьма вероятно, произошло обычное недоразумение и в пятницу вечером все кончится.
— А если жалоба касается нас обоих?
— Тогда мы вместе будет с нею разбираться, — стиснув зубы, пообещал Габриель.
— Ты забыл про вторую жалобу — о сексуальном домогательстве?
— Не волнуйся из-за нее. Лучше думай о своей диссертации и учебе. Я сам о себе позабочусь и никому не позволю делать тебе больно. Обещаю.
Габриель перевернул Джулию на спину и начал целовать ее лицо.
— Я боюсь, — прошептала Джулия.
Он гладил ей волосы, потом поцеловал в нос.
— Знаю. Но что бы ни случилось, я не позволю, чтобы тебе помешали поступить в Гарвард. Все будет отлично… Скажи, что я могу для тебя сделать? — с горечью глядя на нее, спрашивал Габриель. — Я не знаю, как и чем тебя утешить.