– Эй, парень, ты соображаешь чего или как? – второй русский извлёк из кармана своей куртки плоскую, но довольно вместительную фляжку, явно не с водой, сунул горлышко раненому в рот, и тот автоматически сделал несколько больших глотков. – Давай, говори, что тут было, сколько их, куда пошли дальше?
Кэптэн сообразил, что гуманизмом тут и не пахло, этому русскому так же наплевать на раненых, как и ему самому, а вот выяснить, с кем придётся иметь дело, жизненно важно.
Лейтенант несколько раз судорожно вздохнул, потом потряс головой и начал говорить, достаточно связно.
Впрочем, значащей информации в его словах содержалось немного. Ретроградная амнезия – он смог вспомнить только то, что случилось гораздо позже нападения на пост. Самыми существенными были слова о бинтовавшей его женщине. По крайней мере, грудь под одеждой отчётливо выделялась, и голос… Но вооружена она была не как человек, случайно схвативший попавший под руку автомат. По военному вооружена, камуфляжная форма, ремни, подсумки, полное снаряжение, как подобает солдатам регулярных частей… Она переговаривалась по-русски с теми, кто оказывал помощь остальным выжившим. Штатские мужчины появились уже потом, ради них и затевалось нападение, вот они обращались с оружием как придётся, будто видели эти системы впервые в жизни. Девушки им объясняли и показывали. Потом все ушли. Куда? А ему откуда знать? Он русского не знает, просто по звучанию догадался. Офицер помнил, что был сюда прислан как раз для охраны арсенала, но нападение представлял себе как-то иначе.
– Освободите меня, – наконец попросил капитан, сообщив всё, что был в состоянии. – Мне в госпиталь надо…
Видать, в голове у него путалось, какой госпиталь, на крейсере был всего один врач и два фельдшера. Или лейтенант думал, что его тут же примутся эвакуировать силами всего Королевского флота?
– А чем? – спросил русский. – Ключи есть?
Ни у самого офицера, ни у остальных находящихся в сознании морпехов ключей от наручников не оказалось. Неизвестные диверсантки учли возможность попытки освобождения, собственными силами или с посторонней помощью, все прилагаемые к наручникам ключи забрали с собой или просто выбросили за борт.
– Ну, тогда подождите ещё немного, лейтенант, – сказал Эванс, – я очень сожалею…
– Можно выстрелом разомкнуть, – предложил сердобольный русский, но его грубо прервал сам Шурлапов:
– Шум нам совсем ни к чему. А этому всё равно, он, гляди, снова отрубается…
Потом Юджин обернулся к Эвансу:
– Так что делать будем, ваше превосходительство. Мотать отсюда подальше, или?..
– Ваш приятель пришёл в себя? – спросил разведчик, имея в виду того, что опозорился при виде и запахе крови и содержимого вспоротых животов. – Тогда пусть тоже возьмёт оружие и – за мной.
Не успели они подойти к трапу, появился посланный за подкреплением. Он с видом доверенного лица большого начальника возглавлял отделение «эспишников» [57] , семь человек. Неизвестно, что он им наговорил, но чувствовали себя эти бравые парни не слишком уверенно, а увиденное на месте привело их в полный шок. Кое-кто тоже кинулся к борту «отдавать дань Нептуну», остальные столбились у переборки, перебегая глазами с трупов на Эванса и обратно.
– Так что разрешите доложить, кэптэн, привёл. Слабаки они у вас. Может, мы сами обойдёмся, а они пусть здесь порядок наводят?
Говорил русский свободно и нагло, при этом почти демонстративно подмигнул своему «старшему товарищу». Мол, наше-то дело сделано. Верность предположения Эванса подтверждала висевшая у него на плече чёрная спортивная сумка, туго набитая. За клуб игроков в крикет, чья эмблема красовалась на клапане, болел как раз хранитель судовой кассы.
«Быстро этого у него получилось, – отстранённо удивился разведчик. – А они ведь свободно могут и меня пристрелить и добавить к уже имеющимся здесь трупам», – с внезапной тошнотой и противным спазмом внизу живота подумал контр-адмирал. Хотя как? Не при полиции же?
Потом посмотрел в спокойные, безусловно негодяйские глаза главаря русских и решил, что нет. Убивать его им нет совершенно никакого смысла, он куда нужнее им хоть в своём истинном качестве, хоть даже и заложником. Это люди циничные, безжалостные, но рассудительные. Вроде него самого. Значит, договорятся.
– Старшина, – обратился он к командиру отделения, державшегося нормально, без дамских эмоций, однако под смуглой кожей слишком резко двигались жевательные мышцы. Только скрипа зубов не хватало. – Возьмите трёх человек – и со мной. Остальные пусть наводят здесь порядок, охраняют оружейную комнату и оказывают помощь раненым. Судового врача вызовут, чёрт возьми, если сумеют найти! В чём я сильно сомневаюсь, при этом bardake… – русское слово он использовал не только потому, что в английском подходящего не нашёл. Начинал постепенно перестраиваться для новой роли. «Волонтёры», перешёптывавшиеся о своём, одобрительно хохотнули и добавили ещё несколько слов, уточняющих обстановку на крейсере, которая лично им, похоже, вполне нравилась.
– Сейчас мы все должны внезапно появиться там, где, по моим расчётам, сосредоточен основной интерес террористов. Нас они не ждут, и мы легко с ними справимся. Главное – все чётко и точно выполняют мои приказания. Никаких лишних вопросов. Ближайшая задача – резервные адмиральские апартаменты.
Эванс тоже вооружился автоматом, выбрав его из ближайших, валявшихся на полу и не испачканных кровью. В глубину отсеков, к самой оружейке он идти просто не решился, там было темно и слишком плохо пахло. Разведчик никогда не думал, что сочетание запахов взрывчатки, крови, вывернутых человеческих внутренностей и маслянистого горячего воздуха из машинных вентиляторов способно создавать столь нестерпимый букет.
До салона добрались быстро и без помех. Эванс ухитрялся держаться в общем строю так, что вроде как и возглавлял отряд, и в то же время со всех потенциально опасных направлений был прикрыт одним или двумя людьми, которые совсем не замечали его маневров. Такой опыт тоже приходит с годами специфической службы.
Контр-адмирал, как ему казалось, придумал совершенно выигрышный ход, выражаясь по-шахматному – тройную вилку, когда под боем оказываются одновременно две вражеские фигуры, да ещё и королю объявляется шах (в реальности такие позиции практически не встречаются, но кто же мешает человеку пофантазировать?).
И совершенно неожиданным оказался момент, когда шедший впереди предводитель русских предостерегающе поднял руку. Оказывается, он умел и двигаться совершенно бесшумно, и решения принимать мгновенно, и со своими приятелями имел разработанную систему сигнальных жестов. Полицейские просто повторили его с напарниками действия. На это у них ума и дисциплинированности хватило.
Шурлапов остановил группу в паре метров от места, где неприятель мог хотя бы случайно обнаружить их появление. Указал Эвансу на угол надстройки и рубящим движением ладони сверху вниз показал, что дальше – ни шагу. Указал места своим напарникам, начал поднимать ствол. Только сейчас разведчик понял, в чём дело…