Прю внезапно осознала, что это не риторический вопрос. Губернаторша ждала ответа.
— Я… — она запнулась. — Я не знаю.
Ее мысли крутились вокруг событий предыдущих дней, плыли в дымке усталости, недосыпа и страха. Она представила себе родителей, вне себя от горя и волнения, лишившихся не одного, а обоих детей. От ушибленного ребра по груди волнами расходилась тупая боль. Она посмотрела на свои руки, на сетку ссадин, покрывших кожу, на маленькие высохшие пятнышки крови, застывшей во впадинах между костяшками.
Александра перешла в нападение.
— Иди домой, милая, — произнесла она спокойно, но настойчиво, не выдавая голосом никаких эмоций. — Иди домой к родителям. К друзьям. В кровать. Иди домой.
Прю таращилась на нее, чувствуя, как на глаза набегают слезы.
— Но… — возразила она. — Мой брат…
Лицо Александры смягчилось, она приложила руку к груди.
— Клянусь тебе, — сказала она, — могилой моего единственного сына. Как женщина и мать. — Глаза Александры, казалось, тоже начали наполняться слезами. — Я найду твоего брата. И как только я его найду, я немедленно пошлю солдат вернуть его домой, к твоей семье.
Прю всхлипнула. У нее потекло из носа.
— Правда? — спросила она, дрожа.
* * *
— Пс-с-ст! Кертис! — раздался голос с верха клетки. Это был Септимус.
— Я сказал, нечего жевать мою веревку! И все тут. — Скука позднего утра набросила томную завесу на всю темницу. Пленники молчали, несомненно, сокрушаясь о безнадежности своего положения.
— Да я не о том! — таинственно прошептал Септимус. — Твоя подруга здесь!
Кертис взглянул наверх.
— Кто?
Раздраженный Септимус опасливо оглянулся на тюремщика, который шумно дрых на полу пещеры.
— Сестра того малыша! Она здесь!
— Прю?! — воскликнул Кертис, спохватился и перешел на шепот: — Ты о Прю?
Надзиратель пошевелился во сне и клубком свернулся вокруг сталагмита, зарывшись мордой в кучу старых тряпок.
— Да! — прошептал Септимус. — Я ее видел в тронном зале!
— Что она там делала? Ее взяли в плен?
— Не знаю, но, так или иначе, дело серьезное. Губернаторша ей там выговаривает по полной.
— Она пришла со мной, — раздался голос из-под них. Это был Брендан. Он говорил нормальным тоном, не пытаясь скрыться от слуха тюремщика. — Мы нашли ее сразу за старым лесом. Ее подстрелили, когда она летела на беркуте. Койоты были на хвосте. Мы этого не поняли, пока не добрались до лагеря, но к тому времени псы уже почти догнали нас. Я пытался увезти ее, но нас остановили на Овражном мосту.
Септимус и Кертис уставились вниз на говорившего.
— Ты, что ли, Кертис, так? — продолжал Брендан, высовываясь сквозь прутья клетки. Кертис кивнул. — Девочка ищет тебя, — сказал король. — Она беспокоилась о тебе. Сказала, что вы, ребята, потеряли друг друга.
— И она в плену? — спросил Кертис. — Ну, здорово. Теперь мы оба тут заперты.
Брендан покачал головой.
— Нет, — сказал он, — чую я, что у ведьмы другие планы. Меня она швырнула прямо сюда, но Прю доставили к ней. Странно, но у меня есть явное ощущение, что вдова боится этой девочки. Как бы там ни было, она вряд ли ей скажет, что ты тут.
— Конечно нет! — прохрипел Кертис. — Если бы только Прю знала, что та затевает… — Тут он остановился и поглядел на крысу наверху. — Эй, Септимус, а как ты ее увидел?
Септимус бесстрастно разглядывал свои когти.
— О, у меня свои пути. Тут все пронизано туннелями, которые недостаточно велики ни для кого, кроме меня.
— Ты можешь туда вернуться? Выяснить, что они делают?
Септимус подпрыгнул и отдал честь.
— В разведку? Буду счастлив. — С этими словами он поспешил назад по веревке и пропал.
* * *
— Так вы обещаете, — сказала Прю. — Обещаете его найти. А откуда мне знать, что вам можно доверять?
— Дорогая моя девочка, — сказала губернаторша, — мне нет никакого резона лгать тебе.
Прю осторожно присмотрелась к женщине.
— И вы его сразу вернете мне, приведете домой. Вот прямо так?
— Безусловно, — ответила Александра.
Зрение Прю слегка затуманилось, и она помолчала, обдумывая слова. Что тут можно сказать?
— Вам дать мой адрес? — слабо спросила она наконец. Перспектива вернуться домой становилась с каждой секундой все более привлекательной.
Александра улыбнулась.
— Да, продиктуешь его одному из моих подчиненных перед уходом.
— И вы мне позволите уйти, вот так просто?
— Я бы настоятельно рекомендовала, для твоей же безопасности, чтобы тебя проводил до границы леса небольшой отряд воинов — ничего серьезного, просто чтобы убедиться, что с тобой ничего не случится по пути. Это, как ты, без сомнения, знаешь, очень опасное лесное захолустье. — Свое утверждение она проиллюстрировала, пошевелив в воздухе пальцем. — Мы сделали то же самое для твоего друга Кертиса. Он был весьма признателен.
— И вы клянетесь, — повторила Прю. — Клянетесь могилой сына. Что найдете моего брата.
Александра настороженно посмотрела на нее.
— Да, — сказала она немного погодя.
— Я знаю про вашего сына, — сказала Прю. — Знаю, что случилось.
Губернаторша выгнула бровь.
— Тогда ты знаешь, как со мной поступили. Как эти безумцы из Южного леса, моей родной страны, выбросили меня и заменили марионеточным правительством. Ты прилетела оттуда. Скажи, как там моя старая родина?
Прю покачала головой.
— Ужасно. Они вылавливают всех птиц и сажают их в клетки. Просто так, ни за что. Хотя… — тут она запнулась, вспомнив о том, что губернаторша сказала ей до этого. — Теперь я уже не знаю.
— Именно, — проговорила та, наклоняясь вперед. — Послушай меня, Прю. В этой стране я — добрая сила. Я — та, кто может все наладить. Пусть южнолесцы и авианцы бьются и сажают друг друга в клетки, борются с подозрениями через подозрения — я их всех сброшу. Мы дошли до точки кипения. Никто не будет в безопасности, пока здешние места не вернутся под достойное руководство. Под мое руководство. — Она откинулась назад на троне. — Если ты знаешь о моем сыне, то знаешь и о муже, моем покойном муже, Григоре. Мы вместе правили, все трое, в гармонии. Доктрина Свика утверждала свободу и равенство всех видов, живущих в лесу. И только когда мои сын и муж погибли, все вышло из-под контроля. А я намерена восстановить эту гармонию.
Прю молча кивнула.
— Но все это не должно занимать девочку твоего возраста, а тем более девочку Снаружи, — сказала губернаторша. — Могу заверить тебя, Прю, что мы их одолеем. Мы непременно одержим победу. И вернем твоего брата тебе и твоей семье. Можешь рассчитывать, что окажешься дома сегодня же, точно зная, что твоя семья воссоединится.