* * *
Большой двухэтажный купеческий дом, выглядывал, еще не потускневшей красной черепицей, не только над высоким палисадником, но и над старыми плодовыми деревьями, высаженными наверно еще при закладке фундамента и теперь доживавшими своего древесного веку. Судя по тому, что на дряхлых яблонях, грушах, вишнях и сливах не было ни одной сухой ветки, хозяева за деревьями любовно ухаживали, а на более молодые и обильнее плодоносящие не спешили менять, из-за уважения к своему пращуру, собственноручно разбившему этот сад.
Не добежав несколько шагов до высоких и плотно запертых дубовых ворот, парнишка, вдруг остановился, как вкопанный. Неуверенно огляделся по сторонам, осматривая безлюдную улицу, и только потом, колеблясь, указал на прорезанную в воротах калитку.
— Здесь, господин… они проживают… — произнес чуть дрожащим от волнения голосом. — Но… но вы, лучше, не заходите во двор… Хотите, я свистну? Может, выглянет кто на улицу?
— С чего такие предосторожности? — удивился, спрыгивая с лошади Куница. — Или армяне теперь, вместо заезжего двора, разбойничий притон держат?
— Так, вон же… — парнишка ткнул рукой себе за спину, указывая на калитку. — Знак.
Тарас посмотрел на нее, но ничего необычного не увидел. Калитка, как калитка. Разве что тряпица какая-то грязная на щеколде болтается. Не иначе, как с недавних празднеств осталась. И вопросительно взглянул на своего провожатого.
— Чего? Какой еще знак?
— Неужто не видите? Вон же — ленточка черная повязана… — чуть вздрагивающим от волнения голосом, объяснил парнишка.
— И что?
— Так предупреждение это… — все больше удивлялся непонятливости приезжего господина Петрусь.
— Да объясни ты толком, пострел этакий… — не выдержал Куница. — Я же из других мест. С вашими обычаями не знаком. Откуда мне знать, что означает повязанная на двери траурная лента? Умер кто-то?
— Хуже, господин, — помрачнел лицом парнишка. — Лихо-Злосчастье в этом доме завелось… Вот хозяева и предупреждают соседей… Чтоб, значит, никто не зашел к ним на подворье и не перенял беду на себя.
— Какое еще… — начал было недоуменно Куница, но когда полусонный сармат ощетинил загривок и зарычал, а беркут вздернул вверх клюв и подобрался, как для взлета — казак все понял.
— Лихо-Злосчастье?!
— Да, господин.
— Этого только не хватало. Ладно, разберемся… — проворчал Куница и протянул хлопцу самую мелкую серебряную монетку, из сыскавшихся в кладе, — но и ее было вполне достаточно, чтобы купить на ярмарке хорошо откормленного гуся или молочного поросенка. — На, вот… держи за труды. Заслужил. Сам бы я долго плутал… — и, видя, что малец не торопиться брать, по его разумению, слишком большое вознаграждение, прибавил как мог убедительнее.
— Ты ж меня, считай, спас. Иначе я б точно во двор заехал. К тому же, говорят, серебро защищает от нежити… А ты ж — у самой калитки стоял… Не хочу, чтоб из-за меня — твоя семья пострадала.
Такое объяснение было понятным, и парень взял монетку, хоть и пожал при этом плечами.
— Я же во двор не заходил…
— Береженного, как известно и Бог бережет!.. Слыхал такую присказку?
— А то… — улыбнулся парнишка. — Деда только ее с утра до вечера и бубнит, когда меня поучает.
— Ну, и хорошо… Значит, дед Карпо одобрит. Скажи мне вот еще что: постоялый двор неподалеку имеется?
— Так армяне и держали… Тута… А другой — аж на том конце города. У рыночной площади. Показать? — спросил с готовностью Петрусь.
— Нет, — отказался Куница. — Беги домой. Надо будет — найду тебя…
— Спасибо, господин! — парнишка крутнулся на ноге и так чесанул вниз по улице, что только пятки засверкали. Видно, хорохорился, а сам все ж опасался непонятной напасти.
— Что делать станем, други? — спросил вслух Тарас. — Не нравиться мне такое совпадение. Неужто проклятье и здесь нас опередило?
"Да уж, — согласился Степан. — Куда не ткнемся, напасть за напастью! Никак не хочет проклятый клад угомониться… Придется поскорее требуемые условия выполнять".
"Если так, то справимся… — ободрил товарищей Василий. — Лишь бы нам с вами поперек пути нечто хуже не встало…".
— На что ты намекаешь? — Куница умышленно продолжал говорить вслух, как бы подчеркивая этим свою человеческую сущность. Вопреки тому, в чем его пытались убедить товарищи.
"Я имею в виду тех, кто по твоим, Тарас Куница, сын Тимофеев, следам идет, бесценную божественную реликвию разыскивая… — охотно объяснил опричник. — Боюсь, что если они за нас всерьез примутся, без сильного союзника мы и дня не продержимся".
"На царя Иоанна намекаешь, тайный витязь?" — съехидничал догадливый пес.
"А ты знаешь кого-то другого, готового вступиться за судьбу православия всей мощью державы? Говори, я на все пристану…"
— Перестаньте цапаться… — остановил их Куница. — Не ко времени сейчас такие склоки. Пока нам еще ничто не угрожает, да и с реликвией — тоже не все понятно. Домыслы одни. А по поводу сильного союзника, так скажу: когда хвост прищемят — тогда и подумаем: куда лучше бежать.
"Лишь бы поздно не было", — не сдавался беркут.
— Сам говорил, об очередности… — не дал переубедить себя Куница. — А нам еще Ребекку освобождать. Так что решайте скорее: входим или сюда, на улицу, хозяев вызывать станем? С Лихом связываемся, или десятину отдаем — и предоставляем армян самим со своей судьбой бороться?
"Входи смело, внук ведуньи… — ободрил его Степан. — Уж с одной вредной нежитью мы, вчетвером, как-нибудь управимся. Верно, други?".
"Наверняка, — хоть и недовольным тоном из-за того, что к его словам не хотят прислушаться, согласился Василий. — Помочь надо. Авось, зачтется доброе дело где-то?"
Призрак, как он и предупреждал, выказал к разговору завидное равнодушие.
— Вот и славно, — подытожил Куница и решительно отворил калитку, оказавшуюся достаточно широкой для того, чтоб в нее можно было протиснуться даже навьюченной лошади.
— Эй, хозяева?! — крикнул громко Тарас. — Есть кто дома живой?! Встречайте нового постояльца!
Поспешно выскочивший на крыльцо дома тучный и бледный мужчина, был одет во все черное, а заросшее всклокоченной курчавой бородой лицо его выглядело изрядно исхудавшим и осунувшимся.
— Стой, господин! — воскликнул он, простирая перед собой заграждающим жестом руки. — Не входи!
— Вот те раз! — притворно удивился Куница. — А мне сказали, что тут купцы армянские постоялый двор содержат. Обманули, значит? Ну, что за люди… Шагу ступить нельзя, чтоб на мошенника не наткнуться.
— Нет, не обманули тебя… — вынужденно признал армянин и добавил обреченно. — В этом доме всегда были рады гостям, да только проклят он теперь. Беда поселилась на подворье у нас… Мы уже и ленточку на воротах повесили, чтоб людей предупредить. Не хотим, чтоб из-за нас другие пострадали…