Патрулировать улицы храмового квартала в такой обстановке! Лорд Раэль явно погорячился, выдавая такой приказ. Заметив невдалеке открытые ворота одного из храмов, Алесса начала старательно работать локтями, прокладывая к ним дорогу среди подвижной людской массы. Людская масса нехотя сопротивлялась, подставляя подножки и вырастая на пути преградами в виде движущихся сцен, но героиня была непреклонна в своем стремлении выбраться.
— Ллин, идите за мной! — крикнула она назад, понимая, что среди ее двоих спутников именно юноша сейчас был более приспособлен к адекватному поведению.
Молодой вор, сидящий на плече Вергилия, склонился к уху своего спутника и что-то быстро зашептал.
Храм, в пустынном дворе которого они оказались, принадлежал богу Битвы. Об этом свидетельствовали многочисленное оружие, расставленное у стен внутреннего дворика, а также фрески на стенах, изображающие победоносные батальные сцены, где адорнийские воины, лорды и герои побеждали солдат Империи Доктов. Тут и там на специальных стеллажах были разложены изящные катаны с исписанными рунами ножнами, тугие длинные луки в украшенных драгоценными камнями чехлах, боевые магические посохи. Все они когда-то принадлежали великим воинам — настолько искусным в обращении с оружием, что восхищенные адорнийцы стали называть их искусство полу божественным. Теперь эти воины постарели и утратили силы, или погибли в неравной схватке с превосходящим противником, но их оружие, собранное здесь, в храме Битвы, было готово рассказать истории их побед.
Любой адорниец мог прийти в храм, взять в руки любой лук или катану, и прикрыть глаза, погружаясь в тщательно хранимые жрецами храма воспоминания древнего воина, ощутить его искусство как сове собственное, проникнуться им. И возжелать стать таким же, превратиться в новое воплощение бога Битвы.
У бога Битвы было много имен, и в то же время не было ни одного. Древние боги остались в разрушенной катаклизмом старой Империи, которую они не смогли или не захотели защитить, а после ее разрушения людям нужны были перемены. Империя Доктов вообще напрочь отринула богов, слепо полагая, что человеком не движет ничего божественного. Но все адорнийцы понимали, что и жители старой Империи, и современные докты были не правы — ведь мир состоит из стольких ярких красок, которые можно воспринимать, ощущать, любить. В чем ошибались культы старой Империи — так это в том, что они пытались приписать своим богам человеческие черты. Считали, что бог может гневаться, если перестать приносить ему кровавые жертвы. Охотно выдумывали любовные истории между богами, их сражения и даже гибель некоторых. Строили грандиозные статуи в своих старых храмах — такие возвышенные и холодные.
Но после Катаклизма, после того, как развеялись мрак и ужас, будущие адорнийцы поняли, что боги совсем другие. Они вовсе не похожи на гремящий с небес голос или гигантские помпезные статуи. Они находятся внутри любого человека.
Это чистые чувства, прекрасные в своей первозданности. Именно к ним за вдохновением обращаются истинные Мастера. Именно им можно поклоняться, в надежде, что они когда-нибудь посетят твою душу. Их все также следует почитать, но не из благоговейного ужаса перед их гневом, а из любви и надежды. Им можно даже давать имена, чтобы легче было разговаривать с ними напрямую, но каждый адорниец волен назвать своего бога как захочет, и каждый при этом останется прав.
Так что, любой человек, развивая в себе божественное вдохновение и творя при его помощи великолепные произведения искусства, может стать настолько почитаем, что сравнится с богами старой Империи. И вообще, вполне возможно, что эти самые старые боги — не более чем люди, совершившие героические поступки и возведенные потомками в божественный статус.
Новые храмы еженедельно закладывались в молодой Адорнии, пережившей разрушения катаклизма. Сначала использовались только чувства, которым так или иначе покровительствовали старые боги — любовь, любопытство, независимость. Затем стали появляться совершенно новые — такие как ярость, радость, и даже страсть и похоть. Любое чувство могло обрести божественность, если оно толкало людей на созидание произведений искусства.
Бог Битвы, во дворе храма которого оказались герои, покровительствовал искусству сражения и виртуозному владению всеми видами оружия.
— Мы подождем тут несколько часов, пока не схлынет основной поток народа на площади, — сказала Алесса своим спутникам, — а то сейчас от нашего патруля нет никакого проку.
Вергилий кивнул и осторожно опустил Ллина с плеча на землю.
Ловко уклоняясь от взбудораженной толпы, лавируя между снующими людьми, Тезарио приблизился к двери храма, за которой только что скрылись герои лорда Раэля. Прислонившись спиной к приоткрытой створке, он осторожно заглянул внутрь.
Слабоумный рокот продолжал свой глупый танец в середине внутреннего дворика. Отсутствие зрителей, как видно, вовсе не мешало этому большому ребенку получать удовольствие от жизни.
Дрессировщица же присела на невысокую скамеечку рядом со входом в храм и о чем-то задумалась. Пантеры не было видно, но Тезарио не исключал, что гигантская кошка притаилась где-нибудь в тени дворика.
— Подождем десять минут, попытаемся найти, где скрывается пантера, — сказал он пробравшимся сквозь толпу, присоединившимся к нему Селесте и Мадагре. — Если не найдем, то будем считать, что ее пока нет. Я беру на себя хозяйку пантеры, попытаюсь оглушить ее и быстро расправиться, пока она не вызвала свою кошку. Мадагра, твоя задача — развлекать рокота, не давать ему прийти на помощь. Селеста, следи за нами на случай, если что-нибудь пойдет не так.
— Я знаю, — ответила жрица, покрепче перехватывая свой магический жезл.
Его серебряная ручка и украшенное большим рубином навершие сияли мягким светом, собирая внутри себя всю силу жрицы, готовясь выплеснуться наружу целительными волнами, затягивающими даже самые страшные раны.
Такой жезл имелся у каждой героини-жрицы, именно он впитывал все ее чувства, многократно умножая их, делая силу ее эмоций полу божественной.
Утомительное ожидание было прервано громким взрывом. Таким оглушительным и мощным, что Алесса упала на землю и боком поползла в сторону стены, обхватив одной рукой голову. В ушах стоял пронзительный звон, а мир вокруг спрятался под странным розовым маревом с красноватыми всполохами.
Небольшой взрыв не смог потревожить рокота, показался ему еще одним карнавальным фейерверком. Но вот возникший перед ним из ниоткуда странный человек в маске заставил Вергилия остановиться и задуматься.
— Кто ты, маленький человек? — спросил он.
Но вместо ответа фигура в черном балахоне только взмахнула своим длинным, слегка загнутым мечом.
— Вергилий, это враги!!! — донесся откуда-то голос Алессы.
— Враги-и-и-и?! — грозно проревел рокот, поднимая свою боевую перчатку и грозно сводя к переносице кустистые брови.
Он с силой стукнул по земле, как раз в то место, где стоял убийца, но белая маска исчезла за мгновение до удара, и Вергилий испуганно охнул, почувствовав, как в спину впивается кривое лезвие кинжала.