Краем глаза взглянув на мелькающего вокруг неповоротливого рокота Мадагру, Тезарио сосредоточился на своей цели. Скрытая в облаке пыли, образовавшемся после взрыва, хозяйка пантеры отползала к стене, пытаясь привести себя в чувства. Стиснув зубы, принц воров запрыгнул внутрь облака, и наугад взмахнул мечом.
«Только бы не успела! Только бы не успела!» — взмолился он богам, но боги в этот раз решили помочь не ему.
Огромная когтистая лапа мягко ударила его по предплечью. Практически погладила, оставляя три длинные кровоточащие полосы и разрывая мышцы.
Все-таки успела! Надо было лучше целиться! Если бы взрывной заряд разорвался прямо под ногами героини, она не смогла бы так быстро очнуться.
— Селеста! — заорал он, отпрыгивая назад.
Пантера преследовала его, мягко ступая, выходила из облака пыли. Ее глаза горели ненавистью и желанием отомстить за то, что противник посмел поднять на хозяйку руку. Ее острые клыки застыли в яростном оскале.
«Чем она ее кормит?» — неожиданно подумал Тезарио, и тут же ответил сам себе, — «Побежденными врагами, наверное. Да, побежденными врагами и мертвой чудью».
Пантера прыгнула, широко расставив передние лапы. Предсказуемо, но от этого не менее страшно. Тезарио ждал этого, и повалился навзничь, упал на спину, выставляя перед собой свой клинок, ловя на него черную пантеру.
— Селеста, где же ты, — прохрипел Тезарио, придавленный тяжелой, рвущей его тушей из крови, мокрой шерсти и отточенных в многочисленных боях когтей.
Какой предмет можно считать символом веры?
Этот вопрос целый день витал в голове Ллина, не давая ему покоя. Что именно ему нужно украсть, чтобы выполнить задание Поющих Крыс? Ведь со времен катаклизма в Адорнии стало так много богов, что сама суть веры несколько удешевилась. Где найти истинную веру, если вокруг так много разнообразных храмов?
И только под вечер, увидев входящую во двор храма героиню-жрицу, юноша понял, в чем состоит его задание. Не важно, в кого или во что верит человек, важны те чувства, которые он испытывает во время молитвы. Серебряный жезл жрицы, украшенный драгоценным рубином, символ ее веры, сосредоточие ее силы — вот что нужно было Поющим Крысам.
Вергилий сражался с убийцей в белой маске. Пантера Алессы терзала погребенного под ней принца воров. А жрица стояла в тени около стены храма, чувствуя себя в полной безопасности, и Ллин решился на то, чего никогда не сделал бы обычный человек.
Отчаянно крикнув, чтобы придать себе храбрости, он подпрыгнул к героине и вцепился обеими руками в поднятый вверх жезл. Готовое сорваться с него исцеляющее заклинание рассеялось, и жрица резко дернула назад свое оружие, пытаясь освободиться, но к своему огромному удивлению потерпела неудачу.
Как обычный мальчишка мог быть настолько сильным, чтобы сопротивляться ей, наделенной силой прайма героине? Жрица дернула еще раз, повела жезл в сторону, намереваясь стукнуть нахала о стену храма, но вор держал крепко.
Ллин чувствовал необычный прилив сил. Накатило ощущение собственной непобедимости, казалось, что ему на плечи легли чьи-то незримые руки, вдохновляющие его, помогающие в этом неравном бою.
— На помощь! — позвала жрица, и Ллин расхохотался.
Даже героиня со всей своей не могла противостоять ему и его Удаче, и просила помощи, признаваясь в собственной слабости. Это была чистая победа.
— Помоги мне, Тезарио! Стража!!!
Все еще смеясь, Ллин дернул на себя жезл и выкрутил противнице руки. Жрица ойкнула и выпустила из рук свое оружие.
Кинжал белой маски глубоко застрял в спине рокота, потонув в горе мышц и жировых складок. Сочившийся из раны ручеек крови, казалось, ничуть не останавливал героя, а скорее наоборот — еще больше раззадоривал.
Вергилий крутился так быстро, как получалось, топая ногами и молотя по земле боевыми перчатками, но никак не мог догнать исчезающего убийцу, который неизменно появлялся у него за спиной и жалил его своим длинным мечом, оставляя неглубокие, но многочисленные порезы.
— На помощь! — раздался совсем рядом женский голос.
Убийца остановился на мгновение, повернув голову в сторону храмовой стены, и тут же поплатился за свою глупую ошибку. Боевая перчатка впечатала незадачливого героя в землю, а затем опустилась снова, обрывая на середине его жалобное «Кх-х-ха».
— Раздавлю-у-у-у! — громыхал Вергилий, топая ногами по уже опустевшему балахону, на сотни мелких осколков круша потерявшую хозяина белую маску.
Он все топтал и топтал поверженного противника, а его уже окружали длинные алебарды стражников Тотоола.
— Раз! Дав! Лю? — вопросительно окончил слово Вергилий, заметив, наконец, направленные на него острия.
Рокот осмотрелся вокруг, но не заметил ни Ллина, ни Алессы — никого кроме окружавшей его стражи. Стражники тряслись от страха, но были полны решимости остановить разбушевавшегося героя. Даже Алесса куда-то пропала.
— Вергилий не хочет убивать маленьких людей, — решил рокот, складывая у ног свои перчатки. — Вергилий сдается!
Когда зрение, наконец, полностью вернулось, Алесса оглядела внутренний двор храма.
Этот бой был выигран и проигран одновременно. Ее пантера, ее любимая сестра, была еще жива и сражалась до последнего, царапая слабеющими лапами защищавшего свое горло принца воров. Но ее конец был уже близок — из спины кошки, прямо между лопаток виднелся сияющий синим пламенем клинок противника.
Вергилий победил своего врага, но впал в безудержную ярость и не замечал, как его окружает стража Тотоола. Возможно, он сможет убить десяток обычных людей, возможно, даже несколько десятков, но, в конце концов, стражники победят, взяв его не силой, но количеством.
Она должна была встать рядом с ним. Так должен был бы поступить командир любого отряда, отвечающий за своих подчиненных. Сразиться с противниками, отомстить за гибель сестры, может быть даже убить этого нахального Тезарио, затолкав обратно в глотку его наглую ухмылку. Но вместо этого Алесса высоко подпрыгнула и перелезла через храмовую стену, ухватившись за ее край.
Задание лорда Раэля было намного важнее любых ее «хочу», «желаю» и «должна была».
Где была помощь? Куда смотрит Селеста?!
Тезарио с трудом откинул в сторону затихшее тело пантеры и скривился, рассматривая многочисленные порезы на руках, плечах, открытой груди. Весь залитый кровью — как чужой, так и своей собственной, он с трудом поднялся на ноги.
Дрессировщица куда-то исчезла, а быстро заполнившая пустынный храмовый дворик стража с опаской окружала топчущего жалкие останки Мадагры рокота.
Не чувствуя исцеления и поддержки, Тезарио полагал, что Селеста занята, помогая Мадагре, но теперь видел, что ошибался. Так какого же черта делала эта женщина?!
Селеста сидела в углу храмового дворика и плакала, обхватив руками колени. Она не была ранена, на ее плече не красовалось отметин от когтей, и ее никто не втаптывал в землю, как павшего Мадагру, но она продолжала реветь как маленькая девчонка, расцарапавшая себе коленку.