Он украдет ее, этот символ власти! И вместе с двумя другими символами вернется в свою школу как герой. Как полноправный член школы, прошедший такое сложное испытание. Больше не ребенок, на которого можно смотреть свысока. Ллин сам попросил Коору придумать для него такое невозможное задание, правда, тогда он еще верил в сопутствующую себе удачу. Теперь он знал ее настоящее лицо, и больше не хотел на нее рассчитывать, но пути назад уже не было. Не мог же он, в самом деле, вернуться назад с пустыми руками? Уж лучше погибнуть, чем выносить такой позор!
И еще одна мысль никак не давала Ллину покоя. Почему Удача столько лет оберегала его? Даже если она и любила его отца, это явно осталось в далеком прошлом. Под действием эмоций, проникнувшись старыми чувствами, она могла бы защищать его год... два... может быть, пять лет. Но ведь рано или поздно эмоции должны были улечься, и героиня должна была бы понять, что старые чувства ушли окончательно. Но она оставалась с ним все эти шестнадцать лет, охраняя от любых невзгод, незримо поддерживая и ничего не прося взамен. Почему?
Наверное, не стоило так с ней поступать, ведь девушка желала ему только добра. Надо было подольше поговорить с ней, выяснить, откуда взялись слезы в ее таких больших прекрасных глазах.
Ллин поймал себя на том, что думает о зеленых глазах Удачи, и с силой вбил костяшки пальцев в очередную щель между плитами спирали. Прошлого уже было не вернуть, а подумать о ней он еще успеет — после того, как украдет проклятую диадему.
Закатное солнце бросило последний оранжевый взгляд на карабкающегося по колонне паучка-Ллина и закатилось за горизонт.
* * *
— Перестань рыдать, ты меня раздражаешь!
— Х-хорошо, Тезарио.
Однако рыдания не прекратились, только стали более глухими и сдавленными. Ну, за какие провинности боги его так немилосердно наказали! Выслушивать эти бесконечные причитания, а также повторяющиеся по многу раз монологи о самобичевании, было выше его сил. Тезарио закатил глаза, призывая небо в свидетели своих мучений.
— Мой жезл... моя душа... она теперь разбита...
Тезарио никогда не думал, что жезл может так много значить для жрицы. Он тоже любил свой магический клинок, ухаживал за ним, протирал влажной тряпкой, но чтобы так убиваться о потере своего оружия... Такого Тезарио представить себе не мог.
— Ты не понимаешь, в нем были заключены все мои эмоции. Моя любовь, мое счастье, моя радость! С помощью них я исцеляла раны, потому что я верила в себя и свои чувства. А теперь все! Их больше нет, остались только боль и смерть! Я больше НЕ ВЕРЮ!
Рыдания снова полились во весь голос.
— Лорд Дамиан даст тебе новый жезл, когда приедет в город! Ну, прекрати же уже!
Куда подевалась та высокомерная и возвышенная жрица, которая ему так нравилась? Тезарио не мог поверить, что Селеста могла превратиться в... такое. Он вовсе не был черствым, и даже сочувствовал ей поначалу, утешал, как мог. Даже прижимал к своей груди, получая от этого несказанное удовольствие.
Но сейчас это была больше не его Селеста. Это был какой-то хнычущий комок из слез и соплей, который хотелось запереть в дальнем чулане и не выпускать, пока не приедет лорд Дамиан.
Она даже почтового попугая от лорда не смогла толком выслушать! Хорошо, Тезарио был тогда рядом и услышал послание — охранять диадему в тронном зале.
— Заткнись, а? — снова попросил он.
Принц воров осторожно выглянул из-за портьеры, скрывающей слишком глубокий альков одной из ниш залы. Особое место, где обычно прятались телохранители лорда, когда он принимал не особенно надежных гостей.
Диадема все еще была на месте, и Тезарио со вздохом вернулся обратно к своей льющей соленые ручьи головной боли.
* * *
Шлемы на головах стражников со звоном ударились друг о друга.
— Вези меня наверх, — распорядилась Алесса, смотря, как два стражника безвольно валятся в разные стороны.
Третьего, самого молодого из них, долго уговаривать не пришлось. Испуганно кивнув, стражник опустился на колени и начал слегка постукивать по каменной платформе. Пол неожиданно вздрогнул, со скрипом потянулся, как разбуженный в жаркий полдень кот, и не спеша поехал наверх, увозя с собой взирающую на город Алессу. Пантера села прямо напротив работающего стражника и внимательно следила за ним, так что хозяйка могла немного расслабиться.
Город медленно уплывал вниз, играя огнями последнего дня карнавала, прощаясь с Алессой постепенно затихающей вдали музыкой. Сначала с взлетающей платформы был виден один лишь разбитый под замком сад, затем постепенно стали проявляться улицы города. Они были заполнены подпрыгивающими огоньками всех цветов, как будто каждый муравей из этого муравейника взял в свои маленькие лапки зажженный факел и теперь хаотично бегал по проторенным улочкам, неистово им размахивая.
А вдали, на самом горизонте, из-за домов выныривала стеклянная стена Тотоола, и Алесса не могла не признать, что из окон лорда Дамиана, должно быть, открывается поистине прекрасный вид.
— Мы п-п-прибыли, г-г-госпожа, — с ужасом в глазах пролепетал стражник.
— Спасибо, — поблагодарила Алесса.
Она откупорила небольшой флакончик, который ей «подарил» перепуганный гигантской кошкой аптекарь, и залпом выпила его содержимое. Зелье Наблюдательности светло-зеленого цвета было довольно популярным в Адорнии и позволяло выпившему некоторое время видеть невидимое. Зачем лорд Раэль приказал ей его добыть, Алесса не знала, но в очередной раз велела себе не задавать вопросов относительно приказов своего лорда.
Героиня круто развернулась на каблуках и ударила стражника кулаком под вздох, а когда он согнулся пополам, натужно ловя ртом воздух — раскрытой ладонью по затылку, отправляя молодого парня в мир вовсе не сладких грез и болезненного пробуждения.
— Извини, — сказала она, понимая, что бедный заикающийся паренек, в общем-то, не заслужил такого к себе отношения.
* * *
Добраться до приемного зала оказалось проще, чем предполагал Ллин. В отсутствие самого Дамиана, его дворец, казалось, засыпал, отдыхая от капризов своего лорда. Стражи внутри почти не было, а та, что осталась, вовсю клевала носом, или же смотрела в окно, завидуя своим патрулирующим улицы собратьям. Шум карнавала до дворца не долетал, зато пляшущие огни были хорошо видны из окон. Они манили расстроенных стражников обещаниями из игристых вин и доступных девушек.
Слуг тоже было мало. За весь свой путь от подвала до тронного зала Ллин встретил лишь двоих — моющая полы девушка даже не оглянулась, так и не услышав его легкие шаги в коридоре. Вышагивающие перед ней метла и швабры с закрученными на них тряпками поглощали все ее внимание. А несущий ворох чистого белья старик оказался настолько слепым, что Ллин, не скрываясь, прошел мимо него.
Высокая, окованная чистым золотом дверь отворилась бесшумно и легко, сдвинутая простым прикосновением юноши.