— А, — хмуро сказал командир батальона, обнаружив меня поблизости (самое лучшее место всегда рядом с начальством, там и кормят лучше, и работы меньше, но только пока тебя не увидят и не пошлют крайне далеко, совершать подвиг), — пришло твое время.
— Хватит, покатались, — сообщил комбат. — Мы уходим в горы. Первая рота занимает высоты с правой стороны, вторая с левой стороны входа в долину. Задача — перекрыть все возможные дороги. Третья рота пока в резерве. Второй батальон делает то же самое с другой стороны ущелья. Пехота подтянется в ближайшие дни, а пока будем сами выкручиваться. Хорошо еще, что зима и перевалы закрыты снегом, а то при нашем количестве все равно бы удрали.
— Не понял, — сказал я своим охранникам, а по совместительству и ученикам, и экскурсоводам, — вон же она, дорога. Почему остановились? Надо быстро вперед, пока орки не узнали про наше присутствие.
— Дальше нельзя, — пояснил Сэм, невысокий жилистый парнишка, как будто специально выращенный бегать по здешним горам. Впрочем, при том количестве тренировок, через которые их прогоняли, он мог растерять все лишнее еще до знакомства со мной. Большинство служивших в батальоне — неважно, оборотень, человек или егерь — так и выглядели. Не было сильно высоких и отсутствовали маленькие. Надо было умудряться тащить на себе минимум килограммов сорок на очень большие расстояния. — Там, за поворотом, две большие скалы. Как техника идет, они выдают сильный электромагнитный импульс. Машина тихо останавливается, и надо менять всю электропроводку. Не было еще случая, чтобы не закоротило. Люди, животные спокойно ходят, а на машину моментальная реакция. И что интересно, с другой стороны ущелья точно такие же в пару. Так что мы перекрываем со стороны гор, а пока подойдут резервисты, инженерные части будут строить объездную дорогу. Торопиться особо некуда, других выходов из ущелья нет, одна проблема — замерзнем дожидаться.
— Ну и что? — не понял я. — Берешь, выключаешь двигатель, привязываешь к машине ослов или вообще ручками толкаешь.
— Ага, — подтвердил он. — И ручками в гору по всей длине аномалии — два с лишним километра. Мы зачем в горы идем? Всегда можно пройти не только по дороге. Есть тропинки, по которым ходят разные горные бараны и прочие козы. Местные жители их прекрасно знают. Значит, надо их перекрыть вдоль всей долины. Высоко в горы орки не уйдут — снег и следы. Летом нам было бы все не перекрыть. А так в подходящих местах будут сидеть засады. То есть они вдоль всего хребта, но начальство с основным отрядом на самом перспективном направлении. Закрыть долину, чтобы все остались внизу и сбежать не могли, задача для нас первоочередная. Тут торопиться не надо, нам, главное, не ордена получить, доложив о больших потерях и взятом в героической атаке Городе, а выполнить дело. Так что можно и дополнительную дорогу на будущее проложить, пока остальные подтянутся.
«Два самолета на такой район слишком мало, не удастся показать себя во всей красе», — прикидывал я, глядя, как готовятся бойцы. Ботинки тщательно смазывают жиром из специальной банки, чтобы ноги не промокли. Потом натягивают на себя кучу вещей, включая две-три майки и шерстяной свитер на форму. Мерзнуть никому не хочется. Кроме оружия, боеприпасов (а патронов много не бывает), гранат, воды и сухпайка, всякой мелочи вроде спального мешка и разных иголок, ножиков и прочего необходимого в походе, еще и парочка минометных мин по четыре с лишним килограмма. Такие вещи лишними не бывают. Все вместе весит столько, что непонятно, как вообще ходить можно. Общий вес, не считая оружия, переваливал порой за пятьдесят килограммов. Дополнительно пулеметчик нес на себе пулемет, а радист — радиостанцию. Еще у каждого шприц с обезболивающим, бинты, антисептические пластыри и специальная местная примочка вроде гипсовой повязки. Мягкая, как пластилин, она при соприкосновении с телом принимает его форму и застывает. У нас такого делать не умеют, а вещь полезная.
На роту всего два миномета, можно взять и больше, но тогда стрелять будет нечем. Всего четыре нагруженных по самое не могу лошадки. В этом недостаток поездки на машинах. В горы они просто не потянут, а вот ехали бы на лошадях, имелось бы куда грузить дополнительную амуницию. С конями здесь вообще большой напряг. Их мало, и они дороги, хорошая ситуация для торговли, уж это Клан вполне может обеспечить. Для перевозки грузов используют все больше ослов.
А количество двуногих несунов ограниченно. Собственно, то, что мы грузим на себя, — это мизер, потом обещают согнать со всего района местную живность в лице ослов и подневольных орков из местного населения и пригнать нам с дополнительными минами. Это только кажется, что толку от ослов немного. Каждый маленький ослик может унести больше сотни килограммов груза и пройти там, где лошадь не потянет, а недостающее количество восполняется за счет солдат. Солдаты — это, известное дело, прекрасные заменители ослов.
«А карты у них очень подробные, — подумал я уже вечером, валясь без ног, как только услышал команду на отдых. — По прямой здесь не больше тридцати пяти — сорока километров, но в горах прямых дорог нет. Путь-дорога легко превращается и в шестьдесят, и даже больше. А они, как по компасу, выходят на нужные точки. Кто-то здесь изрядно походил заранее и, вполне возможно, по всей котловине тоже — предусмотрительные парни служат в местной разведке».
Взвод, в отличие от меня, деловито долбил каменистую землю и обкладывал огневые точки камнями. Сгрузив притащенные на хребте мины, они изрядно повеселели в надежде, что назад нести не придется.
Минометчики за их спинами готовили себе отдельную позицию. Сейчас ребята спешно монтировали свою трубу.
Рядом забулькала рация. Я с интересом прислушался.
— Зуб, я первая рота!
— Хр, хр, хр, — один треск в ответ.
— Я — первая рота, вышел на место. Прием!
— Хр, хр, хр…
Снова старается.
— Я — первая рота, вышел на место. Прием!
— Хр, хр, хр…
— Ничего не слышу, — неожиданно внятно отвечает рация. — Сплошной треск, как всегда.
— Я — первая рога, вышел на место, — радостно орет связист. — Прием!
— Хр, хр, хр…
— С каким удовольствием я бы тебя оттрахал по возвращении за то, что заставил эту бесполезную вещь тащить, — со злостью говорит связист. — Теперь слышишь?
— Хр, хр, хр, — отвечает батальон.
На самом деле радист сказал гораздо грубее, но половину слов я просто не понял, несмотря на выученный язык. В армии очень часто использовали массу сокращений и профессиональных жаргонизмов. А с ругательствами у меня вообще были напряженные отношения. Почему-то страшно модным было ругаться на африкаанс, языке буров, который в мои познания не входил.
— Капитан, — позвал я командира роты. — Сюда иди!
Он, не переспрашивая, поднялся и подошел. Еще один пес, по имени Габриэль, сокращаемый подчиненными для удобства до Габи. Спортивный, атлетически сложенный парень моего возраста, с точными движениями хорошего убийцы. Странное дело, знакомы мы с ним всего ничего, но воспринимаю его как старого и проверенного в деле приятеля. Бывает такое. Редко, но бывает. Все равно как встретились девушка с парнем. Бац! — и любовь первого взгляда. И объяснить невозможно. Все сразу сходится. И интуиция кричит: он это, и запах приятный. То есть на самом деле воняет точно так же, как от всех прочих мужиков, оружием и потом, но для девушки запах единственный и неповторимый. Я не девушка, но подсознание упорно сигналит — свой. И дело даже не в том, что оборотень. Вокруг их столько, хоть в штабеля складывай, да и не считаю я местных собак своими соплеменникам. Какие мне, на фиг, псы родственники?