— Тебе что, не сказали, что я могу связаться с полком? — спрашиваю, доставая телефон.
— Армия… — выматерившись, отвечает он. — Все спланировано до мелочей, но самое важное довести до сведения забыли. Ни один нормальный план еще не выполнился полностью, как только доходит до реальных действий. Всегда что-то не предусмотрели, но, главное, противник совершенно не желает действовать так, как ты запланировал.
Я пожал плечами и стал набирать номер.
— И как много у тебя таких штучек? — терпеливо дождавшись, пока я доложу, и внимательно наблюдая за действием, спрашивает он. — Совсем не лишняя вещь в нашем деле. Хотя, — добавляет задумчиво, — иногда в отсутствии устойчивой связи есть свои преимущества. Можешь сам на месте решать, как правильно поступить, и никто не сидит у тебя на шее с указаниями. Только это хорошо для тех, кто готов брать на себя ответственность. Для лейтенантов с капитанами, а полковники инициативу проявлять не любят. За неудачу могут и наказать, ни к чему это. Вот будет резолюция вышестоящего, тогда совсем другое дело.
— Насчет приборчиков — это к начальству, — отвечаю ему. — На сегодняшний день я вашим армейцам продал только десять. До рот дойдет еще очень нескоро, но в будущем почему нет? Платить только надо. Ты дави на начальство, докладные пиши, и всем будет замечательно. Мне — куча денег, вам — нормальная связь. И страшную тайну открою. Через самолет можно говорить с другим, тем, что у второй роты на противоположном гребне. Будут дополнительные в каждой роте, совсем прекрасная жизнь настанет. Разговор почти как по телефону. Понятное дело, самолет должен работать, а не в мешке разобранным лежать. Сейчас, — показывая на лейтенантов, — они соберут, запустят, и можешь узнать, как дела на той стороне.
— А вы ребята хваткие, — с неопределенной интонацией говорит Габи.
— Мы — да! Только так и можно — брать земную технику и совершенствовать с помощью своих умений, применяя оставшиеся от предков Вещи. Соревноваться в строительстве заводов, производящих технику, не стоит. Все равно обставят. У людей опыта больше, и они знают, что с Земли тащить. Так что надо умело работать на стыке. Берешь электродвигатель и повышаешь время его работы и КПД. Потом продаешь в два раза дороже. Нормальный бизнес.
Он презрительно поморщился. А я сказал:
— А вы что — нет? Много я про собак слышал… Клыкастая то, Клыкастая сё… Странно, что многие оборотни на людей работают.
— Э, — скривился он, — да что ты понимаешь. Два месяца поболтался в Зоне и думаешь, что все знаешь. Со стороны кажется, что оборотни — монолит, стена, а на самом деле все совсем не так просто. Мы лет двести, с момента прихода в котловину с юга, беспрерывно воевали со всеми окружающими. Не только с крысами, но и с зелеными, и с гномами резались постоянно. Лишь с егерями жили почти дружно. Ну, бывали иногда недоразумения, но мы в лес почти не совались, а они к озеру. Нечего делить. Начиналось-то совсем не так, как сегодня выглядит, — усаживаясь поудобнее, наставительно сказал Габи. — Все делились на семьи, группа семей составляла род. У таких обычно один общий предок был. Во главе рода стоял выборный Старейшина. Рода объединялись в племя. Каждый род свои дела решал вполне независимо. И только касающиеся всего племени, вроде ведения военных действий, решались на общем собрании всех Старейшин родов. И выборность — это были не просто слова, если вождь проштрафился, его Совет старейшин вполне мог сместить и назначить другого.
А чем больше воевали, тем выше становилась роль военного вождя. Он не обязательно ходил в поход, зато должен был все правильно организовать и собрать бойцов вовремя и в необходимом месте. Обеспечить снабжение, совместные действия разных родов и семей. Фактически он со временем стал верховным главой племени, хозяйственные дела превратились во второстепенные, а совет уже выполнял только совещательные функции. Потом и вовсе стали передавать по наследству должность. Семейство Клыкастой заняло главенствующее положение. И место, где они жили, было более удачное, практически в середине наших владений, и бойцов у них много было. Клыкастая из Клыкастых. Имя в квадрате, подчеркивает сущность. — Он насмешливо улыбнулся. — А я вот из семьи Пятнистых. Тоже уважаемой среди оборотней, но сейчас речь не об этом.
— Запускаем? — обратился ко мне Сэм.
— Работай, — отмахнулся я от него.
— Запуск!
— Пошел!
— Полет нормальный, системы наблюдения в норме, — сообщил Летчик, — экран не забудь поставить на максимальную контрастность. Второй тоже в воздухе, рота на другой стороне ущелья вышла на позиции. — И мне в ухо по отдельной связи: — Не отпускай его, пусть говорит.
— Сейчас самое время, — говорю Габи. — Уже стемнело, зависнет на фоне горы и будет тепловизором проверять окрестности. Никто спокойно не подойдет.
— Посмотрим, — с сомнением ответил пес. — Не привыкли мы доверять земной технике. Автоматы еще туда-сюда, а что сложнее — непременно откажет в самый неподходящий момент. Посмотрим, что там за модернизация а-ля местные умения. Да, — перестав смотреть в небо и повернувшись ко мне, продолжил он, — когда первые люди появились, Клыкастая уже была вождем. Намного старше, чем выглядит, но ничего в упрек не скажешь — мозги работают. Нам вообще с ней повезло, не стала впадать в истерику от появления нового вида разумных, высаживающихся толпами у озера, и гнать нас на пулеметы. Наоборот, моментально отправила делегацию к людям, а потом и сама посетила. Они тогда вообще не слишком соображали, что к чему, и можно было легко любой лапши на уши навешать и на соседей натравить. Клыкастая сказала — «нет». Когда всплывет, что был обман, начнутся большие проблемы. Зачем? Обычный равноправный союз гораздо лучше.
Не так это просто было. Люди — они тоже разные. Минитмены разные были, амиши, идиоты всякие. Сектанты, горящие желанием спалить на костре своих же товарищей, вдруг чего-то отколовших. Говорят, на Земле это редкость, а тут среди людей в порядке вещей неожиданно проявившиеся способности. Последнее время к нам эльфы присылают бывших наркоманов в большом количестве. Физической зависимости у них нет после лечения, но психологическая-то осталась. Таких словами не воспитаешь. Тут надо было разбираться, кто и что, а не сгребать в одну кучу. Вот мы и стали иметь дело с самой большой группой, да еще на нашу удачу поселившейся совсем рядом. Вежливо так спрашивали: «А ничего, если вот этих придурков, со взором горящим и лозунгами типа „не оставляй в живых ворожею и оборотня“, мы перевешаем?» Очень редко договориться не удавалось по поводу совсем ненормальных. Город тоже хотел жить спокойно и часто еще своих солдат в помощь давал.
Дальше — больше. Самое легкое — взять у соседей оружие и жить себе как прежде. Только это и самое опасное. Мало того что людей больше, так еще им есть что предложить. И по образу жизни, и по новым идеям, и, самое неприятное, то, что мы самостоятельно сделать не можем. Купить — запросто, как раз в первое время у нас было чем заплатить, в большом количестве. Масса разных, не особо ценных для нас вещичек от старых времен осталась, но ведь сколько ни имей, а все равно когда-нибудь кончатся, и надо уметь самим обращаться с техникой и чинить ее. А лезть в бесконечные покупки — это ставить себя в подчиненное положение.