— Квинт? — позвала Марис, выходя на балкон. — Квинт, ты здесь?

Квинт шагал по занесённой снегом дороге к Обсерватории Лофтуса. Колокол Большого Зала оповестил о том, что сейчас без четверти восемь утра. Длинный чёрный плащ путался у юноши под ногами, зажатый в руке фонарь освещал начищенные доспехи.

И почему профессор Света решил позвать его в Обсерваторию к восьми утра именно сегодня?

Всего пару часов назад грандиозный и опасный план, разработанный Квинтом, Фином, Стоупом и Раффиксом, подошёл к своему завершению. Стоуп довёл до ума своё гениальное изобретение, Раффикс подогнал небесный корабль, а Фин забрал из личных покоев Филиуса Эмбертина таинственную шкатулку. Очередь была за Квинтом. Он проскользнул на факультет Кучевых Облаков и снял с манекена старые рыцарские доспехи. Они оказались очень лёгкими. С трепетом в сердце Квинт экипировался.

«Вот значит, что чувствует Рыцарь-Академик, облачаясь в латы», — улыбнулся он.

Доспехи были великоваты юноше, но в них Квинт чувствовал себя настоящим героем. Накинув плащ, он покинул факультет и уже спускался по лестнице, как кто-то его окликнул. Юноша обернулся и увидел, что к нему со всех ног бежал раскрасневшийся Вилникс.

— Благодарение Небесам, я нашёл тебя, Квинт! Что ты здесь делаешь? Я думал, ты у себя.

— Я не мог заснуть, — соврал Квинт. Хуже всего, если Подлиниус что-нибудь заподозрит.

Но Вилникс, похоже, был озабочен чем-то другим, а потому не обратил внимания на тяжёлые стальные башмаки, торчащие из-под плаща.

— Профессор Света желает видеть тебя в восемь утра на северном балконе Обсерватории Лофтуса. Не опаздывай. От этого зависит твоё будущее! — и Вилникс неприятно улыбнулся и удалился, радостно потирая руки.

Рассчастливый взгляд Подлиниуса насторожил Квинта, но нужно было торопиться, Раффикс уже давно ждал.

Квинт быстро взбежал по лестнице Обсерватории Лофтуса. Он всем сердцем надеялся, что разговор с Высочайшим Академиком не займёт много времени. После быстрой ходьбы доспехи показались ему тяжелее грозофракса.

Дверь на северный балкон была приоткрыта. Квинт распахнул её настежь.

— Марис! — ошеломлённо воскликнул он. — Что ты здесь делаешь?

Марис повернула к нему обрадованное личико.

— Квинт! — воскликнула она. — Ну наконец-то!

Квинт вышел на балкон, и в тот же миг раздался страшный грохот. Радость на лице Марис сменилась ужасом, когда балкон ушёл у неё из-под ног.

Квинт протянул руку и поймал девушку за запястье. Удерживая Марис одной рукой, Квинт ухватился второй за дверь, но она еле держалась в петлях. Вот-вот четыре шатких болта выпадут и они оба полетят вниз.

Марис глядела на юношу полными слёз глазами, Квинт ещё крепче стиснул её руку. От напряжения мышцы горели и разрывались. Внезапно дверь накренилась, и Марис это почувствовала.

— Спасайся, Квинт! Оставь меня!

Глава девятнадцатая. Кровь на снегу

Над Санктафраксом нависло чёрное небо, казалось, сквозь плотную завесу туч рассвет не наступит никогда.

Серый гоблин выполз из своего укромного уголка, протёр заспанные глаза и нащупал свёрток, заботливо приготовленный с вечера. Оглядевшись по сторонам, он перекинул свёрток через плечо и, выскользнув из кузницы, направился к Центральной Лестнице.

На другом конце Рыцарской Академии в бараках только что пробудившийся ото сна юноша сладко зевнул, потянулся и вылез из тёплой постели. В комнате было холодно, несмотря на то что камин горел всю ночь, а перед входом, защищая от сквозняка, висело одеяло из тильдячьей кожи. Зябко поёжившись, юноша торопливо надел доспехи ученика командира воинов-академиков и поспешил к Центральной Лестнице.

Верхние Палаты. Долговязый наследный рыцарь в маленьких круглых очках меряет шагами Главный Зал. Остановившись у одной из высоких кафедр, проводит пальцем по изображению гнилососа. За этой кафедрой стояли ещё Первые Библиотекари.

Юноша обводит взглядом остальные кафедры, каждая из них хранит великие истории минувших дней.

Как много споров помнит этот зал, юноша задумчиво почёсывает нос. Почему же сейчас никто из учёных мужей не может ответить, как положить конец затянувшейся зиме?

Заслышав стук приближающихся шагов, наследный рыцарь обернулся. Перед ним стоял молодой кузнец и кудрявый воин-академик.

— Где Квинт? — прошептал Фин, взволнованно оглядываясь по сторонам.

— Его пригласил к себе в обсерваторию профессор Света, — ответил Раффикс. — Он забегал ко мне несколько минут назад.

— Что же делать? — Стоуп был в отчаянии. — Мы не можем упустить такую возможность. Как знать, вдруг второго шанса не будет.

— Но мы не можем действовать без Квинта, — ответил Раффикс. — Предлагаю пока начать подготовку. Наш друг подойдёт позже. А теперь вместо того, чтобы вести глупые препирательства, как отцы-академики, — он улыбнулся, — возьмёмся за дело.

Не успел он договорить, как кто-то ещё вошёл в Главный Зал. Друзья обернулись и увидели Вилникса Подлиниуса. Негодяй был чем-то очень доволен. Заметив заговорщиков, он резко остановился. Похоже, он не ожидал увидеть здесь кого-нибудь в такой час, но быстро совладал с собой и презрительно ухмыльнулся.

— Кто это тут? — пропел он. — Раффикс, Фин и… ну-ка, ну-ка. Стоуп, кузнец, я тебя помню.

— Вилникс Подлиниус, — овладел собой Раффикс, — что это ты слоняешься поутру?

— Могу задать тебе тот же вопрос, — парировал Подлиниус, подозрительно прищуриваясь.

— Я… — Раффикс замялся. — Я… решил открыть дискуссионный клуб. Нас в нём пока только трое.

— Как интересно, — протянул Вилникс. — И как же называется ваш клуб?

— Как называется? — переспросил Раффикс, краснея.

Вилникс хихикнул.

— Хочешь сказать, что в твоём клубе бестолковый воин-академик и грязный гоблин? К тому же у клуба нет названия?

— Есть. Он называется… — начал было Раффикс.

— Может быть, я помогу? — Вилникс изобразил участливость. — Например, «Глупые пустозвоны»! Или «Крикливые летучие крысы»! Нет, нет. — «Скучные Тунеядцы»! — Он расхохотался.

Щёки Раффикса пылали, как маки.

— У нашего клуба есть название. — Он лихорадочно подыскивал слова, способные сбить спесь с мерзкого насмешника. — Мы… Мы — «Зимние Рыцари».

В личных покоях декана факультета Всех Облаков было темно и холодно. С кровати, стоящей по центру спальни, доносились протяжные стоны. Академик ворочался с боку на бок, вонзая ногти в подушку.