– Объект – С29 – это крупное псевдопостоянное фортификационное сооружение, спорной военной и политической принадлежности, на местности переменной доступности, – от зубов выдал майор. – Все ясно?
– Куда уж яснее, – Купер усмехнулся. – Особенно мне понравился термин «псевдопостоянное».
– Я так понял, «переменная доступность» – это значит «как повезет»? – уточнил Лунев.
– А я понял только слово «крупное», – сказал Прохоров.
– Этого достаточно, – заверил майор. – Гаврилов, не отставай.
– Я здесь!
– Я вижу, где ты «здесь», догоняй Люсю.
– Как это «вы видите»?! – Гаврилов поднажал и поравнялся с проводницей. – Кого вы видите?
– А ты чего, слепой? – пробурчал Прохоров. – По-моему, теперь все видать.
Группа на какое-то время легла в дрейф, и все развернулись – образовали что-то вроде круга. Все действительно вполне нормально видели друг друга, словно в сумерках, причем сумерки с каждой секундой становились все светлее. Непонятный свет шел откуда-то из глубины, имел он мертвенно-бледный оттенок, и еще этот свет едва уловимо мерцал. В точности, как дневные лампы.
– Вот этого я и боялся, – проронил Фролов. – Приготовиться к заплыву на скорость, пацаны.
– Женя! – вдруг крикнула Люся. – Вода растет! Смотри!
Девушка указала на потолок. Теперь до него было метра три, и расстояние это заметно сокращалось. То есть уровень воды поднимался и очень скоро мог достичь потолка. Что в этом случае светит морпехам, предсказать было нетрудно: синие лица и вечная память.
– Мы утонем! – всполошился Гаврилов. – Утонем же!
– Тихо! – прикрикнул Купер. – Сейчас выплывем!
– Куда?! Тут некуда выплывать!
– Гаврюха, заткнись!
– Мы все утонем!
Купер вдруг влепил Гаврилову затрещину, от которой тот на несколько секунд ушел под воду.
– Жаль, не я, – заявил Прохоров, одобрительно кивая Федору. – Руки прям чесались.
– Плыть не надо, – Люся уцепилась за рукав майора. – Резать земля!
– Чем? – Фролов поднял взгляд. – И неизвестно, какая тут толщина свода.
– Я попробовать! – Люся вскинула автомат, заряженный специальными патронами.
– Отставить! – майор попытался ей помешать, но не успел.
Одиночный выстрел прозвучал под сводами гигантского грота гулко и звонко, а затем звук многократно отразился от поверхности воды и свода. Все бойцы и майор, да и сама Люся замерли в ожидании эффекта. И долго ждать им не пришлось.
Земляной свод резко просел не меньше, чем на метр, казалось, по всей площади подземелья, а затем вся эта гигантская масса плотной земли начала вибрировать и осыпаться крупными комьями. Поверхность воды сначала будто бы вскипела от земляного града, а затем вокруг начали сталкиваться волны. И чем крупнее отваливались от свода комья, а затем и вовсе пласты земли, тем, соответственно, выше становились волны. И при этом по-прежнему рос уровень воды.
Если бы выстрел произвел эффект, схожий с небольшим землетрясением – тряхнуло и успокоилось, все могло бы обойтись. Но свод продолжал вибрировать, земля сыпалась уже непрерывно, словно затяжной горный обвал, волны становились все больше и яростнее, а уровень воды непрерывно рос. С учетом расстояния, украденного во время изначальной просадки свода, между водой и потолком грота оставался зазор всего-то в метр, и в нем правили бал хаотично набегающие одна на другую волны.
Что оставалось в такой обстановке морпехам? Либо захлебнуться и утонуть, либо получить тяжелым земляным комом по макушке и, лишившись чувств, тоже утонуть, либо нырнуть и… а вот тут неизвестно. Казалось бы, какие шансы? Но майор Фролов почему-то не только уверенно начал загребать куда-то в глубину, но и поволок за собой Люсю. И девушка, как ни странно, не сопротивлялась.
Сделав вывод, что терять все равно нечего, за ними устремился Лунев. Сержант Прохоров на секунду притормозил, но не потому, что опять решил повыпендриваться, а просто потому, что соображал чуть медленнее Андрея. За сержантом нырнул Купер, а за ним, уцепившись за ногу Федора, и Гаврилов. Последний не столько плыл, сколько дергался и корчился от нехватки воздуха, наверное, не успел толком вдохнуть перед погружением, но Бондаренко, надо отдать ему должное, товарища не бросал, выручал, как мог – тянул на дно, словно якорь. Такой вот получился парадокс. Но тут все вопросы были к Фролову. Это он почему-то решил искать спасение на дне.
«Может, вознамерился донырнуть до источника света? – мелькнула мысль у Лунева. – И что там? Субмарина? Воздушный колокол? Шлюзовая камера? И откуда он знает, что там вообще что-то есть? Изучал план-схему этих сооружений? А если не донырнем?»
В груди начало жечь, очень захотелось сделать вдох, и Андрей невольно стиснул зубы. Майор уверенно продолжал погружение, а гул, который доносился сверху и сотрясал не только воду вокруг, но, казалось, и внутренности, не оставлял вариантов – только плыть за Фроловым. Возвращаться и выныривать, подставляя голову под бомбардировку земляными комьями, было бы еще большей глупостью, чем продолжать погружение. Так что оставалось просто надеяться, что Фролов правильно все рассчитал и грамотно воплощает свои расчеты в жизнь.
Правота майора подтвердилась самым неожиданным образом. Лунев вдруг почувствовал, что его подхватывает какое-то течение и плыть становится гораздо легче. А в следующую секунду Андрею показалось, что он снова съезжает с горы, но теперь не с каменной, покрытой для лучшего скольжения непонятной плесенью, а с водяной. И что самое удивительное, склон этой горы казался не прямым, а вогнутым. Именно так – вогнутым, наподобие полумесяца. Тем не менее Лунев съезжал по нему, как приклеенный, хотя по всем законам должен был упасть еще в самом начале, когда только въехал на этот странный склон верхом на струе неведомого течения.
Только съехав почти до нижнего рога странной водяной горки-полумесяца, Лунев сообразил, что над головой у него уже давно не вода, а воздух. Более того, в воде оставалось только лицо. Уши вот уже несколько секунд улавливали нормальные, не приглушенные водой звуки. В основном это был плеск от его собственных движений.
Андрей резко подался назад и улегся на спину. Вдох получился глубоким и бесконечно приятным. Наверное, таким же волшебным в жизни Лунева был только самый первый вдох, сделанный еще до того, как пожилая акушерка перерезала пуповину. Но тот вдох Андрей не помнил, а этот обещал остаться в памяти на всю жизнь.
Лунев попытался принять положение вертикального поплавка и оглядеться. Света вокруг было достаточно, шел этот свет, как было и прежде, снизу, из-под толщи воды, но падал он не на земляной свод огромного подземного водохранилища, а… на зеленоватые стенки водяной сферы сорокаметрового, не меньше, диаметра. Складывалось впечатление, что Андрей попал внутрь стеклянного шара, полностью погруженного в воду. Зеленоватая жидкость двигалась вокруг сферы по спирали снизу вверх, между витками этой спирали закручивалась мелкими водоворотами, но внутрь сферы вода не заливалась. Лишь на дне «стеклянного шара» образовалось что-то вроде маленького озерца, в котором плавал сейчас Андрей. Зеркало этого озерца имело в диаметре метров десять.