– Пошли, – сержант тоже поднялся, сделал шаг, рухнул на четвереньки и помотал головой. – Карусель, мать ее, в башке! Радиация действует, что ли?
– Скорее лианы, – Лунев подхватил товарища под руку. – Опирайся на меня. Майор говорил, есть тут растения… лианы как раз, которые сок вырабатывают… вроде слабого яда. От некоторых аллергия начинается, от других как будто пьянеешь.
– А коченеешь от которых, на глушняк, такие есть?
– Таких нет. Такие здесь только пауки, змеи и мины. Но это не твой случай, не бойся. Лианы, вон, до крови натерли в некоторых местах. Наверное, сок попал, вот тебя и штормит.
– Да уж, штормит, хоть закусывай, – Прохоров помотал головой. – И в глазах двоится. Натурально, как бухой. Зашибись, до чего вовремя!
В отличие от сержанта, Гаврилов ни в какую дрянь не вляпался. Но легче ему от этого не стало. В том смысле, что штормило матроса точно так же, как Прохора, только не из-за отравления, а по причине легкого сотрясения, которое он получил при жестком контакте с пальмой. А еще он ухитрился свернуть набок нос. Купер сидел рядом с пострадавшим и утирал ему кровавые сопли сорванным листом.
– Вправить надо и заткнуть, – осмотрев нос Гаврилова, сказал Андрей. – Купер, руки ему подержи.
Гаврилов замычал, слабо протестуя, но сопротивления не оказал, Федору даже не пришлось его придерживать. Луневу не впервые было ставить на место хрящи, поэтому процедура прошла быстро. Андрей вынул из кармана у Гаврилова ИПП, оторвал кусок бинта, скатал пару тампонов и заткнул матросу ноздри. С синяком на лбу, распухшим носом и торчащими из него красно-белыми бинтами Гаврилов выглядел забавно, но хотя бы не настолько жалко, как прежде. Да что там жалко! Даже боевито он теперь выглядел.
– За пальцем следи, – Лунев показал Гаврилову палец и поводил рукой вправо влево. – Почти норма. Выживешь.
– Тошнит, – прогнусавил Гаврилов. – Это от радиации, да?
– Это воды у тебя полный желудок, – успокоил Андрей. – Не было там радиации. Другой системы тут реакторы, без тяжелого топлива обходятся.
– Сколько ж энергии надо этому сраному объекту, если такие мощности его питают, – заметил Прохоров. – Курить охота. Ни у кого нет?
– Что у нас вообще… есть? – проронил Купер.
– Нож на месте, – Лунев похлопал по карманам и подсумкам «сбруи», а затем пошарил по ремню. – Фляги нет, лопатки нет, гранаты… тоже прос…, магазины… на месте. Автомат, главное… цел.
Андрей снял из-за спины оружие. Автомату ничего не сделалось, если не считать того, что куда-то подевался магазин. Хорошо, что остались еще четыре запасных. А вот успехи Купера оказались скромнее, он сохранил только автомат, пусть и с магазином. В заначке у Бондаренко, правда, нашелся складной нож, именно этим ножом он вырезал Прохорова из зеленого плена, но пилюлю этот факт не подсластил.
Гаврилов вообще оказался гол как сокол: имел в наличии, кроме трусов, носков и майки, штаны и китель вражьего покроя и один ботинок. В карманах у матроса, помимо уже вскрытого перевязочного пакета, нашлась мокрая бумажно-табачная масса и бензиновая зажигалка кустарного производства, сделанная из винтовочной гильзы кампучийскими народными умельцами. Как выразился Прохоров, «что бы доброе сохранил».
Между тем и сам сержант выпорхнул из переделки далеко не орлом. Оружие он уберег, нож тоже, а вот все остальное потерял. При этом остался в ремне. Получалось, намеренно сбросил тяжелую «сбрую» вместе с ценным рюкзаком, который ему доверил майор Фролов?
– Нет, а я что должен был делать?! – ополчился Прохоров, когда Андрей задал ему этот вопрос. – Свой рюкзак бросить, а с этим на дно идти? Оно мне надо?! Если ценный груз, пусть сам бы и тащил!
– Ладно, проехали, – Лунев махнул рукой. – Делаем вывод. Три ствола, шесть магазинов и два ножа.
– Три, – возразил Купер.
– Два, – Андрей покачал головой. – И семь ботинок на четверых. Боеспособность нулевая.
– Хрен с ней, с боеспособностью, выжить бы, – на удивление спокойно заметил Прохоров. – Гаврюха как-нибудь доковыляет. Или какого-нибудь трупака разуем. Главное, не нарваться. Правильно мыслю, пацаны?
– Мыслишь правильно, только непонятно, – ответил Андрей, с подозрением косясь на сержанта. – Куда ты ковылять собрался?
– Как это куда? – Прохор кивком указал на торчащий над кронами скальный выступ. Тот самый, от подножия которого начиналась первая горка. – Назад. До поля с «дымом». Фролов же сказал, отряд тоже через него пойдет, только правее. Или левее… не помню.
– О чем и речь, – Лунев поморщился. – Отряд либо уже перешел поле, либо вообще с другой стороны зашел. В любом случае искать его бесполезно.
– И что делать?
Андрей не ответил. Только пожал плечами. Для него ответ был очевиден, но сейчас он хотел, чтобы каждый сам принял для себя решение и озвучил его. Купер первым догадался о желании Лунева.
– Идти дальше, – произнес Бондаренко негромко. – Единственная точка, где мы точно пересечемся с отрядом, – объект.
– Ну-ну, – Прохоров хмыкнул. – Я готов. Только Гаврюху пристрелю, чтоб не мучился, и двинем к объекту.
– Ты достал уже! – Гаврилова заметно перекосило от очередной черной шутки сержанта. – Я тоже за объект!
– На одной ноге попрыгаешь? – Прохор иронично взглянул на товарища.
– Тебя разую!
– Устанешь пыль глотать, – сержант вздохнул. – Ладно, пацаны, идите куда угодно. А мы с Гаврюхой тут посидим.
– Я тоже пойду! – Гаврилов попытался встать, но не сумел.
Сержант прижал его к пальме, выставив перед ним автомат, как шлагбаум.
– Отставить, матрос! – Прохоров резко сбросил добродушную маску. – Приказываю сидеть на месте! Что неясно?
Вот этого Лунев и опасался. Нахлынувшее недавно на Прохорова спокойствие не могло быть натуральным. Не той закваски был сержант. Это было затишье перед бурей, и вот буря грянула.
– Да пошел ты! – Гаврилов снова дернулся, но сержант вдруг щелкнул переводчиком огня.
– Сидеть! – Прохоров ткнул стволом Гаврилову в бок. – Давно люлей не получал?! Сейчас огребешь! Да свинцовых! Мало не покажется!
– Прохор, остынь! – прикрикнул Лунев. – Чего ты хочешь? Давай поговорим!
– Хочу? – Прохоров поднял взгляд на Андрея.
Взгляд у сержанта был мутноватый, будто у подвыпившего, но не плавал. Значит, ядовитый сок не настолько затуманил Прохорову мозги, чтобы можно было расценивать его поведение как пьяный дебош. Дерьмо вскипело в Прохорове по какой-то другой причине. Сдали нервы из-за перенапряжения и усталости? Накопилось и теперь выплеснулось, как это бывает, даже если человек не сильно пьян, даже после трех капель? В любом случае Прохорова следовало сначала успокоить. То есть дать ему возможность высказаться.
– Да, чего ты хочешь? Чтобы мы остались здесь? Вернулись на поле? Что ты задумал? Мы сделаем, как ты скажешь, если задумка стоящая. Обещаю. Только обоснуй.