Рыжие локоны Лианнан обвили его за плечи подобно кровавым щупальцам, стремясь стиснуть, смять, притянуть, хотя сама она рядом с ним таяла. В воздухе трещали и искрились магические разряды, шепот мира демонов слышался все ближе. Алан взял Лианнан за плечи и шею, крепче прижал к себе…
А через миг отстранился. Они стояли в наэлектризованном воздухе с закрытыми глазами.
— Чем бы тебе заплатить, — прошептала Лианнан, — чтобы ты и меня отпустил на свободу?
— Если бы любил, — ответил Алан, — отпустил бы бесплатно.
— А чего стоит заставить кого-то влюбиться?
Тут он горько усмехнулся.
— Не знаю. Никто не пробовал.
Жажда Лианнан холодными щупальцами вырвалась наружу и пронзила Мэй от макушки до пят, словно ее коснулся демон, словно ее кровь застыла на острых пальцах-сосульках.
— Ну так вот мой вопрос, — сказала она твердым, спокойным тоном. — Джеральд, колдун из Круга Обсидиана, изобрел новую метку. Расскажи мне о ней.
Лианнан даже не отвлеклась, тогда как Ярмарка, которая возмущенно глазела на них с Аланом, вдруг зашевелилась. По толпе побежал ропот: она, словно губка, впитала слова «Круг Обсидиана» и вспомнила своих настоящих врагов. Но это был всего лишь полезный побочный эффект. Впрочем, прямого Мэй тоже добилась: Лианнан оставила Алана и устремила взгляд на нее.
— Так ты хочешь узнать о метке?
— Да, так я и сказала.
Демоница многозначительно улыбнулась — мол, «рано радуешься».
— Тогда отыщи ее у мальчишки, которого хорошо знаешь.
Мэй задохнулась от ярости.
— Так не считается! Ты не ответила!
— Ответила, и еще как, — возразила Лианнан. — К тому же это правда, а больше ничего и не требовалось. Насколько она полезна, решать тебе. В конце концов, твой дар мне не пригодился.
— Довольно обидно слышать, — «возмутился» Алан.
Лианнан рассмеялась.
— Нам больше не нужны твои услуги, — сказала Син. — И тем более твои козни.
После этих слов огонь, из которого поднялась Лианнан, начал съеживаться и гаснуть. Мэй почувствовала, как ярость демона хлещет по воздуху убийственно-тяжелой плетью, и напряглась в предчувствии чего-то ужасного. Однако Лианнан только мирно улыбнулась, поднесла к губам окровавленные ледяные пальцы и послала Алану воздушный поцелуй. Алан «поймал» его, скривив губы, — уж он-то должен был знать, как это выглядело со стороны. Лианнан знала наверняка, потому что растаяла в пламени с озорной усмешкой на лице.
Круги померкли и застыли. Золотые волосы Алана приобрели в полумраке кровавый оттенок.
Вы танцовщики или кто? — прикрикнула Син на девушек и парней в черном, которые толпились в передних рядах. По ее хлопку они разбежались к своим кругам, а туристы поплелись следом в ожидании нового представления. Часть их осталась бродить от прилавка к прилавку, и ярмарочный люд отправился их обслуживать.
Мэй шумно выдохнула в приливе благодарности, но тут же пожалела об этом: Син обрушилась на Алана, словно белая молния.
— Как ты посмел сюда явиться?
— Синтия, — произнес Алан куда резче, чем в разговоре с Лианнан, и Мэй вдруг вспомнила почти забытое обстоятельство: он ухитрялся ладить как будто со всеми, кроме Син.
— Пре-да-тель! — отчеканила танцовщица, придавая кипучую ярость каждому слогу. — Тебе здесь не место! И приходить не смей!
Она плюнула ему в лицо. Алан побледнел и застыл на месте.
Син еще раз обожгла его взглядом и умчалась, словно ни секунды не желала оставаться рядом. Мэй в гневе бросилась вдогонку, когда Алан молниеносным движением схватил ее за руку и дернул к себе.
— Не надо, Мэй, — тихо сказал он. — Ее мать тоже здесь танцевала, пока не споткнулась в прошлом году и не стала одержимой. У нее есть полное право ненавидеть демонов. И меня с ними.
Теперь Мэй все поняла.
— Лучше беги к ней, — сказал Алан. — Утешь ее. Обо мне не волнуйся. Син — будущая хозяйка Ярмарки, и раз она меня прогнала, значит, инцидент исчерпан и меня не тронут. Я подожду в машине.
Мэй огляделась. Ярмарочный люд еще посматривал на Алана, сверкая глазами в призрачном свете чудо-фонарей. Она шагнула вперед, как вдруг ветер стих: Алан загородил ее, как стена. Мэй почти забыла, что он так высок; она протянула руки и повязала ему на шею талисман, чувствуя щекой тепло его дыхания.
Мэй честно задумывала это как дружеский жест утешения.
— Я с тобой, — прошептала она, отходя назад.
— Знаю, — ответил Алан и, понурившись, удалился, чтобы ей не пришлось бросать его в толпе врагов. Мэй смотрела, как он уходит у всех на виду, не прячась ни в тень, ни за развалины, пока его силуэт не растаял в ночи. Потом она пошла разыскать Син.
Пять минут Мэй наобум спускалась по холму и уже почти убедила себя, что свернула не в том месте и вот-вот свалится в овраг, когда вдруг оступилась и съехала на что-то вроде травянистой террасы (в свете луны толком было не разобрать). Там стоял небольшой караван фургонов.
Мэй никогда еще не видела настоящих фургонов — таких, с большими колесами, красными бортами и крышей. На одном красовалась нарисованная вывеска, а у входа позвякивали ветряные колокольчики в форме балерин, кинжалов и масок. Казалось, еще немного — и между красными занавесями с торца высунет крючковатый нос гадалка.
Вместо нее в проеме появилась голова Син — серебряные ленточки исчезли, и волосы копной темнели на фоне яркой ткани.
— Мэй! — обрадовалась танцовщица. — Нашла меня? Здорово! Заходи.
— Не могу, — ответила Мэй. — Я приехала… меня привез Алан Райвз.
Личико Син, оживленное сияющими глазами и губами цвета вишен, как будто погасло, веселье спряталось где-то внутри. Ее стало не узнать.
— У моего брата была метка третьего яруса, — продолжала Мэй. — Так вот Алан взял ее часть на себя и спас его. Брат обязан ему жизнью. Если надо будет выбрать чью-то сторону, я всегда за Алана. Мы перед ним в долгу. Так что подумай еще раз: хочешь ли ты меня впускать.
Смуглые руки Син ухватились за занавеси.
— Брат, — произнесла она через несколько секунд, — это я могу понять. — Она снова просияла, сама решительность и ясность. — Заходи!
Мэй обрадовалась.
Фургон Дэвисов был внутри тесным и пестрым, как она и ожидала. Мэй просочилась между шторами-дверями и представила себе, как кто-нибудь рослый бьется головой о притолоку. Впервые в жизни она порадовалось своему смехотворному росту. Обстановка не поражала разнообразием: крошечный столик с хрустальным шаром на красной скатерти, гора учебников, лисий череп… Большую часть пространства занимали три сдвинутые кровати. Каждая чем-то отличалась: одна была совсем детской, с решеткой и голубым одеяльцем в медвежатах, на другой лежало красное покрывало с вышитым рисунком из вееров — оно слегка колыхалось на сквозняке, словно его встряхивали феи-невидимки, а на третьем, черном, виднелся узор из костей и черепов.