— Я говорила тебе, что в первый же день миссис Чедуик и Анджела побывали на Брутон-стрит. Анджела не пропускала ни одного модного заведения, даже те, где одеваются вдовы важных персон. Она ко всему приценивалась, это было очень неловко. К счастью, она, кажется, пришла к выводу, что прак-тичнее заказывать платья у швеи.
— А что делали Анджела и миссис Чедуик, пока ты была у Селестины? — поинтересовался Вейн, не отрывая взгляда от дороги.
Пейшенс немного смутилась:
— Мы случайно встретились с Онорией на Брутон-стрит. Она настояла на том, чтобы познакомить меня с Селестиной, а потом, — Пейшенс изящно взмахнула рукой, — все как-то закрутилось само собой.
— Все имеет обыкновение закручиваться, когда за дело берется Онория.
— Она была очень добра, — возразила Пейшенс. — Она даже развлекала беседой миссис Чедуик и Анджелу, пока я была с Селестиной.
Интересно, подумал Вейн, какую цену назначит ему Онория за такое самопожертвование? И в какой валюте?
— К счастью, Анджелу очень вдохновила возможность побывать в салоне Селестины и поговорить с герцогиней, поэтому Бонд-стрит мы обошли без скандалов. Ни миссис Чедуик, ни Анджела не предпринимали никаких попыток поговорить с ювелирами, мимо магазинов которых мы проходили. Они также не изъявили желания встретиться с кем-нибудь.
— Сомневаюсь, что это кто-то из этой парочки, — поморщился Вейн. — Миссис Чедуик — сама честность, а Анджела слишком тупа.
— Верно, — согласилась Пейшенс. — Настолько тупа, что заявила, будто она должна завершить вечер визитом к Гантеру. Ее невозможно было переубедить. Там было полно возбужденных юнцов, влюбленно таращившихся на нее. Она хотела пойти туда и вчера вечером, но нам с миссис Чедуик удалось утащить ее в Хатчардс.
Вейн усмехнулся:
— Ей там, наверное, понравилось.
— Она все время стонала. — Пейшенс, осторожно взглянула на него. — Вот и все, я обо всем доложила. А чем занимались джентльмены?
— Осмотром достопримечательностей, — пренебрежительно процедил Вейн. — Генри и Эдмонд, будто одержимые, разглядывали каждый памятник, который попадался им на глаза. К счастью, Джерарду нравилось ходить с ними. Никаких новостей у него нет. Генерал и Эдгар обосновались в Таттерсоллс — это единственное, что их заинтересовало. Слиго или кто-нибудь из его подчиненных не спускают с них глаз, однако пока никакого результата. Я организовал для них развлечения на вторую часть дня. Итак, из дома выходили все, кроме Колби. — Он взглянул на Пейшенс. — Элис выползала из своей комнаты?
— Ненадолго, — нахмурилась Пейшенс. — В Беллами-Холле она вела такой же образ жизни. Временами она подолгу не выходила из своей комнаты. Это очень вредно для здоровья.
Они ехали по дорожке, располагавшейся в стороне от модной центральной аллеи, поэтому им не надо было обмениваться приветствиями с пассажирами встречных экипажей.
— У меня не было возможности поговорить со Слиго, но, как я понимаю, он ничего не нашел?
— Абсолютно ничего, — сказал Вейн. — В багаже не было ничего подозрительного. Слиго тайком обыскивает все комнаты в надежде, что преступнику каким-то образом удалось провезти с собой краденое.
— Провезти? С собой? Но как?
— Сразу на ум приходит сумка для рукоделия Эдит Суитинс.
— Ты думаешь, что она?.. — изумленно уставилась на него Пейшенс.
— Нет. Но кто-то мог обратить внимание на то, что сумка очень глубокая, и сунуть туда жемчуг, например. Как часто Эдит вытряхивает из нее свое барахло?
— Кажется, никогда.
Вейн придержал лошадей на перекрестке « повернул направо.
— Где сейчас Эдит?
— В гостиной. Плетет кружево, естественно.
— Ее стул повернут к двери?
— Да. А при чем тут это? — удивилась Пейшенс.
— Так она же глухая.
Пейшенс на некоторое время задумалась, а потом вскрикнула:
— Ага!
— Вот именно. Итак…
— Гм! — Лицо Пейшеис стало сосредоточенным. — Полагаю…
Через полчаса дверь гостиной открылась, и в образовавшуюся щелку заглянула Пейшенс. Эдит Суитинс сидела в шезлонге лицом к двери и энергично плела кружево. Ее огромная сумка стояла на ковре рядом с шезлонгом. В комнате больше никого не было.
Лучезарно улыбаясь, Пейшенс прошла в комнату, прикрыла за собой дверь, предварительно закрепив щеколду так, чтобы она случайно не упала и не заперла дверь, и направилась к Эдит.
Та подняла голову и улыбнулась,
— Какая удача, что я застала вас, — начала Пейшенс. — Всегда хотела научиться плести кружево. Вы могли бы научить меня хотя бы основам?
Эдит так и просияла:
— Ну конечно же, дорогая! Это совсем просто. — Она разложила на коленях свое рукоделие.
— Кстати, — Пейшенс огляделась по сторонам, — может, переберемся поближе к окну? Освещение там получше.
Эдит рассмеялась:
— Должна признаться, что мне нет надобности смотреть на петли. Я ведь так давно этим занимаюсь. — Она встала с шезлонга. — Только возьму свою сумку…
— Не беспокойтесь, я захвачу ее. — Пейшенс взяла сумку и мысленно согласилась с доводами Вейна. Сумка была глубокой, набитой доверху и очень тяжелой. В ней нужно обязательно порыться. — Я сейчас передвину кресло.
Когда Эдит собрала свое рукоделие и пересекла комнату, Пейшенс уже повернула кресло спинкой к двери. Сумку она повесила на ручку, но так, чтобы сидящий в кресле не видел ее.
— Если я устроюсь здесь, на приоконной скамье, — сказала она, помогая Эдит сесть в кресло, — то мне будет отлично видно.
Эдит разложила кружево.
— Итак. Первое, что надо запомнить…
Пейшенс внимательно следила за нитями. Вскоре она краешком глаза заметила, что дверь медленно открылась и в комнату вошел Вейн. Он на цыпочках подошел к креслу. Неожиданно под ним заскрипела половица и он замер. Пейшенс насторожилась, а Эдит продолжала оживленно говорить.
Пейшенс облегченно перевела дух. Вейн прошел вперед и скрылся за креслом. Пейшенс увидела, как сумка Эдит тоже скрылась за креслом.
Она заставляла себя слушать Эдит, следить за ее объяснениями, чтобы задавать разумные вопросы. Эдит с гордостью делилась своими знаниями. Пейшенс поощряла ее и восхищалась ею, мысленно прося прощения у Господа за свое лицемерие и оправдывая себя тем, что делает это ради торжества справедливости.
Скрючившись за креслом, Вейн принялся рыться в сумке, но потом, поняв всю тщетность этого занятия, просто вывалил все содержимое на пол. Перед ним образовалась довольно внушительная горка всяческих предметов, и назначение многих из них было ему неизвестно. Он начал перебирать их, вспоминая украденные за последние месяцы вещи. Жемчуга Минни там не оказалось.