Кумулай остался стоять возле двери, невозмутимо глядя на госпожу в ожидании распоряжений.
Дел тоже повернулся к новой знакомой и наткнулся на острый как копье взгляд.
— Без меня вы никуда не поедете.
Она старательно, четко произнесла каждое слово.
Он задумался, взвешивая альтернативу, и угрюмо кивнул:
— Отлично. Час на сборы.
— Ну наконец-то!
Спустя два с лишним часа Дел захлопнул дверцу дилижанса, предусмотрительно нанятого мисс Данканон, и упал на сиденье возле своей неожиданной и непрошеной подопечной.
Горничная Бесс, англичанка, забилась в угол рядом с госпожой. Сиденье напротив переливалось яркими красками разноцветных сари и кашмирских шалей: там устроились Амайя, Алия, пожилая индианка и две молоденькие индийские девушки. Последняя троица прилагалась к мисс Данканон.
Почему леди предпочитала окружать себя индийцами, еще предстояло выяснить.
Массивный экипаж тронулся с места и медленно поехал по Хай-стрит. Миновав городские ворота, возница свернул на лондонскую дорогу, а Дел в очередной раз спросил себя, что заставило его уступить и отправиться в путь вместе с пестрым выводком.
Ответ он, к сожалению, знал, как знал и то, что отныне выбора не оставалось. Мисс Данканон видела стрелявшего в него человека, а из этого следовало, что убийца видел мисс Данканон.
Рядовые члены банды чрезвычайно редко использовали огнестрельное оружие, так что стрелял скорее всего Ларкинс — камердинер и верный помощник Феррара — или сам Феррар. Впрочем, Дел склонялся к первому варианту.
Хотя Кобби расспросил всех собравшихся на улице зевак, еще долго обсуждавших происшествие, никто из них не смог не только назвать, но даже подробно описать преступника. Единственное, в чем согласились все свидетели, так это в цвете кожи: убийца был не смуглым, а светлокожим.
Столь быстрый и решительный удар Черной Кобры удивил. Впрочем, взвесив шансы, Дел решил, что на месте Феррара мог бы и сам принять аналогичное решение и совершить предупредительный выпад. Если бы покушение увенчалось успехом, то в неминуемом хаосе противнику ничего не стоило попасть в комнату и среди багажа разыскать футляр с письмом. Должно быть, Феррар не сомневался в собственных силах. Приходилось признать, что выстрел действительно оказался мастерским, и если бы не наблюдательность и мгновенная реакция мисс Данканон, то цель непременно была бы достигнута.
Стрелки часов подбирались к семи. Луна пряталась в плотных облаках, дорога тонула в густой тьме. К счастью, лампы дилижанса освещали ближайшее пространство, и четверка лошадей уверенно бежала по засыпанной щебенкой дороге.
Дел посочувствовал мужской половине домочадцев: им пришлось отправиться в путь в двух открытых повозках вместе с багажом; в последнюю минуту Кобби не смог найти ничего иного.
Но стоило ли обижаться на судьбу? Все остались живы и бодро продвигались вперед.
Каждый знал, что Ларкинс, а соответственно, и сам Феррар неуклонно следовали по пятам. Враг вышел из укрытия и начал наступление.
— Не понимаю, почему вы отказались сообщить властям о нападении, — заметила Делия. Говорила она тихо, видимо, не желая делиться разочарованием ни с кем, кроме спутника, и голос тонул в стуке колес. — Боуден сказал, что вы заплатили за испорченную раму и потребовали на этом закрыть дело.
Она помолчала, но, не услышав комментария, прямо спросила:
— Почему?
Делия не повернулась, чтобы посмотреть на того, к кому обращалась. В карете было темно, и понять выражение лица все равно бы не удалось. К тому же мисс Данканон уже успела заметить, что полковник безупречно владеет собой.
Молчание затягивалось, но она терпеливо ждала.
Наконец Дел едва слышно ответил:
— Покушение направлено против интересов страны. Можете описать человека с пистолетом? Это принесло бы немалую пользу.
Сцена за окном ярко запечатлелась в сознании.
— Выше среднего роста, в темном пальто — не по последнему слову столичной моды, но вполне приличном. На голове черная шляпа, однако я заметила, что волосы коротко острижены. И все, больше ничего увидеть не успела.
Она немного помолчала, а потом уточнила:
— Знаете, кто это?
— Напоминает одного человека, связанного с моей миссией.
— Ваша «миссия», в чем бы она ни состояла, не объясняет, почему вы отказались привлечь к преступнику внимание властей, равно как не оправдывает поспешного ночного бегства, словно мы внезапно чего-то испугались.
Делия мало знала о полковнике Дереке Делборо, но на труса он совсем не походил.
Ответ прозвучал высокомерно и обтекаемо:
— Поступил так, как считал правильным.
— Хм…
Мисс Данканон нахмурилась, ожидая продолжения монолога. Голос звучал глубоко, спокойно, уверенно, а интонации выдавали человека, привыкшего приказывать и распоряжаться. В целом манера поведения полковника странным образом умиротворяла, а сейчас, после недавно пережитого страха, возвращала в состояние привычного душевного равновесия. Впрочем, нервы до сих пор оставались натянутыми, словно готовые в любую минуту порваться струны. Делия поморщилась:
— Если даже не хотели привлекать внимание к собственной персоне, могли бы по крайней мере…
Дел взглянул на чересчур разговорчивую попутчицу, увидел надутые губы, недовольную гримасу и отвернулся к окну, борясь с острым желанием немедленно заставить ее замолчать… запечатав эти губы долгим поцелуем. Заодно можно было бы почувствовать их мягкость и ощутить вкус.
Интересно какой? Терпкий или сладкий? А может быть, и то и другое вместе?
Увы, внимательная публика на противоположном сиденье делала эксперимент невозможным, да и закончился бы он скорее всего пощечиной. И все же столь близкое соседство, когда бедро едва не касалось бедра, плечи соприкасались при каждом толчке, а тепло женственности обволакивало, рождало непосредственную и недвусмысленную реакцию.
В течение нескольких месяцев полковник думал только о выполнении ответственного задания; на женщин времени не оставалось. С английскими леди не встречался и того дольше, а мегеру, подобную мисс Данканон, и вообще видел впервые.
Тем более странным казалось неожиданное влечение к упрямой и сварливой особе с губами, за которые опытные куртизанки согласились бы продать душу.
Дел постарался отключиться от настойчивого, назойливо зудевшего над ухом голоса и сосредоточился на тяжелом ритме лошадиных копыт.
Из Саутгемптона пришлось выехать в спешке, хотя бегство в корне противоречило характеру полковника. Если бы он вез не копию, а оригинал письма, то подобную тактику можно было бы считать оправданной: необходимость держаться как можно дальше от Феррара исключила бы возможность преследования и открытой борьбы.