Это действительно оказалось самым сложным: уговорить Милдред и Герти остаться. Но Леонора твердо стояла на своем, и в конце концов они сдались. Трентем подумал, что согласие вырвано не столько благодаря актерским способностям девушки, столько впечатлению, что, если пойти сейчас против ее желания, она сделает что-нибудь… необдуманное.
Милдред, расстроенная, смотрела на Тристана с беспокойством:
— Вы уверены?
— Мой экипаж ждет, — ответил он спокойно. — Даю вам слово, что отвезу ее прямо домой.
Леонора метнула на мужчину яростный взгляд, но Трентем был сама уверенность и невозмутимость. С видом людей, которые неохотно уступают чужой воле, Милдред и Герти смотрели, как он повел Леонору к выходу. Экипаж ждал. Трентем помог своей спутнице, сел сам, дверца захлопнулась, кучер щелкнул кнутом, и копыта лошадей бодро зацокали по мостовой. Тристан взял девушку за руку и тихо сказал:
— Подождите еще немного. Не стоит посвящать кучера в наши проблемы. Грин-стрит совсем близко.
— Грин-стрит?
— Ну я ведь обещал отвезти вас домой. Вот мы и едем — только это будет мой дом. Где еще мы сможем поговорить без помех?
Леонора не стала спорить. «Так даже лучше, — решила она. — В комнатах будет свет, а я хочу видеть его лицо». Она молчала, с трудом сдерживая кипевшие в душе чувства.
Так они и сидели, глядя каждый в свое окно, пока экипаж катился по темным улицам. Трентем попрежнему держал ее руку и большим пальцем поглаживал ладонь. Девушка несколько раз кидала на него быстрые взгляды, но так и не заметила ничего подозрительного. Должно быть, он делал это чисто автоматически, решила она. Но вместо того что бы успокоить, его прикосновение лишь подлило масла в огонь. Как он смеет быть таким спокойным, уверенным в себе, когда она наконец-то нашла причину всех его поступков — низменный мотив преступления!
Экипаж повернул, не доезжая до Грин-стрит, въехал в узкую улочку, сжатую с двух сторон, высокими заборами, и вскоре остановился.
Тристан вышел и о чем-то быстро переговорил с кучером. Потом подал Леоноре руку и, как только она оказалась на тротуаре, быстро провел в сад через высокие железные ворота. Экипаж поехал прочь, и Леонора с недоумением спросила:
— Где мы?
Он прикрыл за собой створку ворот и кивнул в сторону большого темного дома, смутно видневшегося за кустами.
— Это мой сад. Мы минуем парадный вход, чтобы избежать ненужных объяснений.
— А как же ваш кучер?
— А что кучер?
Она хмыкнула и пошла вперед по тропинке между кустов. Тропинка превратилась в дорожку, достаточно широкую для двоих, и теперь они шагали рядом мимо цветочных клумб, вдоль фасада, пока не дошли до той замечательной гостиной, где ее принимали тетушки Тристана. Французские окна были заперты, и когда Трентем остановился подле одного из них, Леонора посмотрела на него с недоумением. Самоуверенно улыбаясь, он положил ладонь на раму в том месте, где был замок, и как-то очень резко толкнул створки. Они распахнулись почти бесшумно.
— Однако, — пробормотала Леонора.
— Тсс! — Трентем приложил палец к губам, и они вошли во тьму комнаты.
Поднялись по ступеням в коридор и дошли до прихожей, освещенной золотистым светом. Убедившись, что ни дворецкого, ни лакея не видно, Трентем увлек девушку в следующий коридор, который быстро привел их к двери. Тристан распахнул ее и пропустил Леонору в комнату. Потом закрыл дверь и прошел к окну. Прежде чем он задернул тяжелые портьеры, она успела рассмотреть, как таинственно блестит в лунном свете полированная поверхность письменного стола. И тяжелый стул за ним. Вдоль стен выстроились шкафы, тумба с ящичками для картотеки и еще стулья.
Портьеры плавно скользнули на кольцах, и комната погрузилась в полную темноту. Потом появился маленький огонек, осветивший спокойное и сосредоточенное лицо Тристана. Он зажег фитиль лампы и водрузил на место стекло.
Когда комната наполнилась теплым светом, он снял с Леоноры подбитое мехом пальто и указал девушке на кресла у камина. Было видно, что под одним из поленьев еще тлеют угли. Трентем быстро раздул их, и скоро пламя весело пылало, наполняя комнату теплом.
— Я выпью бренди. Вам налить что-нибудь? — спросил он.
Леонора смотрела, как он идет к небольшому буфету резного дерева. Вряд ли здесь, в этой мужской комнате, есть шерри, подумала она и сказала:
— Я тоже буду бренди.
Лорд быстро взглянул на гостью, явно удивленный, но возражать не стал. Налил два бокала. Леонора приняла свой в обе ладони. Трентем устроился в кресле, вытянул ноги, отпил глоток и устремил на Леонору вопрошающий взор.
— Так что случилось?
Девушка осторожно поставила бокал на маленький столик рядом с креслом и язвительно сказала:
— Случилось то, что я узнала: вам необходимо жениться к июлю месяцу.
— И что? — Он смотрел на нее так же спокойно и продолжал маленькими глотками тянуть бренди.
— Как что? Вы обязаны жениться к определенному сроку по условиям завещания. Иначе потеряете деньги. Разве это неправда?
— Правда. Я потеряю деньги, но сохраню недвижимость и титул.
— И поэтому вы вынуждены жениться! — Леоноре не хватало воздуха — она с трудом перевела дыхание. — Вы женитесь не по доброй воле, а по необходимости. И тут я пришлась кстати. Вы решили, что я вполне сгожусь на эту роль. Наконец-то я все поняла!
Повисло молчание. И за какую-то секунду все изменилось: исчез джентльмен с бокалом бренди. Рядом сидел человек — или волк? — от которого исходила опасность. Она с ужасом смотрела на его бокал: стекло вдруг показа|лось очень хрупким в его напряженных пальцах.
— Нет, — голос его прозвучал мрачно, — вы все поняли неправильно.
Леонора с трудом перевела дыхание и нервно сглотнула. И все же ей удалось удержать голос — он звучал по-прежнему высокомерно и недоверчиво:
— Тогда как же обстоит дело?
Напряжение все росло. Глядя в глаза Тристана, Леонора поняла, что невозможно усомниться в его искренности. Он же все смотрел, словно пытаясь проникнуть в глубину ее голубых очей, чтобы она услышала и поверила.
— Я действительно вынужден жениться для того, чтобы сохранить деньги в семье. Лично мне глубоко безразлична сумма дохода, но без этих средств будет невозможно поддерживать привычный уровень жизни для четырнадцати женщин, которые целиком зависят только от меня.
Тем не менее я никогда не позволял и не позволю чтобы кто-то вмешивался в мою жизнь и вынуждал меня к принятию решений: ни моему дяде, ни матронам из высшего света, которые жаждут пристроить своих дочек. Я никому не позволю выбирать для меня жену…
Он помедлил, затем продолжал все так же неторопливо, словно слова давались с трудом:
— Конец июня еще не скоро, и я не видел причин торопиться. Жениться можно за неделю; найти девушку, подписать контракт, постоять у алтаря. Поэтому я все откладывал выбор. А потом я встретил вас. И необходимость выбирать отпала. Не важно, что и когда я должен сделать. Важно то, что я наконец нашел вас. Вы — женщина, которую я хочу. И на которой я женюсь.