Мюриел неохотно протянула руку.
– Тут вы правы. Я просто счастлива таким оборотом событий, – несколько снисходительно обронила она и, обменявшись кивками с Кэро, продолжала: – Я приехала спросить, не возникло ли определенных трудностей с иностранными дипломатами. Какая необычная идея – просить их посетить наш праздник. Следует взять эту стратегию на вооружение, на случай если мы решим еще раз попробовать нечто подобное. Впрочем, трудно поверить в то, что дипломаты, а особенно иностранцы, могут найти нечто интересное в подобных увеселениях. Как члены семейства Сатклифов, мы должны поддерживать свою репутацию: не дай Бог, в дипломатических кругах распространятся слухи, что мы далее не умеем развлечь гостей как полагается.
Майкл, сохраняя учтивое выражение лица, в душе кипел от злости. Эдвард, не столь опытный в искусстве скрывать свои чувства, плотно сжал губы, посчитав выходку Мюриел возмутительной.
А вот Кэро просто рассмеялась, посрамив обоих мужчин:
– Уверяю, Мюриел, ты напрасно волнуешься. Так называемые дипломатические круги были в полном восторге.
– Так они хвалили меня не из вежливости? – нахмурилась Мюриел.
Кэро покачала головой:
– Им давно надоели роскошные балы и чопорные приемы. Простые развлечения вроде сельских праздников ценятся в обществе на вес золота, поскольку крайне редки.
Она с улыбкой показала на террасу. Мюриел, все еще хмурясь, последовала за ней.
– Сточки зрения любого дипломата, и, я уверена, Эдвард и Майкл меня поддержат, все прошло идеально, без сучка и задоринки.
Мюриел упорно смотрела в пол.
– Значит, по-твоему, ничего не нужно улучшать? – глухо спросила она наконец.
Кэро остановилась, помедлила и задумчиво покачала головой.
– Невозможно совершенствовать совершенство, – решительно объявила она, – Останешься на чай?
– Не могу. Нужно навестить мисс Трайс. Бедняжка, пережить такой ужас. Я считаю своим долгом всячески поддерживать ее.
Поскольку они не раз встречались с мисс Трайс после злосчастной ночи и та, со своим обычным незлым юмором сумела убедить их, что «испытание» не оставило заметных следов, причитания Мюриел звучали довольно фальшиво. Поэтому все с облегчением распрощались с гостьей.
– Я провожу тебя, – решила Кэро, взяв Мюриел под руку и направляясь к холлу.
Эдвард, переглянувшись с Майклом, последовал за ними так незаметно, как умеют только хорошо вышколенные референты.
Майкл остался на террасе. Через несколько минут к нему присоединились Кэро и Эдвард.
– Но это правда! Она вам завидует! – горячился молодой человек. – Слышали бы вы вопросы, которыми она засыпала меня до вашего прихода!
– Знаю, – согласно кивнула Кэро, – но вы не должны принимать это близко к сердцу. Поймите, Мюриел привыкла во всем быть первой и главной. Но когда я приезжаю домой, пусть и на несколько недель, то без особых усилий занимаю ее место. Это кого хочешь из себя выведет.
– Особенно, – вставил Майкл, – человека с характером Мюриел. Она вечно старается быть в центре внимания.
– Именно, – поддакнула Кэро. – И править бал. Но признайте, она много и усердно работает, чтобы добиться этого.
Эдвард презрительно фыркнул.
– Так или иначе, Мюриел чая не хотела, а вот я – хочу. И умираю с голода.
Майкл поспешно предложил ей руку.
– Последствия долгих прогулок в лесу.
Они так и не поняли, поверил ли им Эдвард. А выяснять было опасно.
Они нашли Элизабет в гостиной. Кэро велела миссис Джадсон принести чай.
После съеденных в огромном количестве лепешек с джемом Майкл неохотно раскланялся. Кэро явно раздумывала, не пригласить ли его к ужину, но потом решила, – по его мнению, совершенно правильно, – что этого делать не стоит. Они провели такой чудесный день, и теперь каждому было необходимо побыть одному и подумать. По крайней мере так считал Майкл и не сомневался, что она думает о том же.
Кэро проводила его до дверей гостиной, подала руку:
– Спасибо за… лучший день в моей жизни.
Не сводя с нее глаз, он поднес к губам тонкие пальцы.
– Это я вас должен благодарить, – шепнул он, перед тем как уйти. Но Кэро заметила взгляд, которым он обменялся с Эдвардом. Смена караула: в этом нет ни малейших сомнений. Майкл присматривал за ней весь день, настала очередь Эдварда.
Кэро предпочла не обсуждать эту тему, безмолвно согласившись с такой защитой. Она симпатизирует обоим, хотя и по-разному. Если постоянное наблюдение за, ней доставляет им удовольствие и они умудряются делать это, не тревожа ее, что же, причин жаловаться нет.
Наутро, через час после завтрака, Кэро сидела на террасе и слушала, как Элизабет разбирает чрезвычайно сложную сонату. Эдвард послушно переворачивал страницы нот. Кэро улыбнулась и вышла посидеть в холодке и подумать.
О Майкле. О себе.
Расставшись с ним вчера, она постаралась выбросить из головы все мысли об их отношениях. Ей требовались время и расстояние, чтобы увидеть все яснее, исследовать, изучить и понять, что происходит.
Несмотря ни на что, вчерашний день прошел мирно. Никаких эмоциональных встрясок. Они просто сосуществовали и позволили себе плыть по течению.
Вечер тоже прошел в похожем русле: спокойный ужин с Элизабет, Эдвардом и Джеффри, небольшой концерт в гостиной и недолгая прогулка перед сном в обществе молодых людей.
Спала она на удивление крепко, чему наверняка способствовали часы, проведенные в объятиях Майкла…
Утром Кэро встала свежая и бодрая. Готовая к новому дню. После завтрака обсудила хозяйственные дела с миссис Джадсон и теперь обратилась мыслями к тому, что быстро становилось одержимостью.
Майкл – да, но не только он. Она либо слишком стара и слишком опытна, либо никогда не увлекалась мужчиной. Его обаянием. Силой характера. Проведя столько лет в дипломатических сферах, где подобные качества принимались как нечто само собой разумеющееся и при необходимости надевались, как маски, она знала им истинную цену.
Но она была заворожена не столько Майклом, сколько тем, что происходило между ними. Тем волшебством, которое они создавали вдвоем.
Вот где крылась власть, которая влекла их обоих. Кэро чувствовала эту власть, почти могла коснуться; она возникла из связи, родившейся между ними, вырастала из сплава их сущностей.
Кэро растерянно качнула головой, поднялась, закуталась в шаль и вышла на газон.
Как трудно осознать, что происходит в действительности: невозможно пригасить эмоции и ощущения, и поразительную уверенность в собственной правоте, когда он сжимает ее в объятиях. Невозможно рассуждать, планировать, приводить аргументы…