– Он что-то говорил про убийство, – растерянно произнесла Тоня.
– Конечно, про смерть Рыбкиной вся деревня говорит!
– Нет, не про Глафиру. Что-то про мальчиков… нет, он сказал – ребятишек. И еще про то, как что-то сгорело… Женя, он ведь не зря со мной про это разговаривает, – бессильно сказала она. – Старик что-то такое знает, и все знают, только мне не говорят. Я не знаю почему. Женя, пожалуйста, скажите, ну хоть вы-то можете мне рассказать?
– Откуда же, Антонина Сергеевна… – сочувственно развел руками Женька. – Я-то в Калинове всего с августа живу, на две недели раньше, чем вы, приехал. Да ведь, правду сказать, меня сплетни-то не больно интересуют.
– Может, Степанида Семеновна знает?
– Так вы спросите у нее. Если что и было странное, она вам расскажет, я так думаю. Ну ладно, Антонина Сергеевна, пойду. Я как увидел этого припадочного из окна – ну, думаю, опять как бешеный стал Евграф Владиленович, – все дела бросил и выскочил.
– Спасибо, Женя, – грустно сказала Тоня.
Тот махнул рукой и скрылся за калиткой.
Тоня дошла до магазина, купила масла, даже не заметив взглядов, которые кидала на нее продавщица, невпопад ответила на какой-то вопрос и побрела домой. Подул холодный ветер с мелким колючим снегом, больно ожигающим лицо, и Тоне пришлось крепко держать перед лицом капюшон, чтобы в него не задувал ветер. Именно поэтому она не сразу заметила женщину, стоявшую на крыльце заброшенного дома.
Тоня увидела ее, когда подошла почти вплотную, – высокая фигура, одетая в модный пуховик с пушистым мехом на капюшоне. От удивления она чуть не выронила из рук бутылку с маслом, которую продавщица забыла положить в пакет. Несколько секунд стояла, глядя на наклонившуюся к замочной скважине фигуру, а потом окликнула, подойдя к забору:
– Извините!
Женщина повернула наконец ключ, перевела взгляд на Тоню и спокойно произнесла:
– Здравствуйте.
– Простите, – смущаясь, спросила Тоня, – вы хозяйка?
– А вы полагаете, – мягко улыбаясь, спросила женщина, – я могу быть настолько наглым вором, чтобы вламываться в дом средь бела дня? Нет, я именно хозяйка.
На вид ей было около шестидесяти. Короткие темно-рыжие волосы выбивались из-под шапочки, и казалось, что вокруг лица у нее маленькая львиная гривка. Само лицо нельзя было назвать красивым, но оно было очень приятным. Тоня поймала себя на мысли, что ей нравится просто смотреть на эту женщину, говорящую как-то странно, словно читает по книжке. «Хорошо, если она будет здесь жить», – решила Тоня и вдруг спросила:
– А вы здесь теперь будете жить?
– Нет, – покачала головой хозяйка, – скорее всего, нет. А почему, простите за нескромность, вы спрашиваете? Всего лишь из любопытства?
– Да просто я ваша соседка, – радостно объяснила Тоня. – Я смотрю, дом пустой стоит, а мне так жалко! И дом хороший, и просто… здесь ведь людей мало.
– Вы разве из этого дома? – немного удивившись, кивнула женщина на каменный дом Аркадия Степановича. – Я полагала…
– Нет, что вы, – перебила ее Тоня. – Я с другой стороны, вот отсюда. Его раньше почтальоновым называли, если вы….
Она сбилась и замолчала. Приветливое до того лицо женщины вдруг изменилось – секундная заминка, потом брови ее сдвинулись, и она медленно спросила:
– Вы жена Виктора Чернявского?
– Ну да, – закивала Тоня. – А вы его знаете?
Женщина помолчала, посмотрела на Тоню, словно что-то обдумывая, потом коротко сказала:
– Знаю. Девушка, простите, мне, к сожалению, некогда с вами разговаривать. Всего доброго.
И скрылась за дверью.
Ошеломленная Тоня стояла около забора, ничего не понимая. Они так хорошо разговаривали… Что случилось? Она сказала что-то не то?
Подумав, она поднялась на крыльцо и постучала. Дверь открылась не сразу.
– Извините, пожалуйста, – несмело начала Тоня, глядя на хозяйку, смотревшую на нее без улыбки. – Я вас чем-то обидела?
– Нет, девушка, просто я занята, и поэтому у меня нет времени. Извините. Вот приеду другой раз, и мы обязательно с вами побеседуем, а сейчас мне нужно торопиться.
– Неправда! – неожиданно для себя сказала Тоня. – Вы мне говорите неправду! Мне все здесь говорят неправду или вообще молчат, – прибавила она невпопад. – Я не хотела вам мешать, я просто хотела познакомиться, вот и все! Если вы не хотите этого, так и скажите, но не нужно вот так глупо оправдываться.
– Позвольте, – начала женщина, удивленно подняв брови, – но по какому, собственно, праву…
– Ни по какому, – отрезала Тоня и начала спускаться вниз по ступенькам.
Ей было очень обидно. Сначала ужасный старик, потом соседка, так ясно дающая понять, что ей до Тони нет никакого дела… На глазах у нее выступили слезы. Как несправедливо! Она просто хотела познакомиться!
Тут Тоня вспомнила что-то еще и обернулась. Хозяйка по-прежнему стояла на крыльце, глядя ей вслед с непонятным выражением.
– У вас на участке произошло убийство, – сухо сообщила Тоня, отирая глаза. – Если хотите узнать, в чем дело, сходите к участковому или пообщайтесь с моим мужем.
– Нет, ни за что! – вырвалось у женщины. – С вашим мужем? – Она издала какой-то странный горловой смешок. – Никогда! Хоть десять убийств!
– Что, вам он тоже насолил? – иронично поинтересовалась Тоня. – Вы его бабушке гадость сделали, как Евграф Владиленович?
Несколько секунд женщина серьезно смотрела на нее, потом негромко сказала:
– Девушка, вы не принимайте, пожалуйста, на свой счет мое нежелание общаться. Просто, говоря откровенно, я не готова была услышать о вашем супруге, вот в чем все дело. И столкнуться с его женой тоже. Мы с ним не в самых хороших отношениях… хотя он вряд ли вообще меня помнит.
– А кто вы?
– Я мама Андрея Данилова, с которым они дружили одно время, Мария Владимировна.
– А почему вы так говорите про Виктора? – удивленно спросила Тоня. – Он вашего сына обидел?
Та слабо улыбнулась.
– Это дела давно минувших дней. Он не обижал моего сына.
– Тогда что?
– Вы лучше спросите у него, хорошо?
Тоня не выдержала:
– Мой муж даже не рассказывает мне про то, кто жил в почтальоновом доме до нас и что с ними случилось! Он вообще ни о чем мне не рассказывает! А вы говорите – спросить у него… Господи, да я сто раз спрашивала!
Мария Владимировна если и удивилась ее вспышке, то внешне никак не высказала. Она стояла молча, глядя на рассерженную молодую женщину. Тоня уже повернулась, чтобы уходить, когда услышала за спиной голос: