Теперь снаружи стены заведения были выкрашены в более светлые, спокойные тона. Сбоку пристроили что-то вроде просторного павильона, походившего на ресторанный зал.
— Пошли в бар, посмотрим, как там внутри, — предложил Конрад. Он ловко выбрался из машины, затем открыл дверцу для своей спутницы и проворчал: — Похоже, это местечко стало слишком приличным.
Доминик громко рассмеялась.
Объявление, висевшее справа от входной двери, гласило, что данному заведению присвоено три звезды и номера рекомендуется заказывать заранее. Также посетителей любезно просили не ставить машины перед зданием, что немало раздосадовало Конрада.
— Во дворе, наверное, есть стоянка, парковка не займет много времени, — сказал он и вернулся к машине.
Доминик вошла внутрь и сразу направилась в дамскую комнату. Да, это место действительно изменилось, подумала она, глядя на рулоны мягких бумажных полотенец и чувствуя приятный запах мыла. Всего этого двенадцать лет назад и в помине не было.
Когда она вернулась в фойе с подправленным макияжем, Конрад уже ждал ее у стойки администратора. Девица скорчила недовольную мину, когда Конрад спросил ее насчет ланча. Эта высокомерная особа не отчитала их за то, что они не заказали столик заранее, но всем своим видом демонстрировала, что хотела бы это сделать. После долгих переговоров по внутреннему телефону она процедила сквозь зубы, что с трудом уговорила метрдотеля найти для них столик.
— Ушли те времена, когда можно было присесть у стойки и заказать обычный ланч, — съехидничала Доминик, когда официант вел их к столику с белой накрахмаленной скатертью и лежавшими на нем серебряными столовыми приборами.
— И все равно мне очень приятно находиться здесь с тобой, Доминик.
— Вы готовы заказать, сэр? — спросил официант, когда они сели.
— Еще нет, — ответил Конрад, не сводя глаз с лица Доминик. — Принесите бутылку шампанского, пока мы будем думать, что нам заказать.
— А ты сможешь после этого вести машину? — спросила Доминик после ухода официанта.
— Я думаю, что после ланча мы с тобой прогуляемся. Во всяком случае, я планировал отвезти тебя домой ближе к вечеру. Ты не против?
— Конечно нет!
Доминик смотрела, как официант снимает фольгу с горлышка бутылки, и, когда пробка с мягким хлопком вышла наружу, ее праздничное настроение усилилось.
— За наш отдых! — Конрад поднял свой бокал.
Доминик отпила глоток, и у нее защекотало в носу от пузырьков шампанского, а на душе стало легко и весело.
— Как жаль, что ты не смог снять здесь номер! Если не считать той злюки за стойкой, тут очень приятно.
Обворожительно улыбнувшись, Конрад игриво осведомился:
— Есть какие-нибудь предложения?
— Да нет, это я так, — торопливо заверила Доминик. — Я хотела сказать, что мне было бы приятно знать, что ты находишься в соседнем городке. «Зеленые холмы» довольно далеко отсюда.
— Ничего страшного, мне все равно нечего делать.
— Ты когда-нибудь чувствуешь себя одиноким? — спросила Доминик, осмелев после первых глотков шампанского.
— Никогда! Я люблю быть сам по себе. Когда отделываешься от неудачного брака, то начинаешь по-настоящему ценить свободу… Ты решила, что будешь есть?
Доминик было трудно сосредоточиться на меню, после того как она получила очередной небольшой кусочек информации о своем спутнике. Наконец она остановила выбор на шпинате под сырным соусом, эскалопе с грибами, мороженом и кофе.
К концу обеда Доминик набралась смелости и задала Конраду второй вопрос:
— Как долго ты был женат?
— О, очень долго! — Он горько усмехнулся. — Настолько долго, что больше не хочу связывать себя брачными узами.
Доминик рассеянно гоняла вилкой гриб по своей тарелке.
— Так было плохо?
Конрад внимательно посмотрел на нее.
— Вначале все шло неплохо — пока Линда наслаждалась новизной брачной жизни. Мы жили тогда в Гонконге, я много работал, чтобы обеспечить ей тот уровень жизни, к которому она привыкла. Ее отец был весьма преуспевающим бизнесменом, Линда росла в достатке и привыкла к роскоши.
Конрад замолчал, явно не желая вспоминать о малоприятном периоде своей жизни.
— Но разве ты не знал, что она собой представляет, когда решил жениться? — с оттенком удивления спросила Доминик.
— Честно говоря, нет. Я был влюблен и ни о чем не думал, кроме того что нам хорошо вместе. И потом, Линда была очень красивой девушкой. Наверное, и осталась такой.
Доминик вдруг почувствовала себя неуверенно. О ней никогда не говорили, что она красивая девушка. Как же ей тогда тягаться с…
— У нас был сумасшедший роман. — Конрад усмехнулся. — Мне и в голову не приходило, что ее не устроит зарплата врача, только начинающего вставать на ноги.
— А она что, не работала?
— Ты шутишь? Такие женщины, как Линда, не работают. У них просто нет на это времени. Встают они не раньше полудня, когда все нормальные люди приступают к ланчу. Затем они едут по магазинам, посещают салоны красоты и всякие клубы. А потом начинают готовиться к очередной вечеринке.
Конрад взял нож и вилку и точными, сильными движениями хирурга разрезал оставшийся кусок бифштекса. Доминик смотрела на его сдвинутые к переносице брови, на резкие жесты… Он явно находился во власти своих воспоминаний.
— У тебя такой вид, словно ты злишься на что-то, — заметила она.
Конрад криво улыбнулся.
— Я просто вымещаю свое разочарование на этом куске мяса.
— Разочарование?
Он пожал плечами.
— Может быть, это не совсем подходящее слово. Линду в основном интересовала сексуальная сторона нашего брака.
Доминик ощутила укол ревности и пожалела, что вылезла со своим вопросом. Она больше не хотела ничего знать о семейной жизни Конрада, но, разбудив в нем воспоминания, уже не могла остановить поток его откровений.
— Я почувствовал свое бессилие, когда понял, что Линду, кроме нее самой и ее прихотей, никто и ничто не интересует, — продолжал Конрад тихо, словно разговаривал сам с собой. — Наш брак начал разваливаться на глазах. Я узнал, что она изменяет мне с одним из моих коллег из больницы, в которой я проработал всего полтора месяца после нашей свадьбы. Я взял себя в руки и простил Линду. Но когда подобное случилось во второй раз и уже с другим, я понял, что измены будут продолжаться до бесконечности.
Подошел официант, чтобы убрать пустые тарелки. Доминик, видя, с какой болью Конрад говорит о своей прежней жизни, решила перевести разговор на другую тему и преувеличенно заинтересованно спросила:
— Тебе нравилось работать в гонконгской больнице?