Джек взглянул на нее и ответил:
— Если сможешь описать того человека, значит, и священника опишешь.
Сверкающие глаза широко раскрылись. Старуха кивнула:
— Вижу, вы не глупы. Священник — высокий парень. Правда, ниже вас ростом. Волос на голове почти нет. Но те, что остались, — каштановые. Мрачный тип. Вечно хмурится. Не толстый, но и не слишком. Губы пухлые, как у женщины.
Наконец-то! Описание Хэмфриза было слишком детальным, чтобы оказаться фальшивым! Джек ободряюще ухмыльнулся:
— Верно. Как насчет второго?
Если она так же точно опишет курьера, ни одно пенни не будет потрачено напрасно! Старая ведьма не подвела:
— Почти такого же роста, может, немного выше, но гораздо толще. Грудь колесом. Похож на боксера, хотя для этого слишком хорошо одет. Учтите, он не джентльмен, но и не слуга. И не один из тех, кого называют торговыми агентами. Совсем не тот вид.
По спине Джека прошел холодок:
— Как насчет его лица?
— Бледное, даже одутловатое. Круглое. Полное и круглое. И глаза круглые и светлые. Маленькие. Нос широкий. Говорил с акцентом. Может, он иностранец. Я не слишком много слышала из их разговора, точнее сказать не могу. Этого достаточно?
Джек кивнул, вынул из кармана золотой соверен и протянул старухе. Глаза ее снова блеснули. Она осторожно взяла монету, рассмотрела и тут же спрятала под лохмотьями.
— За это, — сказала она, — вы получите предостережение.
— Какое именно?
— Тот парень, которого вы ищете — другой, не священник, — опасен. Они встречались здесь дважды. Оба раза священник уходил первым. Я видела лицо того, кто оставался. Он замышлял что-то недоброе. Настоящий дьявол. Так что, если собираетесь найти его, будьте осторожны.
Джек с благодарностью улыбнулся, поклонился старухе, и та восторженно закудахтала.
Но за порогом кабачка его улыбка померкла. Слишком уж описание старухи походило на портрет того человека, который столкнул с дороги экипаж Энтони. Очевидно, это один и тот же тип. Старуха прекрасно разбирается в людях.
День выдался на редкость удачным. По дороге в клуб Джек свернул к Вестминстер-бридж в надежде нанять один из экипажей и столкнулся с тремя оборванцами, по очереди подметавшими улицу.
Джек остановился, выудил три пенни и стал ими жонглировать. Оборванцы бросили метлу и во все глаза уставились на Джека. И тогда он спросил, тщательно подбирая слова:
— Какой-то мужчина нанимал мальчишек разносить записки. Довольно высокий, с круглым бледным лицом. Говорит по-английски с акцентом, как иностранец.
Последнее слово было произнесено с привычным отвращением англичанина ко всем чужеземцам. Парни сразу встрепенулись.
— Эти пенни пойдут любому, кто скажет, куда доставлялись записки.
Мальчишки переглянулись. Джек, догадавшись, в чем дело, вынул еще три пенни, но оборванцы все еще колебались. Джек присоединил к шести пенни еще три, и тогда все разом заулыбались.
Джек улыбнулся в ответ. Сразу три посланца! Судьба к нему милостива.
— Дворец епископа, главные ворота, — объявил один.
— То же самое, — добавил второй.
— Он послал меня в привратницкую. Вход с другого конца. Не главный.
Джек бросил им деньги. Мальчишки ловко перехватили монетки в воздухе.
— И еще одно: кто-нибудь из вас умеет читать? Не знаете, кому предназначались записки?
Мальчишки снова переглянулись. Джек вздохнул и полез в карман за деньгами.
— По две монеты каждому, если сможете сказать, кому были адресованы записки.
— Какому-то дьякону.
Один из мальчишек попытался схватить монетки, но Джек проворно сжал кулак и высоко поднял руку.
— Попытайся еще раз. Какому дьякону?
Мальчик наморщил лоб. Приятели подталкивали его локтями.
— Первую букву, — велел Джек.
— «X» большое, потом «э», «м» и «эф».
— Пойдет, — ухмыльнулся Джек. — Давайте руки.
Он роздал каждому по два пенни, и мальчишки запрыгали от радости.
Джек перешел мост, нанял экипаж и поехал в клуб.
— Итак, человек, посылавший записки Хэмфризу, и тот, с кем дьякон неоднократно встречался в кабачке, был круглолиц, белокож, довольно высок, тяжеловесен и говорил с иностранным акцентом? — уточнил Деверелл.
Джек кивнул:
— И хорошо одевается. Но не джентльмен. Более того, именно он опрокинул экипаж Энтони, кузена Джеймса, который ехал в Эвнинг, чтобы предупредить Джеймса о выдвинутых против него обвинениях. И скорее всего заставил бы его замолчать навеки, не появись вовремя Клэрис.
Ему вдруг стало не по себе. Если бы мужчина решил не рисковать, убивая Клэрис, страшно подумать, что бы нашел он, Джек, на последнем повороте длинной дороги к дому.
Все друзья провели целый день в различных обличьях, и, возвратившись в клуб, поспешно переодевались и шли в библиотеку, чтобы поделиться полученными сведениями.
— Я собираюсь доказать, — начал Тристан, — что этих встреч вообще не было. Мы нашли тех, кто готов поклясться, что Олтвуд никогда не бывал ни в одном из трех кабачков, и нашли других, также готовых свидетельствовать, что никаких встреч с курьером там не происходило.
Деверелл кивнул:
— Как только у нас появятся свидетели защиты, будет легче сбить с толку тех, кто лгал Олсену. Я посмотрел на них, — все отчаянно нуждаются в деньгах.
— Он заплатил им, это несомненно, — ухмыльнулся Джек — Но если золото может купить ложь, немного больше золота может купить правду.
— Верно, но, думаю, они боятся рассердить курьера. Они сделают это, если посчитают, что их обличили. А раз они взяли его деньги, потребуется «веская причина», чтобы изменить показания, — заметил Деверелл.
— Значит, нам срочно нужны достойные доверия свидетели.
— Совершенно верно, — согласился Кристиан. — Кстати, Джеймс Олтвуд всегда носит воротничок?
Джек кивнул:
— Он одевается лучше обычных священников: хорошо сшитые сюртуки и брюки, сапоги прекрасного качества, — но всегда носит воротничок.
— А это означает, что в кабачках его непременно бы приметили! — взволнованно пробормотал Деверелл.
— Похоже, мы нашли главное доказательство того, что все свидетели лгали! — воскликнул Тристан. — И, может, было бы неплохо объяснить Хэмфризу, на какой шаткой почве выстроены его обвинения?
— Ты прав, — вскинулся Джек. — Это самый быстрый и верный способ закрыть дело. Мы еще не познакомились с Хэмфризом. Но надеюсь, недолго будем лишены этого удовольствия.
В этот момент вошел Гасторп. По его нерешительному виду Джек сразу понял, что он собрался сказать.